Хотя, говоря от моего имени, Лэнки мог принять такой простецкий вид, что никому бы и в голову не пришло, что все сказанное — лишь плод его безудержного воображения! Нет, скорее всего, они решили, что я слабоумный, глупый хвастун!
Это навеки разлучило бы меня с Бобби. Но вообще-то я уже чувствовал, что всем моим мечтам — конец. Стоило только взглянуть на этот великолепный сад, огромный дом, где все дышало роскошью и богатством.
Тут наконец вернулся мой фантазер. В руке он нес что-то вроде змеи.
— Для чего нам веревка, Лэнки? — спросил я.
Я чуть слышно шептал, но ответ прозвучал так громко, что меня так и подбросило от страха.
— Да так, есть одна идейка. Осталось всего десять минут до нашего выхода на сцену. Ты готов, братишка?
Вместо того чтобы ответить, я задал новый вопрос:
— Но что это за идея, Лэнки?
— Сейчас покажу. Ты сам все поймешь, как только мы двинемся.
Я вздохнул.
— Может, предпочтешь идти вслепую? — полюбопытствовал долговязый. — Дело в том, что идейка у меня и в самом деле крохотная-крохотная.
Я отчаянно махнул рукой в темноту:
— Ладно, я воспользуюсь этим шансом, ведь ты уже вытаскивал меня из такой же крысиной дыры, как эта, Лэнки. Вот только, сдается мне, это все равно что самому лезть в петлю — ни за что ни про что.
— Значит, эта девушка для тебя — ничто?
— Хорошо, я готов, — буркнул я, поднимаясь.
— Встань-ка снова на карачки, — распорядился мой друг. — Как я понимаю, большую часть пути нам придется проделать ползком.
— Отлично, но я хотел бы напоследок привлечь твое внимание к одной небольшой проблеме, Лэнки, — остановил я его. — Эти короткоствольные дробовики, эти обрезы — они никогда не промахиваются. Они просто не умеют этого делать!
— Да, — весело признал Лэнки, — обрезы не мажут, это уж точно. Поэтому-то я и ломал голову так долго. Двигай за мной, Нелли.
И он пополз, всем телом припав к земле.
Мгновение спустя Лэнки уже изрядно удалился от нашего укрытия под деревьями. Я пополз следом. Сердце у меня так и выпрыгивало из груди — еще бы: яркий, ослепительный свет бил с каждой стороны веранды, а также из коридора. Настоящие фонтаны иллюминации разливались по всей лужайке перед домом! Светло как днем! Нет, хуже — если вспомнить о дробовиках!
Мы добрались до полосы невысокой живой изгороди, окружавшей часть лужайки, и я распростерся за ней, мечтая перевести дух и немного успокоиться, но Лэнки упорно двигался дальше. Я заметил, как свет ламп озарил его плечо — то, что чуть-чуть выступало из зарослей кустарника!
Итак, Лэнки, во всяком случае частично, оказался на освещенном месте. Но разве не мог часовой, бродивший взад-вперед по этой стороне террасы, заметить его? Конечно же мог! Мой друг здорово рисковал, желая удостовериться, что маленькое движущееся пятнышко могут и не увидеть!
О себе скажу одно: ползя вслед за Лэнки вдоль изгороди, я настолько съежился, настолько сократился в размерах, что смог бы, наверное, пролезть сквозь игольное ушко.
Двигаясь таким образом, мы в конце концов добрались до разрыва в живой изгороди. Здесь бегущая через лужайку гравийная дорожка рассекала кустарник, а за нею, в двух футах над землей, возвышался край террасы.
— Теперь, — зашептал Лэнки, как только я упал ничком позади него, холоднее, чем сама мать — сыра земля, — все, что нам нужно сделать, — это пересечь дорожку, не наделав шуму, в тот момент, когда караульный развернется и зашагает обратно. Я иду первым. Затем, не отставая, ты. Мы залегаем под краем террасы, и, когда он проходит мимо, я связываю его этой вот веревкой, а ты одним прыжком взлетаешь на террасу и заканчиваешь обход, отзываясь на углах точно так же, как это делал тот парень. Связав его, я займу твое место и буду, как полагается, разгуливать туда-сюда, а ты просто шагнешь в одно из этих здоровенных окон и потребуешь свой кофе. Слыхал когда-нибудь о чем-либо проще?
Глава 24НА ТЕРРАСЕ
Меня просто затрясло от идиотского, прямо-таки истерического смеха. Пришлось крепко стиснуть челюсти, чтобы не расхохотаться по-настоящему. Уж очень рассмешило меня заявление Лэнки, будто нам предстоит самое что ни на есть простенькое дельце!
Успокоившись, я сквозь верхние ветки живой изгороди стал разглядывать стража. Чуть-чуть сутулясь, тот длинными шагами мерил террасу. Крепкий парень, ничего не скажешь. Такой запросто нагонит страху на кого угодно. Пугали не столько его размеры, сколько телосложение и общий вид. Во-первых, природа наделила его одной из тех бандитских физиономий, подбородок, челюсти, скулы и брови которых необыкновенно тяжелы и массивны, а вместо носа — кнопка. Подобные лица словно бы нарочно созданы, чтобы безболезненно и легко сносить удары. Но, как правило, обладатели физиономий, прекрасно приспособленных для битья, лучше других умеют драться, делают это часто и с удовольствием.
