– Она имеет в виду трех мойр, – перебил Майкл, не давая уже открывшей рот Фрэй вставить свое остроумное и дерзкое замечание. – Три мойры – это дочери Никс. Все десятиклассники носят на форме эмблему с изображением трех мойр, одна из которых, Атропос, держит в руке ножницы, символизирующие окончание школы.
– А для некоторых – конец жизни, – хмуро добавила Моника.
Все притихли. Когда молчание показалось Джесси совершенно невыносимым, Она откашлялась и спросила:
– А что насчет крылышек?
– Это крылья Эрота, сына Никс…
– Бога любви, между прочим, – ухмыльнулась Фрэй, красноречиво вильнув бедрами.
Майкл сурово зыркнул на нее и продолжил:
– Золотые крылья Эрота – это символ четвертой ступени.
– Потому что мы учимся в классе любви! – засмеялась Моника и, запрокинув руки за голову, бешено затрясла бедрами.
– Эта эмблема напоминает нам о любви Никс, а крылья символизируют наше непрестанное движение вперед.
– А у пятой ступени какая эмблема?
– Золотая колесница Никс, за которой тянется звездный след, – ответил Майкл.
– Это самая красивая эмблема в школе! – воскликнула Ева. – Ах, какие там блестящие звездочки!
– Колесница означает, что мы продолжаем путешествие Никс. А звезды символизируют магию двух прошедших лет обучения.
– Майкл, ты такой примерный ученик, – захихикала Моника. – Возьми шоколадку с полочки.
– Я же говорила, что он должен помочь нам подготовиться к тесту по мифологии! – заметила Моника.
– Стоп, Близняшка! Кажется, это я первая сказала, что нам нужна его помощь…
– Ну вот, – Майкл повысил голос, чтобы прекратить перепалку, – я рассказал тебе обо всех четырех символах нашей школы. Как видишь, все очень просто. «Клево-плево», как говорится, – он отвернулся от Джесси и строго посмотрел на притихших Близняшек. – Кстати, вы могли бы рассказать об этом не хуже меня, если бы на уроках слушали учителя, а не писали идиотские записочки и не пялились на хорошеньких мальчиков.
– Ты один у нас такой скромник, Майкл, – улыбнулась Фрэй.
– Особенно для гея, – добавила Моника.
– Кстати, Моника, твои волосы сегодня выглядят не очень. Не хочу тебя пугать, но, может, пора сменить средство по уходу? Сама знаешь, в этом вопросе осторожность никогда не бывает лишней. Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя начали сечься кончики? – как бы между прочим заметил Майкл.
Голубые глаза Моники потемнели от страха, и она машинально дотронулась рукой до своих локонов.
– Как тебе не стыдно, Майкл? Ты ведь знаешь, что она помешана на своих волосах! – воскликнула Фрэй и возмущенно надулась, сразу став похожей на сердитого шоколадного снегиря.
Но Майкл, как ни в чем не бывало, с улыбкой принялся за свои спагетти.
– То есть у нас колледж имеет название «Колледж Никс» – это, так сказать, в честь той Никс? – спросила Джесси.
– Да, именно так, – Майкл ответил сквозь свое чавканье.
– Ладно, ребята, – быстро сказала Ева, вставая из-за стола и хватая Джесси под локоть, – Джесси очень устала. Вы же знаете, каково это столько послушать про таких гадких людей, как Клэр и ее подружки. Так что мы идем к себе. То есть домой. Мне еще нужно подготовиться к тесту по социологии, поэтому сегодня больше не увидимся. Значит, до завтра.
– До завтра, – кивнул Майкл. – Пока, Джесси. Было очень приятно познакомиться.
– Спасибо. Я в самом деле очень устала, – сказала Джесси Еве, когда они вышли в сумрачный вестибюль, в котором Джесси с радостью узнала длинный коридор, ведущий к главному входу в школьное здание.
Но не успели Джесси с Евой сделать и нескольких шагов, как были вынуждены остановиться, потому что прямо из-под их ног выскочили два кота.
Присмотревшись, Джесси заметила, что серебристо-серый котище собирается наброситься на маленькую, насмерть перепуганную кошку.
– Вельзевул! Отвяжись от Кэмми, разбойник! Майкл с тебя шкуру спустит, вот увидишь!
Ева попыталась схватить серого кота, но тот ловко увернулся. Но все-таки оставил кошку в покое и, развернувшись, бросился бежать в ту сторону, откуда Ева и Джесси только что пришли. Ева хмуро проводила его взглядом и вздохнула.
– Фрэй и Моника совершенно не воспитывают своего разбойника, он постоянно устраивает какие-нибудь пакости!
Джесси со своей подругой продолжила свой путь и вскоре вышла из здания. Тут Ева посмотрела на Джесси и пояснила:
– Хорошенькая Кэмми – это кошка Майкла. А Вельзевул живет у Фрэй и Моники, он выбрал их обеих, представляешь? Я знаю, девчонки показались тебе странными, но когда ты присмотришься к ним повнимательнее, то поймешь, что они настоящие Близняшки. Нет, правда, они действительно очень похожи!
– Они мне понравились, честно.
– Ну да, они просто классные! Правда, немного любят поскандалить, зато настоящие подруги. Можешь быть уверена, они никому не позволят говорить о тебе гадости, – Ева лукаво улыбнулась… – То есть сами они, разумеется, будут говорить все, что хотят, но это ведь другое дело, правда? Это же не за твоей спиной!
