Сумерки сгущались, в небе проявился рогатый месяц.
За спиной чекиста кашлянул Селиван.
– Свояк изволил посетить. Проживает неподалеку, мы, почитай, соседи, а видимся нечасто, от случая к случаю, – старик держал бутыль с мутной жидкостью. – Составьте компанию, поддержите застолье, не побрезгуйте угощением. Первач сварен Афонихой, а она наипервейшая у нас самогонщица, ее пойло легко пьется, от него голова не болит.
Хозяин куреня привел к навесу среди будыльев подсолнуха, где за вбитым в землю колченогим столом горбился родственник, в полумраке его лицо с обострившимися скулами просматривалось плохо.
Селиван водрузил на стол бутылку, принес тарелки с курятиной, миску помидоров, огурцов.
– Не обессудьте, чем богаты. Это, стало быть, гость из города, – Селиван кивнул на Магуру. – А это, прошу знакомиться, мой сродственник, правда, далекий, в германскую в лейб-гвардии атаманском полку службу нес, на что Червонный мудрый, а не гнушается подчас с ним советоваться по разным делам.
Магура поднял рюмку, то же самое сделали свояк с Селиваном.
– Закусывайте, – старик услужливо пододвинул чекисту тарелку. – Куренок утром еще по двору бегал. Хотел сальца нарезать, потом передумал – после пекла жирное в рот не идет, – Селиван подсел к Магуре. – Намедни сказывали, что многое у нас не нравится, так?
– Могу повторить, – Магура подцепил вилкой помидор. – Не нравится, что живете с опаской, осторожничаете. От всех прячете атамана, словно он может получить нож в спину. Не нравится, что отряд бездельничает, чего-то выжидает, когда давно пора переходить к активной деятельности, прибрать к рукам район, вести активнее агитацию с призывом игнорировать приказы большевиков, не сдавать оружие, не отпускать парней в Красную. Стоит захватить станицу и двинуть к Волге, как к отряду примкнут разрозненные группы, вроде той, что под командованием Однорукого, следом поднимутся калмыки, астраханцы, а там и вся Россия. Давайте еще по одной.
– С превеликим удовольствием, – Селиван с поспешностью наполнил рюмки.
– Выходит, не нравятся наши порядки, – то ли спросил, то ли согласился свояк. – Не пришло время подниматься, надо силы копить, не растрачивать их понапрасну. Еще прикупить патроны, пулеметы, гранаты, хорошо бы заиметь броневик. Придет срок, и Червонный поведет на станицу, оттуда прямой ход в Царицын. Извиняюсь, не знаю, как вас по имени величать.
Магура понял, что хуторянин лукавит – Селиван, без сомнения, назвал родственнику имя своего жильца.
Свояк сверлил чекиста острым взглядом из-под козырька казачьей фуражки с красным околышем, не дождавшись ответа, заговорил вновь:
– Вся округа, почитай, в наших руках, осталось захватить станицу, выбить из нее чоновцев, чтоб небо не коптили. Как обучим своих всяким армейским хитростям, которые необходимы в бою, прикупим оружия, сразу двинем к Волге, да не одни, понятно, а с пришедшей из Сибири подмогой, в наступлении примут участие и те, кто пока в Крыму. Пока крепнем день ото дня. Надысь две бабенки просились принять, одну послали кашеварить, другой поручили чинить одежду. Казак не приемлет неволи, в какую нехристи желают загнать, за кровное, нажитое и волюшку держутся зубами. При необходимости все как один возьмутся за оружие, а то и за вилы, батоги, как было при Стеньке Разине и Емельке Пугачеве. Казак горло перегрызет каждому, кто зарится на его землюшку и скот, так вдарит, что большевики засверкают пятками на край земли.
Магура мягко заметил:
– Мечтать никому не возбраняется, но вряд ли радужные мечты скоро станут явью. Пока следует позаботиться об охране подступов к хуторам, где базируется отряд, провести учебу новобранцев, не помешает вспомнить военную науку служившим, договориться с другими соединениями о совместных действиях.
– И власть отдать? – перебил свояк.
– Рано делить шкуру неубитого медведя, авторитет Червонного весьма высок, без сомнения, он станет командовать объединенными отрядами.
– Неужто слушок про атамана дошел аж до Царицына? Коль так, рад за него.
– Еще хорошо бы незамедлительно связаться с Петром Николаевичем, попросить о помощи оружием, боеприпасами, даже опытными офицерами, чтоб ваш отряд стал настоящей армией.
– Что за Петр Николаевич? – не понял Селиван.
Магура не успел ответить, слово взял свояк:
– Стыдно не знать имечко барона Врангеля. Жаль, далече он ныне от нас, с армией засел аж у Черного моря. Сейчас ему не до нас, все заботы – как бы удержаться в Крыму. Можно попросить подмогу у Краснова, только атаман, по слухам, отошел от дел, уехал в Германию, кофий там попивает, в ус не дует, без него бьемся с супостатами. Не приходилось встречаться с бароном?
– К сожалению, судьба с господином генерал-лейтенантом ни разу не сводила, видел в Царицыне на митинге. А одну из книг Краснова полистал в училище.
– С кем вели дружбу?
– Близко ни с кем не сходился. Более-менее хорошо знал поручика Грум-Гримайло, большого любителя карточной игры.
