газовой духовке.
– Нам нужно наполнить ванны. – Аманда не знала, нужно ли это в самом деле. Она просто гадала.
– Наполнить ванны? – Клэй принял ее слова за какую-то метафору.
Она понизила голос:
– В случае, если… вода.
– Разве вода не течет, если отключается электричество? – Клэй понятия не имел.
Не течет. На следующий день, или через день, и уж точно еще через день некоторые жители самых верхних квартир на Манхэттене впадут в помрачение – предвестник неизбежного обезвоживания.
– Думаю, это так. Резервуар наполняется с помощью электрического насоса. Так что если пропадет электричество, то и вода тоже. – Д. Х. удивлялся, что у них до сих пор есть электричество. Он отдавал должное тому, как хорошо построен их маленький дом, хотя и знал, что не имел к этому никакого отношения.
– Как думаете, электричество отключится? – Клэй подумал, что этот день – запах желтого бисквита, перестук дождя – казался почти пугающе нормальным.
– Оно отключается в грозу, не так ли? Типа, упавшие ветки? А еще если что-то не в порядке в городе. А потом этот шум, чем бы он ни был? Думаю, нам повезло, что оно все еще есть, но возможно, не стоит испытывать удачу. – Аманда посмотрела на мужа. – Сходи!
Клэй встал и пошел делать то, что она просила, не упомянув тот факт, что это не его ванны и не его вода.
Аманда наклонилась вперед к Д. Х., сидящему напротив нее.
– Никакого грома. Даже молний. Просто дождь.
– Я все равно не думал, что это был гром.
– Так что это было? – она шептала, потому что не хотела, чтобы их слышала Роуз. Она не считала дочку глупой, она просто думала, что сможет таким образом защитить ее.
– Хотел бы я знать.
– Что мы делаем?
– Я жду торт, который печет ваша дочь.
– Не лучше ли нам уехать? – Она посмотрела на пожилого мужчину так, словно он был отцом, которого у нее никогда не было, к кому она могла обратиться за мудрым советом. – Разве нам не будет лучше… безопаснее… дома, в городе, где вокруг люди?
– Не знаю.
– Мне было бы лучше, если бы я знала, что происходит. – Аманда посмотрела в сторону коридора, услышала плеск воды в ванне. Эти слова были неправдой, но она этого не знала.
Клэй вернулся, вытирая руки о шорты.
– Готово.
– Внизу тоже есть ванна. Наберу и ее. – Д. Х. кивнул с благодарностью.
– Ну вот. – Аманда пыталась себя убедить. – У нас есть вода. А нам она даже не нужна. Может, она нам вообще не понадобится.
– Лучше подготовиться, – согласился Клэй.
– А ты как думаешь, нам стоит уехать домой? – Аманда посмотрела на мужа.
– Или мы можем просто вернуться в город завтра? То есть поехать в первый раз? – поправился Д. Х.
– Извините. – Клэй положил руки на колени. Жест был робкий.
– Что? – спросила Аманда.
– Я должен был… я услышал тот шум и вернулся, я волновался. Но! Я не видел машин. – Клэй не рассказал им про женщину. Он спрашивал себя, не бродит ли она по-прежнему где-то там, под дождем. – Я думал, что вы… я не знал, что с вами случилось.
Д. Х. его понял.
– Тут нечасто увидишь машины. Наверное, это зависит от времени года. Но тут тихо. Поэтому мы и переехали сюда в первую очередь.
– Я думаю, нам следует просто отсидеться. – Клэй не хотел возвращаться на эти запутанные дороги.
– Как ты можешь так говорить? – спросила Аманда. Родительство требовало изображать браваду, отчаянную храбрость, смелость, убежденность. Это был просто инстинкт, это была просто любовь.
– Там льет как из ведра. Может, не лучшая идея выходить на улицу во время грозы.
– Хорошо. Но завтра, – Аманда подсказывала ему.
– Мы поедем в город, – сказал Клэй. – Тогда мы можем… решить. Если в городе нет электричества, может, нам стоит подождать, пока все не рассосется.
– Здесь? – У них действительно продолжалась аренда. Но теперь это не имело такого значения, как раньше. Аманда была готова продемонстрировать свою веру. Она собрала бы вещи, подготовилась бы к отъезду. Это было заявление о цели.
– Завтра. Клэй, мы с вами поедем утром. Я знаю дорогу. – Д. Х. не поверил рассказу Клэя и был прав. – Тогда и посмотрим, как дела. Есть ли электричество, есть ли какая-то проблема, что это был за шум. Мы будем знать больше, и как только мы узнаем больше, то сможем решить, как лучше поступить. – Он посмотрел на девочку, которая приближалась ко взрослым. Д. Х. ощущал то же самое желание, что было у Аманды. – Как вкусно пахнет, – сказал он шутливо, но искренне.
– Ему нужно остыть, прежде чем я положу его в морозилку.
– А он уже готов? – Аманда попыталась определить время. – Нам нужно приберечь его до ужина.
– Я выпекала слоями, чтобы он приготовился быстрее. Два маленьких пирога вместо одного большого. Еще бы украсить его. Посыпкой или типа того.
– Можешь заглянуть в кладовку. Попроси у миссис Вашингтон, чтобы она показала тебе, где хранится все для выпечки. Не удивлюсь, если у нас в закромах найдутся кое-какие запасы.
