На секунду я подумала, что Тайлер оставит меня в лесу. Думала, он свернет с тропинки и поедет по дороге, которая вела обратно к дому. Но он ждал меня. Его руки так сильно сжимали руль, что побелели костяшки пальцев, а глаза были устремлены куда-то вдаль.
Я не была уверена, сколько времени мне потребовалось, чтобы перевести дух, найти в себе силы отпустить ветку дерева, которая поддерживала меня, и доковылять на дрожащих ногах до машины. Как только я оказалась внутри, Тайлер дал задний ход, выезжая с того места, где он припарковался, и, как только выровнялся, включил передачу, чтобы помчаться вниз по склону к дому.
По дороге домой мы не произнесли ни слова друг другу.
Вернувшись домой, Тайлер пробормотал что-то насчет душа своей семье, а затем час спустя написал своей маме, что неважно себя чувствует и пропустит ужин.
Остаток ночи он провел в своей комнате.
И я прокручивала в голове каждое слово, каждый взгляд, каждое признание. Но так и не разобралась ни в одном из них к тому времени, когда сон наконец настиг меня.
Глава 9
– ПРАВИЛЬНО?! Я пыталась объяснить ей это годами, Джейкоб. Еще с тех пор, как девочке исполнилось четырнадцать.
– Честно говоря, это ужасно, – сказал мой очаровательный парень-предатель, соглашаясь с моей же лучшей подругой через экран телефона. Морган взяла меня под руку, когда я подняла экран, чтобы Джейкоб мог видеть нас обеих, пока мы отошли немного в сторону в местном цветочном магазине.
– Ни у кого больше не хватило смелости заявить ей об этом, – ухмыльнулась Морган, указывая на экран. – Ты нравишься мне еще больше.
– О, я буду донимать ее этим весь день, – ответил Джейкоб. – Нужно заставить ее прислушаться к голосу разума…
Они оба многозначительно посмотрели на меня, и я закатила глаза.
– Вы же понимаете, что оба ведете себя так, будто я всю свою жизнь совершала какое-то преступление и что это ситуация жизни и смерти.
– Разогревать мороженое в микроволновке – это преступление. – Морган поморщилась. – В смысле, серьезно, ты слышишь, как это звучит? Насколько это оксюморон?[6] Если разогреть его в микроволновке, это уже не мороженое, а просто сливки.
Она смотрела на меня так жалостливо, как будто я была десятилетним ребенком, которому пытались объяснить, что Пасхальный кролик ненастоящий. Джейкоб же покачал головой, как будто я была безнадежна, и они оба обменялись понимающими взглядами, прежде чем снова перевели глаза на меня.
– Я говорила вам обоим, что у меня чувствительные зубы. Ясно? Я не могу просто взять и откусить рожок с мороженым.
– Но ты разогреваешь его в микроволновке.
– Только если не могу дождаться момента, когда оно растает само по себе.
Они оба моргнули, снова переглядываясь друг с другом, после чего Морган испустила тяжелый протяжный вздох.
– Она безнадежна.
Я выпустила ее руку, но она быстро извинилась и стала ворковать надо мной, пока Джейкоб продолжал дразнить по телефону. Мне было так смешно от этой ситуации, потому что я любила их обоих так же сильно, как они сводили меня с ума.
И я уже могла с точностью сказать, что они прекрасно поладят.
– Ладно, – сказала Морган Джейкобу. – Нам нужно заняться цветочным бизнесом. Но я не могу дождаться, когда наконец встречусь с тобой всего через неделю с хвостиком!
– Я тоже очень жду этого. Мне не терпится увидеть место, где выросло это милое, безумное создание, которое греет свое мороженое в микроволновке.
Глаза Джейкоба озарились насмешкой, и он подмигнул мне, отчего щеки мгновенно вспыхнули, а сердце подпрыгнуло в груди. Я никогда никого не приглашала сюда с тех пор, как уехала семь лет назад, и не только потому, что не задумывалась о возвращении, но и потому, что у меня ни с кем не было таких серьезных отношений.
От этого осознания у меня внутри все сжалось.
Что это значит?
Данный вопрос крутился у меня в голове вместе со всеми мыслями, которые не давали уснуть всю ночь.
И ни одна из этих мыслей не была о Джейкобе.
У меня все сжалось в груди, когда в подсознании внезапно проявились глаза Тайлера и солнце, садящееся за горы. Я вспомнила то, как он произнес три слова, которые я всегда мечтала услышать, даже несмотря на ненависть и нежелание его видеть.
«Я скучал по тебе».
Чувство вины ударило по мне раскаленным железом, пронзительно и остро. Я помотала головой, разочарованная и испытывающая отвращение к самой себе.
Зачем я вообще спросила Тайлера? Почему вспомнила о том дне семилетней давности после того, как так долго пыталась забыть его?
Что бы я почувствовала, если бы Джейкоб спросил девушку, с которой он вырос, девушку, которую он когда-то любил, о том же самом?
– Не хочу ромашки, – сказала Морган, когда мы завернули за угол. – Слишком банально, я думаю. И уж точно не розы. Я хочу чего-то свежего и новенького, чего-то уникального, по крайней мере, для Нью-Гэмпшира или Новой Англии. Какой у нас государственный цветок?
