– Тайлер?
Я смотрела, как поднялась и опустилась его грудь, после того как его имя слетело с моих губ. Он тоже сделал три шага по направлению ко мне, пока мы оба не оказались максимально близко друг к другу под крышей перголы.
Возможно, прошел час, как мы стояли там, а его глаза оставались неподвижны и сфокусированы на моих. Может быть, прошли дни, как я приросла к месту, грудь сдавило, а горло сжалось от эмоций. А может, вообще прошла целая жизнь, и нам всегда было суждено наблюдать друг за другом с такого расстояния – достаточно близкого, чтобы почувствовать друг друга, но не прикоснуться.
Ожерелье огней, окружавшее озеро, погасло, и именно это небольшое изменение в атмосфере, казалось, вернуло нас обоих к реальности.
Я внезапно почувствовала неловкость из-за своих влажных потных волос, которые были собраны в пучок на макушке, из-за своего лица без макияжа, из-за мешков под глазами, которые были у меня на протяжении последних нескольких недель.
– Что ты здесь делаешь? – наконец спросила я, борясь с желанием поправить свои волосы, но вместо этого скрестила руки на груди.
– Я пришел, чтобы вернуть свою девочку.
Сердце бешено застучало. Дыхание перехватило.
– Что?
Это слово сорвалось с моих губ едва слышным шепотом, но Тайлер стоял передо мной – серьезный и уверенный в себе.
– Я не хотел позволять тебе садиться в самолет, Жасмин. Это было самое трудное, что я когда-либо делал в своей жизни, – сесть в ту машину и отпустить тебя. Но понимал, что не могу просить тебя остаться. Мне казалось, что на этот раз я должен был все сделать правильно.
Я мотала головой из стороны в сторону, его слова, казалось, были произнесены будто на другом языке и совершенно не доходили до меня.
– Я не понимаю.
Тайлер медленно выдохнул.
– Ты была права в то утро, после того как мы провели ночь вместе. Мы не думали. Действовали импульсивно, не заботясь о том, кто может пострадать. Я думал о том, что ты сказала, каждый день после этого – о Джейкобе, об Азре, о моей сестре, семье и о том, что ты и я – это не просто ты и я. По крайней мере, мы таковыми не являлись.
И вот маленький шаг по направлению ко мне, такой, что я почувствовала себя как раскаленный вулкан под поверхностью земли.
– Но знаешь, о чем я думал больше всего? – сказал шепотом Тайлер. – О том, как ты сказала, что любишь меня. Я прокручивал это миллион раз в голове – то, как твои губы произносили эти слова, то, как твои глаза блестели от слез и боли, которую я причинил, то, как я прочувствовал это признание так глубоко внутри, что оно могло бы быть вытатуировано на моей душе.
Я поджала губы, когда слезы навернулись на глаза.
– Не знаю, любишь ли ты меня до сих пор, – продолжил Тайлер, неуверенно пожимая плечами. – Черт, я не уверен, что вообще заслуживаю этого. Но я тоже люблю тебя, Жасмин. Любил еще с того самого первого дня, когда увидел идущей по школьным коридорам, которые казались мне тюрьмой, пока ты не пришла к нам. Я любил тебя, когда не должен был. Когда ты стала лучшей подругой моей младшей сестры, когда я сделал тебя своей в самый неподходящий момент, а потом разбил сердце из-за страха, что не смогу стать тем, кто поможет тебе пройти через все, с чем ты столкнулась. – Тайлер поперхнулся, а его губы немного задрожали, когда наконец к нему вернулось самообладание. – Я любил тебя, находясь на другом конце страны, тайком и в течение многих лет, молясь о том дне, когда смогу снова увидеть тебя и все объяснить, и каким-то образом также надеясь никогда больше тебя не встретить.
Мое сердце разрывалось в груди, так как я точно знала, что за чувство он пытался объяснить. Мы были связаны друг с другом, как узники в тюрьме, но, если кто-то передавал другому ключ, мы прятали его и притворялись, что ничего не было.
– Любить тебя было пыткой, – произнес Тайлер, полностью приблизившись ко мне. Его руки выскользнули из карманов и потянулись ко мне. Когда его кожа наконец соприкоснулась с моей, по моему телу пробежала волна мурашек. Тайлер взял меня за руки, держа чуть выше локтя, его темные глаза изучали мои. – Но так больше не должно продолжаться.
Мой следующий вдох был прерывистым, и я хотела заговорить, но Тайлер опередил меня.
– Я не мог сказать тебе не садиться в самолет, потому что знал, что должен позаботиться о стольких вещах, прежде чем мы сможем быть вместе – по-настоящему вместе – без кого-либо или чего-либо еще, стоящего между нами. Я должен был все объяснить Азре. Она заслужила это. Мне пришлось поговорить с Морган, мамой и папой, и, если честно, мне тоже пришлось сесть и долго разговаривать с самим собой.
Надежда теплилась в моей душе, но все внутри меня кричало не поддаваться ей.
Это не может быть правдой.
Не может.