– И мне ужасно понравился Майкл.
– Правда? Он жутко милый и очень умный. Знаешь, мне иногда его так жалко!
– Почему?
– Ну, понимаешь, он очень одинокий. Полгода назад, когда он только поступил сюда, его поселили в комнате с одним парнем. Когда тот узнал, что Майкл – гей – как будто Майкл это когда-то скрывал! – то пошел к Саре и заявил, что не желает жить в одной комнате с педиком.
Джесси поморщилась. Она терпеть не могла гомофобов!
– Надеюсь, Сара вправила ему мозги?
– Не совсем. Она сказала этому парню – кстати, при поступлении он взял себе имя Тор, представляешь? – Ева покачала головой и выразительно закатила глаза. – Это о многом говорит, не правда ли? Так вот, Сара сказала, что Тор поступил отвратительно, и предложила Майклу либо перебраться в свободную комнату, либо остаться с Тором. Разумеется, Майкл предпочел переехать. Разве ты на его месте поступила бы иначе?
– Нет, конечно. Я бы ни за что не осталась в одной комнате с Тором-гомофобом.
– Мы тоже так подумали. С тех пор Майкл живет совсем один.
– А разве здесь больше нет учеников с нетрадиционной ориентацией?
Ева пожала плечами.
– Есть несколько лесбиянок, но они почти ни с кем не общаются. Правда, среди них есть парочка классных девчонок, с которыми мы дружим. Видишь ли, эти девочки привыкли держаться вместе. У них свой путь служения Богине, поэтому большую часть времени они проводят в храме Никс. Разумеется, как и везде, здесь есть и несколько чокнутых дур, которые постоянно обжимаются и целуются друг с другом, причем каждый раз на глазах у самых крутых парней.
Джесси непонимающе покачала головой.
– Послушай, но ведь это нелепо! Никогда не понимала, почему некоторые считают, будто таким образом можно завлечь парня? Какая здесь связь?
– Я тоже никогда этого не понимала! Кому нужен парень, которого заводит только то, что я целуюсь с другой девчонкой? Клиника какая-то!
– А как насчет парней-геев? – Джесси снова вздохнула.
– Тут есть еще несколько, кроме Майкла, но все они слишком жеманны и женоподобны. Я ужасно ему сочувствую, правда. Мне кажется, он очень одинок. Родители ему, кстати, вообще не пишут.
– Не могут смириться с тем, что он… гей?
– Да нет, на это им, похоже, вообще наплевать. Ты только не обсуждай это с Майклом, ладно? Мне бы не хотелось ранить его чувства, но, похоже, его родители были только рады, когда он поступил и уехал от них. До этого они просто не знали, что делать с сыном-геем.
– А зачем с ним вообще что-то делать? Он же их сын, разве нет? Какая разница, кто ему правится – парни или девчонки?
– Видишь ли, они живут в Лондоне, а его отец – какая-то шишка в местной общине «Люди Веры». Точно не знаю, кажется, он там старейшина или что-то в этом роде…
Джесси упреждающе подняла руку.
– Стоп. Ни слова больше. Я знаю, о чем ты, – это была чистая правда. Джесси на собственном опыте столкнулась с узколобостью Людей Веры, убежденных в том, что «наш путь – единственно правильный». – Не хочу даже думать об этом, иначе впаду в депрессию.
Ева кивнула и распахнула дверь в ее корпус. В холле было почти пусто, только несколько девочек смотрели повтор сериала «Шоу 90-х».
Ева небрежно помахала им и обернулась к Джесси:
– Возьмем с собой наверх газировки и чего-нибудь перекусить?
Джесси кивнула и прошла следом за ней в небольшую боковую комнатку, где было четыре холодильника, здоровенная раковина, две микроволновки, куча шкафчиков и симпатичный белый столик посередине. На первый взгляд, все это напоминало обычную кухню, разве что было холодильников многовато. Кругом было очень чисто и опрятно.
Ева распахнула один из холодильников, Джесси заглянула через ее плечо и увидела, что он сверху донизу забит всевозможными напитками: здесь были всякие газировки, соки и даже тошнотворная на вкус минералка.
– Чего хочешь?
– Колу или пепси, все равно.
– Это все для всех нас, – пояснила Ева и, протянув Джесси две банки диетической «Кока-колы», вытащила себе две «Фрески». – В тех двух холодильниках хранятся фрукты и овощи, а вон в том – нежирное мясо для сэндвичей. Холодильники всегда забиты до отказа. В нашем колледже преподы просто помешаны на нашем здоровом питании, поэтому можешь даже не искать тут чипсы или пирожные «Твинки». Это под запретом.
– И шоколадок тоже нет?
– А вот и не угадала! Шоколад как раз есть, причем очень дорогой. Считается, что в умеренных количествах шоколад исключительно полезен.
«Кто же будет есть хороший шоколад в умеренных количествах?» – скептически подумала Джесси, когда через гостиную она с Евой направилась к лестнице.
– Так ты говоришь, что преподаватели – фанаты здоровой еды?
– В целом да, но особенно они заботятся о правильном питании младше нас. Ну, четверокурсников. Во всем колледже ты не встретишь ни одного толстого взрослого, но это вовсе не значит, что преподаватели питаются одной морковкой и овощными салатами. Они обедают в нашей столовой, и говорят, что аппетит у них отменный. – Ева приблизила к Джесси лицо и понизила голос: – Я слышала, что они едят очень много красного мяса. Сырого красного мяса.