ей. А хорошо то, что он сейчас не один, а ему кто-то помогает, что ли. Поэтому, я думаю, что ваш мальчик скоро найдется. Но не думайте, что все будет уже хорошо, – действие заклинания, которое прочитал тот мальчик, не закончилось. А значит, неприятности тоже. Я вечно спасать всех не могу, вследствие чего могу вас всех остальных, кто не пострадал, предупредить, чтобы вы были осторожны. Ну что, я вам все сказала, приходите через несколько дней, но раньше меня не тревожить.
– Мисс, но вы попытаетесь что-нибудь сделать для Фреда? – Роберт впервые за этот разговор подал голос.
– Не попыталась бы, не впустила вас сюда.
На следующий день в колледже у Джесси был первым уроком литература. В кабинет литературы она нашла дорогу сама. Вообще-то, эта аудитория находилась рядом с кабинетом Никс, но все равно Джесси чувствовала себя заметно увереннее и была рада, что не пришлось спрашивать дорогу, как беспомощной новенькой дурочке.
– Джесси! Иди сюда, мы заняли тебе местечко! – завопила Ева, едва Джесси переступила порог.
Она сидела рядом с Майклом и подскакивала на месте от восторга, так напоминая счастливого щенка, что Джесси невольно улыбнулась.
– Ну, рассказывай скорее! Как драмстудия? Тебе понравилось? Ты видела профессора Дакс? Правда, у нее классная татуировка? Похожа на маску, да?
Майкл терпеливо взял ее за руку:
– А теперь выдохни и позволь Джесси ответить.
– Ой, прости, – смущенно улыбнулась Ева.
– Кажется, тату у Дакс действительно крутая, – сказала Джесси.
– Кажется?
– Понимаешь, я плохо ее рассмотрела. Отвлеклась.
– На что же? – спросила Ева и тут же грозно сузила глаза. – Все ясно! Кто-то опять рассматривал твою прическу? Только что ее заметила, мне нравится. Ох, Джесси, иногда люди бывают такими придурками!
– Нет-нет, дело не в этом! Даже наоборот. Элизабет, которая Просто Элизабет, например, сказала, что ей нравится моя прическа. Я отвлеклась не из-за этого, а потому…
Джесси почувствовала, как ее щеки предательски запылали. Сначала она хотела осторожно расспросить ребят об Эрике, потом засомневалась.
Майкл мгновенно насторожился и впился в Джесси взглядом.
– Чувствую сладкий запах сплетни. Ну-ка, ну-ка, детка? Ты отвлеклась потому что что-о-о-о? – вопросительно протянул он.
– Ладно, ладно, признаюсь. Скажу всего два слова: Эрик Найт.
Ева разинула рот, а Майкл изобразил обморок, из которого его вывело появление профессора Пентесилеи.
– Потом расскажешь, – еле слышно прошептала Ева.
– Во всех подробностях! – добавил Майкл.
Джесси ответила им невинной улыбкой. Было приятно сознавать, что простое упоминание имени Эрика лишит их покоя на целый час.
Урок литературы оказался совершенно не таким, каким Джесси себе представляла. Начать с того, что она никогда в жизни не видела такой странной аудитории.
Все стены были завешаны потрясающими плакатами и картинами, подозрительно напоминавшими подлинники. С потолка свисали бесчисленные ловушки для ветра и переливающиеся хрустальные подвески. Профессор Пентесилея (чье имя, как Джесси только что узнала на социологии, восходило к знаменитой царице амазонок), которую здесь называли просто «профессор Пи», казалась сошедшей с экрана телевизора (прямиком с канала научной и околонаучной фантастики).
У нее были очень длинные светло-рыжие волосы, огромные карие глаза и роскошные формы, наверняка сводившие с ума всех здешних парней (впрочем, им не так уж много нужно, чтобы сойти с ума). Татуировка, представлявшая собой изысканное переплетение кельтских мотивов, изящно обрамляла высокие скулы профессора Пи, еще более подчеркивая их выразительность.
Преподаватель литературы была одета в стильные черные брюки и великолепный шелковый вязаный кардиган цвета зеленого мха с вышитой на нем эмблемой, которую Джесси уже видела на груди Никс. Джесси задумалась (на этот раз не об Эрике) и вспомнила, что точно такая же эмблема была и на блузке профессора Дакс. Характерно, что Джесси этого даже не заметила…
– Я родилась в апреле 1902 года, – начала профессор Пентисилея, и все вылупились на нее во все глаза. Честное слово, этой роскошной женщине никак нельзя было дать больше тридцати! – В апреле 1912 мне было ровно десять, и я отлично помню случившуюся тогда трагедию. О чем именно я говорю? Какие есть идеи?
Джесси сразу догадалась, что она имеет в виду. Не поймите ее неправильно, она вовсе не законченная ботанша и не особая любительница истории.
Дело в том, что в детстве Джесси была до жути влюблена в Леонардо Ди Каприо, и на двенадцатилетие мама подарила ей полную коллекцию его фильмов на DVD. Этот фильм Джесси знала от корки до корки, то есть от тиров до титров, и некоторые сцены до сих пор помнила наизусть. (Стыдно признаться, сколько раз она обливалась слезами, глядя, как он соскальзывал с плота и, как божественное эскимо, медленно-медленно уходил на дно!)
Джесси огляделась по сторонам. Кажется, никто и не догадывался, о чем идет речь, поэтому, вздохнув, подняла руку.