Я почти не расслышала ее вопроса, так как все еще мысленно корила себя. Но мне все же удалось уловить его сквозь туман.
– Эм… сирень.
– Жасмин! – Она внезапно ахнула. – Цвет твоего платья на свадьбу сиреневый!
– Значит, вот оно, – выдавила я из себя улыбку, вытягивая свою руку из хватки Морган. – Почему бы тебе не посмотреть вон там, – произнесла я, указывая на коллекцию великолепной сирени. – И возможно, подумать, что могло бы дополнить ее. Я сейчас сбегаю в уборную и скоро вернусь.
Она нахмурилась, невнятно дав утвердительный ответ, а я повернулась и убежала, не оставляя ей шанса спросить меня, что случилось.
В маленькой, тускло освещенной уборной магазина я сделала нужные дела и вымыла руки, а затем плеснула холодной водой на лицо, глядя на свое отражение в зеркале, пока вода стекала по подбородку в раковину. Серые глаза смотрели на меня в ответ и казались такими невинными, счастливыми.
Только я знала, какие страдания они скрывали.
По крайней мере, мне так казалось, пока Морган не бросила понимающий взгляд, когда я вернулась к ней. Она снова взяла меня под руку, как и раньше, и мы спокойно пошли между рядами цветов. Но я чувствовала, как она внимательно наблюдает за мной, и знала, что вскоре она все равно спросит о моем настроении.
– Флорист предложил кизил, – произнесла она через мгновение. – Но я не уверена, что мне это подходит. Может быть, немного белых пионов.
– Это было бы мило.
– Может быть, немного вьющихся клематисов и немного зелени.
– Идеально.
– Может быть, немного меда, стекающего со стеблей.
– Это же липко. – Я приподняла бровь, покосившись на Морган.
– Просто хотела убедиться, что ты слушаешь меня.
– Я слушаю.
– Уверена? – Морган остановилась, притягивая меня к себе в углу магазина. – Ты немного отстраненная сегодня и, честно говоря, немного… напряженная с тех пор, как приземлился твой самолет.
Я нервно сглотнула, безмолвно разглядывая коллекцию магнолий. Я никогда не рассказывала Морган, что произошло между мной и Тайлером в тот день, когда ушла моя мама. И она всегда предполагала, что мой отъезд был связан именно с ней.
И я позволила ей думать именно так, потому что сказать Морган, что я влюбилась в ее брата, было не просто худшим вариантом – это было невозможно.
– Я должна тебе кое-что сказать, – вздохнула Морган.
Когда я снова посмотрела на нее, ее глаза были широко раскрыты, брови сведены вместе, и она прикусила губу, как будто собиралась сказать мне, что кто-то умер.
– Хорошо… – Я наклонила голову, настороженно наблюдая за ней.
Морган испустила продолжительный вздох, оглядываясь по сторонам, как будто кто-то в огромном городе Бриджчестер мог нас подслушать. Когда она снова посмотрела на меня, на ее лице можно было увидеть извинение.
– Я знаю, что произошло между тобой и Тайлером.
Я тут же побледнела.
– Мне жаль, что я не сказала этого раньше, – торопливо произнесла Морган. – Я просто… он сказал мне по секрету, и я знала, что тебе было больно из-за твоей мамы, поэтому не хотела поднимать тему, которая, очевидно, ничего не значила, и я подумала, что тебе будет неловко об этом разговаривать.
Она продолжала говорить, но мой разум был сосредоточен на словах, слетевших с ее губ с бешеной скоростью.
«Он сказал мне».
«Это ничего не значило».
«Неловко».
– …поднял этот вопрос, понимаешь? Но потом вы, ребята, просто перестали общаться, и ты так и не вернулась домой. Я скучала по тебе, скучала по нам и, наверное, просто надеялась, что ты вернешься, что вы оба сможете оставить все позади и мы втроем снова сможем стать друзьями. Как в старые добрые времена. – Морган слабо улыбнулась. – Дети Вагнера и Плюс Один.
Кажется, я улыбнулась. Мне удалось прочистить горло, прежде чем я задала вопрос:
– Когда Тайлер рассказал тебе?
Морган поморщилась.
– На следующее утро. Ты все еще спала в моей постели, а мы оба сидели внизу, на кухне, ели хлопья. Он был такой тихий и задумчивый, а потом рассказал, что произошло.
Я моргнула. Моя голова закружилась, и хотелось присесть, но некуда.
– Я была в ярости, – продолжила она, взмахнув рукой. – Это очевидно. Я имею в виду, вы с Джеймсом только что расстались. А потом твоя мама. Боже, – произнесла она, дрожа. – Я знала, что ты находишься в тяжелом эмоциональном состоянии. А потом он сделал это, чтобы… переспать с тобой, – прошептала Морган. – Я была в ужасе.
– Ты сказала ему, что злишься?
– Да! – Она утвердительно закивала головой. – Я сказала ему, что он идиот и придурок потому, что воспользовался тобой в такой момент. То есть, конечно, я знала, что он был влюблен в тебя еще с того самого дня, как вы встретились…
Кровь отхлынула от всего моего тела, и я покачнулась, опершись рукой на один из деревянных столов позади меня, чтобы не упасть.