– И с женушкой поручика знакомы?
– Он холост.
– В его давно немолодые годы давно пора не только жениться, а иметь взрослых детишек.
– Простите, но Грум-Гримайло слишком молод для женитьбы, тем более потомства.
Свояк подцепил вилкой огурец, но не отправил в рот.
– Спасибочки, что соизволили погутарить. А за проверку на дороге сильно не гневайтесь, не мог атаман запросто так, не прощупав, в отряд допустить.
Некоторое время за столом царило молчание, затем Селиван высказал заветное желание продать излишки зерна, на вырученные деньги приобрести новую шинель, керосин. Еще пожаловался на невозможность за любые деньги достать спички, приходится пользоваться кресалом. Никак не прикупить добротный шерстяной материал для шаровар и приклад к нему – старые от стирки и долгой носки на ладан дышат.
Магура со свояком слушали и уплетали вареного цыпленка. Когда время перевалило за полночь, свояк поднялся, потуже натянул фуражку, сослался на необходимость ранехонько ехать на покос, простился с постояльцем и провожаемый родственником зашагал к калитке.
Магура вернулся в дом. Стараясь не разбудить парня, осторожно ступая, прошел к кровати.
– С кем гутарили? – приподнял с подушки голову Григорий. – Ваш и Селивана голоса ни с кем не спутаю, а третий вроде прежде тоже слышал, но не упомню, где и когда.
– Приезжал родственник хозяина, – объяснил чекист, разделся, с удовольствием растянулся на прохладной простыне. Засыпая, подумал: «Свояк неспроста расспрашивал, точнее, выпытывал, какие имею намерения, как оцениваю обстановку, обо всем услышанном доложит Червонному…»
Повисший на вершинах тополей месяц слабо освещал тропу и шагавших по ней свояка и Селивана.
– Не оступитесь, в балку легко свалиться, ногу сломать. Дальше шаткий мосток – руки все не доходят заменить прогнившие доски.
– Возвращайтесь, не надо беглого военкома оставлять без присмотра.
– Имеете опасение, что сбежит?
– Вряд ли даст драпака. К чему тогда к нам пришел? Да и не уйти далеко, вокруг на сотню верст одна степь. Недолюбливаю ему подобных, кто от одного хозяина переметывается к другому.
– И мне не внушает полного доверия, хотя показал себя хорошо.
– Гришку чуть не спровадил на тот свет. Кабы Нетребин вовремя не остановил, парней поубивал.
– Одной проверки мало. Пока подкопаться не к чему. А парни сыграли плохо, он мог догадаться, что изображают чоновцев. Но исполнителей не виню, талантливее не найти.
– От Акима привет привез.
– Злобин мог расколоться, за годы пребывании у власти чекисты научились многому, в том числе добиваться признания у любого.
– Коль было бы так, Вербу забрали бы, а он живет не тужит, нашим людям кров дает.
– Вербу могли не тронуть, чтобы забросить к нам своего агента. Но не будем гадать, тем более сгущать краски. Успокоило знакомство с известным мне Грум-Гримайло.
– Характеристику имеет от прежнего начальства.
– Характеристика может быть чужой.
Предчека тов. Шалагину:
23 августа сего 1920 г. арестован гр. Гуров Зиновий. На первом допросе признался, что в Царицын прибыл по приказу Червонного для встречи с гр. Вербой. При задержании изъяты: револьвер системы наган, патроны – тридцать шт., деньги в сумме 850 руб., записка:
«Привет, Анюта! Ожидай на следующей неделе посылку для Бороды. Найди продавцов запалов для гранат, служащего тюрьмы Жукова Владимира, посули хорошие деньги за передачу Злобину записки и сведений о сбежавшем заключенном Магуре.
Резолюция:
Записку передать Вербе, пусть выполняет приказ. Продать не запалы, а патроны, предварительно прокипятив. Продумать, что Жуков расскажет о Магуре. Наблюдение за домом торговки не снимать.
Магура проснулся от настойчивого, чуть ли не под самым ухом стука. Привстал и увидел в растворенном окне человека в мерлушковой шапке.
– Выйди, только хозяина не разбуди! – свистящим шепотом потребовал незнакомец.
Не одеваясь и не обуваясь, чекист покинул дом. Незнакомец увел за конюшню.
– Имел опасения, что Селивана поднимешь, у старых сон чуткий. Я от товарища Шалагина. Держи, – ночной гость протянул коробку папирос. – Тут донесение, описал в точности все, что разузнал, и численность отряда, и где атаман квартирует. Писулька в папиросе, не искури.
«Новая провокация, точнее, проверка», – понял Магура и, вместо того чтобы забрать коробку, схватил протянутую руку, вывернул ее, отчего провокатор согнулся, упал на колени.
– Не шуми, не то останешься без руки и головы, – Магура забрал у задержанного револьвер, втолкнул в конюшню. – Давно якшаешься с Шалагиным? Выкладывай как на духу.
Для верности чекист привязал незнакомца, не пришедшего в себя, вожжами к столбу. Вернулся в дом, чтобы поднять с постели Селивана, но хозяина не нашел, пришлось будить Григория. Спросонок парень не понял, что ему говорят, чего требуют, смешно таращил глаза.