Профессор Пи с улыбкой кивнула Джесси.
– Слушаем тебя, Джесси.
– В апреле 1912 года погиб «Титаник». Поздним вечером, 14 апреля, он столкнулся с айсбергом и через несколько часов затонул.
Джесси слышала, как за ее спиной восхищенно цокнул языком Майкл, а Ева тихонько ахнула. Черт побери, неужели до этого Джесси выглядела настолько дурой, что ее правильный ответ смог поразить их как гром среди ясного неба?
– Всегда рада, когда в класс приходят умные новички, – сказала профессор Пентесилея. – Совершенно верно, Джесси. Когда произошло это событие, я жила в Чикаго и навсегда запомнила истошные вопли разносчиков газет, выкрикивавших страшные заголовки на всех улицах города. Это было ужасно, особенно если учесть, что трагедии легко можно было избежать. Гибель «Титаника» ознаменовала собой конец целой эпохи и способствовала принятию давно назревших изменений в законодательстве о судоходстве. Обо всем этом, а также о многих других событиях, имевших непосредственное отношение к страшной апрельской ночи 1912 года, мы с вами будем говорить, читая книгу Уолтера Лорда «Незабываемая ночь». Несмотря на то, что Лорд не был вампиром, – что само по себе просто возмутительно! – еле слышно добавила профессор, – его подход к изложению событий представляется мне исключительно глубоким, интересным и достоверным. Книга написана прекрасным языком и очень легко читается. А теперь – за работу! Сидящие на задних партах – возьмите экземпляры из большого шкафа и раздайте по своему ряду.
Супер! Это обещало быть намного интереснее тоскливых «Больших надежд», над которыми все столько мучились в школе! (Пип, Эстела – да кому вообще интересна эта тягомотина?) Джесси открыла «Незабываемую ночь» и приготовила тетрадь на случай, если потребуется что-нибудь записать.
Профессор Пи начала читать первую главу вслух, и, поверьте Джесси на слово, читала офигительно.
Итак, Джесси побывала уже на трех уроках, и ото всех просто обалдела. Разве такое бывает? Разве могла она подумать, что страшный колледж окажется гораздо интереснее унылого места, куда ей мне приходилось ходить каждый день только потому, что так было нужно, и потому, что там были ее друзья?
Нет, Джесси не хотела сказать, что все уроки в старой школе были такими уж тягомотными, но ведь там они никогда не говорили об амазонках и не читали о гибели «Титаника», да еще под руководством современницы событий!
Джесси обвела глазами класс. Всего было человек пятнадцать, примерно столько же, сколько в старой школе. Все внимательно слушали профессора Пи, следя за текстом по открытым книгам.
И тут Джесси заметила нечто рыжее и лохматое. Похоже, девушка поторопилась с выводом – профессора слушали далеко не все! В самом дальнем конце аудитории, уронив голову на руки, крепко спал парень. Его щекастое, очень бледное, усыпанное веснушками лицо было повернуто как раз в ее сторону, так что она отлично видела его широко разинутый рот. Кажется, он даже пускал слюни.
Джесси осторожно взглянула на профессора Пентесилею. Интересно, что она сделает? С виду профессор Пи не походила на тех безвольных учителей, которые позволяют ученикам безнаказанно дрыхнуть на своих уроках, однако она невозмутимо продолжала читать книгу, полную интереснейших фактов о жизни Америки начала XX столетия. (Джесси особенно понравился отрывок про девушек-флапперов. Если бы Джесси жила в 20-х годах прошлого века, то непременно была бы флаппером!)
Только перед самым звонком, когда профессор Пентесилея, закончив чтение, задала всем к следующему уроку самостоятельно прочесть вторую главу и разрешила негромко переговариваться, она снизошла до нарушителя. К этому времени спящий лениво зашевелился, приподнял голову с отпечатавшимся на щеке красным следом руки и вяло огляделся по сторонам. Этот парень казался в классе пришельцем из другого мира.
– Элиот, подойди ко мне, – приказала профессор Пентесилея.
Элиот нехотя выбрался из-за парты и поплелся к учительскому столу, громко шаркая ногами в незашнурованных кроссовках.
– А?
– Элиот, ты напрасно убиваешь время на уроках литературы. Но гораздо хуже то, что ты напрасно убиваешь свою жизнь. Мужчины должны быть сильными, достойными и талантливыми. С давних пор они являются нашими воинами и надежными защитниками. Настоящий мужчина – это прежде всего воитель, а уж потом мужчина. И как ты планируешь превратиться в такого воина, если не можешь заставить себя бодрствовать во время занятий?
Элиот вяло пожал мешковатыми плечами. Лицо профессора Пентесилеи посуровело:
– Даю тебе возможность исправить ноль, который поставила тебе за сегодняшнюю работу в классе. К завтрашнему дню ты должен написать краткое эссе о наиболее характерных чертах жизни Америки начала XX столетия.
Элиот молча вздохнул и развернулся, чтобы отправиться на свое место.
– Элиот! – низкий голос профессора Пи, в котором ясно слышалось раздражение, звучал почти угрожающе. Даже не верилось, что это она только что читала всем книгу и объясняла прочитанное! От профессора исходила такая мощная сила, что казалось совершенно непонятным, зачем ей может когда-нибудь понадобиться защита мужчины. Кто-кто, а Пентесилея сумеет за себя постоять!