– Жасмин, – прошептал Тайлер, потянув меня за скрещенные руки, пока я не разжала их и не позволила ему взять меня за ладони. Его большие пальцы прошлись по прохладной коже моих запястий, точно как в тот день на репетиции свадьбы, и я проследила взглядом за золотисто-карими крапинками в его глазах. – Я не мог помешать тебе сесть на самолет, но теперь я здесь, чтобы посадить тебя на другой. На этот раз я не смогу тебя отпустить. Не смогу заставить тебя возненавидеть меня, точно так же, как ты никогда не смогла бы заставить меня возненавидеть тебя. Правда в том, что мы принадлежали друг другу, будучи еще подростками, и я думаю, что, если уж на то пошло, последние семь лет и особенно последний месяц показали нам, что ничто никогда этого не изменит. Ни время, ни расстояние, ни попытки любить других людей. Это, – произнес Тайлер, указывая пальцем между нами, – это не та любовь, которая не требует никаких усилий, но это настоящая любовь, и я не позволю ей снова ускользнуть из моих рук.
Со следующим вздохом на моем лице появились улыбка, смех и гримаса боли одновременно. Я трясла головой, а слезы застилали глаза.
– Я не… Я не понимаю. О чем ты говоришь, Тайлер?
Правый уголок его рта изогнулся, и он шагнул еще ближе. Его руки скользнули вверх по моим, переходя к шее, а затем к подбородку и лицу. Глаза Тайлера метались по мне.
– Я говорю, что ты потрясающая, Жасмин Олсен, и я люблю тебя всем сердцем и душой. – Тайлер прижался своим лбом к моему, и мои руки обхватили его запястья, крепко прижимая к себе. – Пожалуйста, вернись домой. Возвращайся в Нью-Гэмпшир. Вернись со мной. – Затем Тайлер отстранился, и его глаза снова встретились с моими. – Будь со мной.
Восторг, подобного которому я никогда раньше не испытывала в своей жизни, нахлынул на меня подступающей волной, утягивающей на самую глубину и лишающей дыхания, любых слов, которые можно было сказать в ответ. Я обвила руками его шею, вздернула подбородок и сказала «да» каждой частичкой себя.
Сказала «да», запустив руки в его волосы и прижавшись теплыми губами к его губам, с сердцем и душой, которые были вырваны из меня много лет назад и отданы ему с завязанным маленьким золотым бантом сверху. Сказала «да», пообещав никогда больше не позволить ничему встать у нас на пути. Сказала «да», оставив страх позади, который больше не способен снова одолеть меня. Сказала «да» с болью, которая как обжигала нутро, так и наполняла его; которая как ломала, так и исцеляла. Боль, которая твердила мне, что другого выхода, кроме этого, не было.
Я была его.
А он был моим.
Тайлер крепко обнял меня, притягивая к себе так отчаянно, что моя спина выгнулась дугой, и я почувствовала, как это объятие, словно волшебная сила, собирает воедино каждую разбитую частичку меня. В следующее мгновение меня оторвали от земли, и Тайлер закружил нас, когда солнце взошло над озером, а птицы вокруг защебетали, желая доброго утра.
Это был момент, застывший во времени, который ощущался как сон и как единственный реальный отрезок жизни, который я когда-либо по-настоящему проживала. Туман рассеялся, горизонт стал яснее, и впервые в своей жизни я почувствовала, как по моим венам течет непоколебимая решительность.
Когда Тайлер обнимал меня, я была всесильной.
Все вмиг стало целостным.
Его объятия были моим домом.
И теперь, когда мы прошли испытания пространством и временем, чтобы наконец обрести его, я больше не уйду.
Тайлер опустил меня на землю, но я все равно парила где-то высоко, и наше будущее окружало меня, как серебристые облака. Я снова поцеловала его, сказав «да» всем своим телом и душой, а затем мы закрыли дверь и заперли на ключ.
Добро пожаловать домой.
Когда мы с Тайлером ввалились в мою квартиру, единственным источником света в ней была золотая полоска восходящего солнца, проскользнувшая между занавесками и падающая на кровать. В остальной части студии было темно и тихо, и я слышала ровное биение сердца Тайлера, когда закрывала за нами дверь. Вместе с тем я скользила пальцами по его груди, пока наконец не притянула ближе к себе.
В следующее мгновение его руки оказались на моей талии и, поддерживая, направили к кровати. В этот момент все замедлилось, от тиканья часов до того, как его губы скользили по моим, как язык с любопытством исследовал мой рот, а руки блуждали по телу, исследуя каждую впадинку и изгиб.
Это был не тот сокрушительный приступ страсти и похоти, который настиг нас на Кейпе. Сейчас в этом не было необходимости. Ни одному из нас не требовались доказательства того, что мы принадлежим друг другу, поэтому мы не торопились, будто у нас уже было все, что нужно.
Спешить было некуда.
Перед нами впереди целая вечность.
В этот момент время ощущалось как музыка – каждая нота была медленной и прекрасной, мелодичной и уверенной. Мы стянули друг с друга одежду между глубокими, чувственными поцелуями, а после Тайлер опустил меня обратно на кровать. Он медленно растягивал во времени каждый поцелуй, каждое движение языка, каждое прикосновение кончиков пальцев к моей коже, опускаясь все ниже, пока его голова не оказалась между моих бедер. При первом же прикосновении его языка к моему клитору я выгнулась навстречу, отдаваясь страсти и теряя всю себя в мужчине, которого, как думала, потеряла навсегда.