Девочка вовсе не была похожа на его дочь, но, естественно, он подумал именно о ней.
– Мне нужно приготовить что-нибудь на ужин. – Клэй подумал, что это станет искуплением его прошлой неудачи. Он наполнил водой ванны, он накормит их ужином, он докажет свою ценность. – Роуз, прежде чем ты займешься украшением торта, давай-ка приберемся на кухне.
– Где Арчи? – Аманда хотела, чтобы дети скрылись с ее глаз, но не могла выбросить их из головы.
Клэй пожал плечами.
– Может, он спит.
– Мне лучше разбудить его. – Она знала про опасность слишком долгого сна – потом вялость уже ничто не развеет. Когда он был малышом, он просыпался со складочками от постельного белья на лице, красный от перенапряжения от отдыха, сварливый и не способный сделать ничего больше, чем надуться как минимум на десять минут. Она обратилась к Д. Х.: «Извините», а затем подошла к двери мальчика. Аманда постучала, потому что подросткам в первую очередь необходимо уважение в этом вопросе (она кое-что повидала), затем открыла дверь, произнесла его имя.
Мальчик не шевелился, казалось, он не замечал ее присутствия.
– Арчи? – Она могла видеть очертания его тела, свернувшегося в одеялах. – Милый, ты спишь?
Если он и услышал ее, то ничего не сказал, поэтому Аманда убрала одеяло с его лица, открыв волосы в великолепном беспорядке, усики, торчащие в разные стороны, как корни старого дерева. Она разгладила его локоны, рефлекторно положила ладонь ему на лоб. Он был горячим от жара или горячим от сна?
– Арчи?
Он открыл глаза, не моргая; спящий, а потом разбуженный. Он смотрел на мать, но не фокусировал на ней взгляд.
– Арчи? Ты хорошо себя чувствуешь?
Он выдохнул медленно, долгим и дрожащим вдохом. Он не знал, где он, не понимал, что происходит. Он сел, движение тоже было резким. Открыл рот, не чтобы что-то сказать, но чтобы пошевелить челюстью: она побаливала, или он ее ощущал, и каким-то образом это казалось новым, иным, неправильным.
– Не знаю.
– Что значит не знаешь? – Она стянула одеяло, обнажив его худое тело, высвободив пышущий жар, такой мощный, что она могла его чувствовать, не прикасаясь к нему.
– Арчи?
Он издал звук, похожий на гул. Наклонился вперед, и его вырвало на собственные колени.
27
РОДИТЕЛЬСТВО ЗАКАЛЯЛО. Задача родителя – обслуживание тела, понятно, что это влечет за собой. Вид рвоты когда-то вызывал у нее тошноту, но рвота детей – Аманда была готова с ней столкнуться. Кризис сделал ее рациональной. Она позвала Клэя. Вымыла тело сына так же, как когда он был мальчиком.
Во время младенчества детей Клэй и Аманда распределяли обязанности из расчета «один на один». В ту первую ужасную зиму Клэй вел Арчи в Транспортный музей Нью-Йорка – крытое помещение, но всегда очень холодное, потому что оно было построено на старой станции метро. Аманда ходила по квартире с Рози, отчаянно требующей грудь, и слушала альбом Бьорк о том, как здорово заниматься сексом с Мэтью Барни[43]. Если Аманда вспоминала об этом, то все еще слышала скрип половицы под ногами в одном месте возле кухни. Если Клэй думал об этом, то все еще видел поезда из более невинной эпохи: ротанговые сиденья, потолочные вентиляторы – припаркованные на устаревших рельсах музея. Аманда сняла грязное постельное белье. Клэй отвел мальчика в гостиную.
– У нас есть градусник. – Рут предусмотрительно заполнила ванную комнату полезными вещами. Анальгетики для взрослых и детей, повязки, йод, физиологический раствор, вазелин.
– Это было бы прекрасно. – Клэй помог мальчику натянуть слишком просторный свитшот, пригладил его спутанные волосы. Сел рядом с ним на диван, и они выглянули на задний двор, на драму дождя, наполняющего бассейн.
Материнская мышечная память была сильна. Рут вернулась с лекарствами.
– Давайте измерим его температуру.
Так же было и с отцовским инстинктом. Д. Х. помог Роуз найти припрятанные запасы: сахарную пудру, тюбики декоративных гелей, свечи на день рождения, посыпку, гремящую в пластиковых банках. Роуз не была дурой, но ей хватало и того, что она могла отвлечься. Они осторожно переместили торт на тарелку, и она мастерски повернула его лопаткой: неподвижный, с толстым слоем глазури.
– Спасибо, – сказал Клэй.
Рут взяла мальчика за подбородок и поместила острие стеклянной трубки ему под язык.
– Ты действительно горячий на ощупь. Но давай посмотрим насколько.
– Как сейчас себя чувствуешь, дружище? – Клэй обращался к этим мужским нежностям, когда больше всего волновался. Он уже спрашивал. Арчи уже отвечал. Он хотел обнять его, хотел объять его своим телом, но мальчику это не понравится, потому что мальчик был почти мужчиной.
– Я в порядке, – пробормотал Арчи через градусник, не в силах выразить свойственное ему подростковое презрение.
Рут изучила непостижимый инструмент.
– Сто два[44]