Одно из французских окон распахнулось, и сквозь проем я увидел Бобби Мид. На фоне белого платья ее загорелая кожа казалась темной, как у мексиканки. Девушка с улыбкой окликнула дозорного:
— Привет, Билл. Как там дела?
— Полный порядок, — отозвался парень. — Но если этот тип, Грэй, попадется мне на глаза, то в пейзаже точно произойдут кое-какие изменения. Как это тебе, Бобби?
— Нельсон Грэй — не идиот, — отрезала девушка. — Он не станет ломиться сквозь стену ружей, выставленных отцом вокруг всего дома. У него хватит ума…
— Вот и я надеюсь, что малый не дурак, — сказал Билл. — Ну куда ему пробиться через нас с какими-то жалкими хлопушками!
К Бобби подошел Роберт Мид и встал чуть позади, рядом с красивой женщиной, чьи волосы изрядно посеребрило время, но лицо оставалось юным и свежим. Я мог бы поспорить, что это мать Бобби. И честное слово, на нее стоило полюбоваться!
— Грэй не будет стрелять, — вмешался в разговор мистер Мид, — так сказал нам его посланец. Вот так. Без единого выстрела ровно в девять тридцать джентльмен войдет в эту комнату.
Он откровенно посмеивался, повторяя хвастливое заявление Лэнки.
— Ты не оставил ему ни единого шанса и заключил беспроигрышное пари. Так нечестно, отец, — с негодованием бросила Бобби.
Она кинула на него взгляд через плечо, полный самого настоящего гнева. Это обрадовало меня. И тут же я заметил, как по телу Лэнки, лежавшего на земле чуть впереди, прокатилась волна дрожи и прерывистых колебаний. Я тут же понял, в чем дело: моего странного спутника трясло от с трудом сдерживаемого безумного смеха, вызванного комизмом ситуации, в которой мы с ним очутились. В тот миг мне в голову впервые пришел смутный, неуловимый намек на подлинную сущность характера Лэнки, но эта тень понимания его сути показалась настолько дикой и абсурдной, что я немедленно отбросил ее как плод больного воображения. Ни один человек на свете не мог бы обладать подобным характером!
— Что касается беспроигрышного пари, — возразил между тем Роберт Мид, — то я всего лишь встречаю твоего друга Грэя по им самим установленным правилам, — как-никак именно он выбрал такую игру, Бобби. Но я не пошел бы навстречу, не знай я, что он нравится тебе и что ты веришь этому мошеннику.
— Почему ты называешь его мошенником? — резко потребовала объяснений Бобби.
Девушка все больше и больше нравилась мне. С истинным благоговением наблюдал я за ней из темноты, скрывавшей нас с Лэнки.
— Билл, а что ты можешь сказать об этом Нельсоне Грэе? — послышался мягкий, ровный голос миссис Мид.
— Ну, как вам сказать, мэм… — замялся караульный, вытянув голову так, что шляпа сползла на затылок. — Я здесь для того, чтобы всегда держать наготове пушку, а думать мне вроде как не полагается. Но все-таки… коли с парнем нельзя потолковать без дробовика, это как пить дать прожженный, видавший виды сорвиголова. По-моему, так. Его не удержишь и на золотой цепи, это уж точно. Не знаю почему, но мне хотелось бы самому взглянуть на эту дикую кошку — только в клетке, а не на воле, потому как любой, кто способен пробиться сквозь толпу из четырехсот пятидесяти готовых на все ковбоев, — чертовски опасный тип!
А я в темноте качал головой, вспоминая, как все было на самом деле, как я нырял и ускользал, как кричал, наводя толпу на ложный след. Вот так я впервые услыхал легенду, возникшую и разросшуюся пышным цветом после моего побега из кэтхиллской тюрьмы. И, само собой, в ней не было ни единого упоминания о Лэнки!
Я увидел, как по телу моего долговязого приятеля прошла еще одна волна вздрагиваний и конвульсий. Наверняка он опять помирал со смеху.
— Грэй не сделал ничего плохого, — заявила Бобби, — он лишь вступился за друга в минуту крайней нужды и…
— Хватит об этом, — остановила ее мать и успокаивающе обняла за плечи. — Не вынуждай отца снова затевать этот спор. Слишком уж вы с ним похожи. Пойдем к столу.
— Мы оставим дверь открытой, — сказал, посмеиваясь, Роберт Мид, — дабы показать юному Грэю, что готовы радушно его принять. Это самое большее, что мы можем сделать для этого джентльмена. Не так ли, Бобби?
Они отошли от окна, и голоса затихли, став совсем неразборчивыми. Билл продолжал свой обход.
Когда он добрался до угла, парень, расхаживавший по соседней стороне террасы, негромко крикнул:
— Все путем?
— Нормально, — откликнулся Билл и, развернувшись, потопал обратно, к открытой двери, в ярко освещенную прихожую.
Едва он миновал разрыв в живой изгороди, Лэнки был уже на ногах — точнее, на четвереньках — и бесшумно, как паук, пронесся по гравию дорожки. А сзади хвостом мчалась его длинная тень. И вот она исчезла — Лэнки припал к земле у выступа балкона как раз в ту секунду, когда дозорный развернулся в конечной точке своего маршрута, предварительно что-то крикнув мужчине, дежурившему в коридоре.
Никакого определенного пароля у них не было. Дозорные выпаливали любое пришедшее в голову сочетание слов: «А вот и мы», или «И еще раз», или «Скажи когда», — в общем, все, что угодно, лишь бы, когда добираешься до самого угла, другой караульный слышал твой голос.