Это было единственным, что я могла сделать после прошедшего вечера, насыщенного эмоциями, тоской и противоречиями. Борьбу, происходящую в моем сознании, в теле и душе, не было видно никому, кроме меня.
И может быть, Тайлера, но он не смог бы спасти меня.
Никто не может.
Я проснулась с твердой решимостью держаться подальше от Тайлера, отпустить его, забыть прошлое. Вместо этого я была вынуждена идти к нему по деревянной дорожке, притворяться его невестой, позволить ему взять мои руки в свои и смотреть в глаза. Мы не произнесли ни единого слова, но его взгляд сказал все, что я когда-либо хотела услышать.
В тот момент я снова задавалась вопросами о том, как все могло бы быть и какими бы мы стали.
И эти мысли, будто нож, вспарывали меня и резали, нанося необратимый урон.
Я резко втянула воздух и побежала быстрее, словно это могло помочь. Но как только я сделала три шага, мои мысли снова вернулись к репетиционному ужину, где я сидела в ресторане с Вагнерами и тонула в фантазиях о том, каково это – быть частью всего этого.
Быть Жасмин Вагнер.
Быть невесткой Морган.
Быть женой Тайлера.
У меня не получалось избегать водоворота мыслей из разряда «а что, если…», когда сидела там, ела и смеялась, слушая, как Морган рассказывает Оливеру истории о нашей троице. Роберт неоднократно меня поддразнивал. Аманда предложила мне последний чеддер ролл, потому что знала, что они мои любимые.
Тайлер сидел напротив меня, держа стакан скотча, и с легкой, довольной улыбкой на лице слушал и рассказывал истории из нашего детства.
Неважно, что он не обращался ко мне. Кажется, он делал то же самое, что и я: пытался выстроить дистанцию между нами и перекрыть шквал мыслей.
Тем не менее мне понравилось то, как он говорил о нас. Нравилось, как мое сердце наполнилось воспоминаниями, отчего я чувствовала, будто возвращаюсь сюда, к ним.
К нему.
И то, как он провел большими пальцами по моим запястьям, там, стоя под аркой…
Я начала беспокойно содрогаться, как будто пыталась отогнать эту мысль перед тем, как успею за нее окончательно ухватиться, – но разум все равно брал верх. Это был туман, сквозь который невозможно пробиться.
Я ненавидела себя.
Потому что мне потребовалась лишь одна поездка домой, чтобы раскрылась моя темная сущность.
И одно я знала наверняка, одну истину, неприятно отзывающуюся внутри, – это то, что завтра я должна позвонить Джейкобу.
Должна расстаться с ним.
Неважно, что у Тайлера была девушка, что наше время давно ушло и мы никогда не будем вместе. Неважно, что именно пребывание здесь сводило меня с ума, и, если бы я осталась в Калифорнии, ничего из этого не произошло бы.
Все, что имело значение – это болезненное осознание того, что со мной не все в порядке.
Я не была готова к серьезным отношениям, особенно с Джейкобом. Не заслуживала его любви, его времени, потраченного на меня, а также заботы и внимания. Я не знала, чего хочу, кто я на самом деле или в каком направлении иду, потому что последние семь лет потратила, убегая от того места, где находилась сейчас.
Это был отрезвляющий призыв, сродни ведру ледяной воды, окатившей лицо, и я не могла убежать от этого, как ни старалась.
У меня защипало в носу от желания заплакать, но я переборола его, вместо этого набирая бо2льшую скорость. Мои мышцы протестующе заныли, и я поняла, что переусердствую. Знала, что завтра у меня все будет чертовски болеть, но не могла не бежать. Не могла не подвергать свое тело боли и усталости.
Это был мой единственный шанс сбежать от всего, что скопилось у меня в голове.
На часах было почти одиннадцать, когда я покинула дом, значит, уже – где-то примерно за полночь. Я перешла с обычного бега на пробежку трусцой, а когда приблизилась к задней лестнице, ведущей с пляжа, то остановилась и, уперев руки в боки, бросила взгляд на темную воду в попытках отдышаться.
Луна казалась маленьким лучиком, а в домиках свет почти не горел, отчего все вокруг казалось таким умиротворенным. Июнь был для Кейпа самым жарким сезоном, так что это место еще не успело заполниться кучей туристов. И в тот спокойный, темный момент на пляже я почувствовала, как вселенная внутри меня пошатнулась.
Я знала, что все уже никогда не будет как прежде.
– Немного поздновато для пробежки, тебе не кажется?
Я не подскочила, даже не моргнула и не вздрогнула при звуке голоса Тайлера. Я не заметила его, сидящего на лестнице, словно тень, – но возможно, почувствовала. Видимо, я хорошо ощущала его или всегда знала, что он будет рядом. Независимо от того как далеко или быстро бегу, я всегда возвращаюсь к нему.
Тяжелый вздох вырвался из моей груди, и я обернулась, обнаружив его в темноте. Я ничего не ответила, просто пожала плечами.
Тайлер медленно поднялся и спустился ко мне. Он прижался к перилам, настороженно наблюдая за мной, будто я была диким зайцем и одно движение могло заставить меня пуститься в бега.
– Ты в порядке?
С моих губ слетел нервный смешок, а глаза наполнились слезами. Я отрицательно покачала головой, снова бросая взгляд на темную воду.
– Нет, – прошептала я. Кажется, борьба с подступающими слезами была бесполезна. – Я далека от того, чтобы быть в порядке.
Тайлер сразу оттолкнулся от перил и направился ко мне, протягивая руки. Едва не споткнувшись, я отошла назад, словно он был ядовитой змеей, готовой наброситься на меня. Когда я скрестила свои руки на груди, Тайлер остановился.
– Не надо, – предупредила я, помотав головой.
– Иди сюда.
– Пожалуйста, не трогай меня.
– Как я могу не делать этого? – спросил Тайлер, целенаправленно подходя ко мне. – Тебе больно, и это убивает меня. Я не знаю, как все исправить, кроме как притянуть тебя к себе и попытаться оградить от того, что причиняет тебе боль.
– Это все ты!
Слова оказались слишком громкими, слишком грубыми, отчего я еще сильнее заплакала.
Я шмыгнула носом, вытирая лицо и втягивая холодный воздух.
– Разве ты этого не видишь? – спросила я, на этот раз тихо, в моем голосе было что-то похожее на хныканье или мольбу. – Это ты причиняешь мне боль. Это ты убиваешь меня. Это ты и мы, – добавила я, указывая пальцем на нас обоих. – Это то, чего никогда не было, но всегда есть, чего никогда не будет и никогда не перестанет быть.
Воздух вокруг нас замер, даже мягкий отдаленный шум волн затих, будто вся планета решила прекратить вращение на этот момент.
Тайлер выглядел так, словно я только что заехала ему в челюсть.
Я покачала головой, а лицо исказилось от эмоций.
– Я пыталась забыть тебя, Тайлер. Семь долгих лет я убегала от тебя, от того самого дня и от всех тех лет, что мы провели вместе. Я думала, что уже выросла и оставила тебя позади. Думала, мне удалось забыть тебя, отказаться от фантазий о нас. – Я давилась рыданиями, прикрывая рот одной рукой, когда мои глаза снова заполонила пелена слез. – Но случилась всего одна поездка. Я вернулась сюда, к тебе, но это оказалось слишком болезненным. Я не была готова к такому.
– Джаз…
– Я просто хочу ненавидеть тебя, – сказала я. Отчаяние разрывало душу на части, и в следующее мгновение руки Тайлера обхватили меня.
Я толкнула его в грудь, пытаясь увеличить между нами расстояние, но он только крепче сжал меня. Я мотала головой, плакала и брыкалась, но все было бесполезно.
Его руки, обнимавшие меня, были настойчивыми, сильными, надежными и теплыми.
В какой-то момент я сдалась и уткнулась лицом в Тайлера. Еще одно рыдание начало разрывать мою грудь, заставляя меня принять все болезненные, постыдные и ужасные эмоции.
– Пожалуйста, – умоляла я, вцепившись руками в его рубашку. Я одновременно пыталась прижать его к себе и оттолкнуть. – Пожалуйста, просто заставь меня возненавидеть тебя.
Костяшки пальцев Тайлера поглаживали мой подбородок, и он приподнял его, заставив меня смотреть на него сквозь мокрые ресницы. Один только вид боли в его глазах вызвал новый прилив эмоций в моей груди, отчего я скривила губы, чтобы сдержать снова подступающие слезы.
– Только если ты первая заставишь меня возненавидеть тебя.
Тайлер замер, когда эти слова слетели с его губ, и я в замешательстве наклонила голову.
Но прежде, чем я успела хотя бы что-то спросить его, он прижался своим ртом к моему.
Этот поцелуй… это прикосновение губ, тепла и желания, сожаления и тоски, прошлой и настоящей жизни – все это ударило меня, как молотом.
У меня перехватило дыхание, едва я успела осознать, что Тайлер целует меня. Его язык скользнул по моим губам, пытаясь проникнуть внутрь. В ответ на это я приоткрыла губы и впустила его, как будто не было другого выбора.
Его никогда не было.
Это всегда был он. Это всегда были мы. И этот поцелуй – страстный, болезненный, оставляющий синяки поцелуй, дал мне понять, что он тоже это знал.
Это снова сон? Я вот-вот проснусь?
Ответом на мой вопрос стало то, что Тайлер крепче сжал мою талию, и я застонала, когда он прикусил нижнюю губу, а затем, слегка втянув ее, снова поцеловал. Будучи потрясенной и напуганной, я не могла отдышаться. Я понимала, что мы должны остановиться, но была чертовски возбуждена, поэтому знала, что никогда этого не сделаю.
Я должна была оттолкнуть его. Должна была дать ему пощечину. Должна была развернуться, убежать и никогда не оглядываться назад.
Но я держалась за него так, словно он был всем, что мне было нужно, всем, что имело значение. Мы вместе погрузились во тьму, которую сами же и создали.
Наш маленький личный ад.
Каждое последующее мгновение было вспышкой, размытым пятном, бросающим вызов физике и всем существующим научным законам. Время ускорилось, и кажется, я видела наши движения в крошечных частицах.
Его руки блуждали по всему моему телу, а губы были такими горячими и