Возле кассы мелькнула шляпка с черной вуалью.
«Неужто Гликерии взбрело в голову поглазеть на зверей? Нет, показалось, все утро мельтешила, вот и почудилось».
Шляпка с вуалью пропала, и Антон забыл о хозяйке квартиры.
Рапорт
Сего 29 апреля 1942 г. сержантами Грязновым Н. О., Сергеевым Е. И.,
Парыгиным С. И. проведено наружное наблюдение за тов. Магурой и гр. Непейводой. Отмечены их контакты со следующими лицами:
Мельмонтом В. Н., прож. ул. Ворошилова, 12, кв. 37;
Трегубовым Ю. Д., прож. в пер. Индустриальный, д. 8;
Гуровым З. Т., прож. по ул. Огнивцева, д. 42.
Место работы названных лиц уточняется.
В очередной сводке Совинформбюро сообщалось, что враг на подступах к Севастополю, продвигается к Северскому Донцу, совершил налеты на Астрахань, Ленинград. Завершалась сводка фразой: «Красная Армия ведет бои с превосходящими силами противника на всех фронтах».
Магура отложил «Сталинградскую правду» и подумал: «Если за минувшие сутки на передовой не произошло ничего существенного, идут оборонительные бои, сдерживается натиск армий рейха, то на незримом фронте чекисты идут в наступление.
После бомбежки Астрахани надо ожидать налета на Сталинград. Пока прорывались отдельные самолеты для аэросъемки, фиксации пунктов ПВО. Противник захочет бомбить прицельно, станет действовать по наводке сигнальщиков на оборонные предприятия, места скопления войск. Надо выходить на Хорька, чтобы выдал своих агентов. Если резидент останется на свободе, операцию придется начинать сначала».
Магура предложил газету Непейводе, который раскачивался на стуле, дымил папиросой, и получил ответ:
– У меня чтение вызывает тоску с зубной болью. Да и не верю газетам, врут они, это утверждает и Хорек, умнее его не сыскать. Первым раскусил подосланную чекистскую крысу, приказал убрать, иначе всем вышли бы кранты. Нынче ночью устроим нашим проверку, увидим, насколько верны, как платят за доверие, полученные деньжаты и харчи. Должны засветить заводы с фабриками, чтоб летчики не промазали, знали цель. – Непейвода отдернул рукав рубашки, взглянул на часы. – Надо явиться на посты в срок – немцы точны, раз сообщили, что налет в двадцать два, знать, ни на минуту не ошибутся.
– И Хорек станет светить?
Вопрос не смутил Непейводу.
– Не его дело в небо пулять, тем более лазить на крыши. Говорит, мы его оркестр, а он вроде нашего дирижера.
– Кем прежде были «оркестранты»?
– Одни, как я с Селезнем, срок мотали. Другие служили у гетмана Бандеры, третьи побывали в плену. Пестрый народец, кто в крапинку, кто в цветочек, и ни один не был похож на другого.
Плюхнулся на диван и, отчаянно фальшивя, затянул:
Тюрьма-тюряга,
Вокруг железные замки.
Везде решетки да засовы,
И часовые, и штыки!
Заложил руки за голову, помечтал:
– Как посыплются бомбы, большевики от страха наделают в штаны. – Встал, потянулся: – Пора, по пути захватим Селезня, пусть набирается опыта, еще замарается, чтоб не мог отмыться, стал нашим со всеми потрохами.
Антон скучал возле булочной, лузгал семечки, когда услышал шаги на пустынной улице, спрятался за угол, но пригляделся и в молочном свете луны узнал Непейводу и с ним гражданина, которого встретил у ротонды.
Непейвода не поздоровался, даже не кивнул, свернул в одну, затем другую улицу, нырнул в подворотню и вывел к рынку, где сиротливо выстроились пустые прилавки.
Мяукнула кошка, Непейвода выругался:
– Не верю в приметы, но кошек отродясь не перевариваю – зловредная тварь, если перебежит дорогу, жди беды.
Возле самого высокого в районе дома спросил Магуру:
– С нами полезете или снизу понаблюдаете? Я к тому, что чердак сильно пыльный, в паутине и мышами пропах.
– Пойду, – решил Николай Степанович.
Трое миновали несколько лестничных пролетов, достигли верхнего этажа, по лесенке проникли в люк на чердак.
Под нагревшейся за день кровлей было дурманяще душно.
Вылезли в слуховое окно под звездное небо. Непейвода встал, достал пачку папирос, выудил одну, примял мундштук гармошкой.
В ожидании и молчании прошло минут десять. Когда в небесах возник отдаленный гул, Непейвода зарядил ракетницу, одну передал Антону.
– Как прикажу, стрельнешь в сторону зениткой батареи, что в сквере, пушкой командуют сопливые пигалицы, им бы в куклы играть. Ракеты укажут летчикам, куда бросать бомбы.
Гул в небе становился громче, когда стал явственный, неподалеку пронзительно взвыла сирена, ей ответила другая – гудки словно соревновались в нагнетании страха.
– По немцы можно проверять часы – прилетели, как обещали, минута в минуту. – Непейвода встал поближе к трубе. – Высветим город, будет как на ладони. – Обернулся к Антону: – Вначале целься на вокзал, полно составов, цистерн с мазутом. А я стану наводить на порт.
К неумолкающему вою прибавились выстрелы зенитных орудий, паровозные гудки – звуки поплыли над Сталинградом, унеслись к Волге, на речную быстрину.
– Стреляй! – крикнул Непейвода. – Не чешись!
Магура шагнул к Непейводе:
– Сдайте ракетницу, вы арестованы, – Магура хотел отобрать оружие, но чекиста опередил Антон – парень ударил Непейводу в скулу, удар был настолько сильным, что получивший его заскользил по покатой кровле.
– Фашист проклятый! Вражина паршивый! Говорил, этой штуковиной можно убить? Пробовал? – Вторым ударом Антон выбил у Непейводы ракетницу, и та полетела во двор. – Гитлеру помогаешь? Родину продал? – Антон прицелился в стоящего перед ним.
Непейвода закрутил головой, понимал, что одно неверное движение и следом за ракетницей слетит вниз.
Антон нажал на спусковой крючок. Из дула вырвалось пламя, следом, прочертив жуткий след, у ног Непейводы заплясала, рассыпая сноп искр, ракета. Непейвода метнулся за трубу, перемахнул на крышу соседнего дома – в иное время ни за что бы это не удалось, сейчас помогли обуявший страх и желание сохранить жизнь.
Антон собрался вновь выстрелить, но забыл, что следует выбросить гильзу, перезарядить ракетницу, и в сердцах отбросил ставшее бесполезным сигнальное оружие.
Магура успокоил:
– Не уйдет, далеко не уйдет.
Антон хлопнул себя по лбу.
– Знаю, куда побежит!
Хорек подслеповато щурился, всматривался с балкона в небо, зябко ежился. «Бомбить станут комбинаты, заводы, порт с вокзалом, так называемые промышленные объекты. Когда сбросят груз и самолеты вернутся на базу, проявят фотопленку, по достоинству оценят мою работу…»
Окна соседних домов плотно закрывали ставни, шторы, не позволяя пробиться свету.
«Чем соблюдать светомаскировку, отключили бы электроэнергию. Не уставая, как заведенные, твердят по радио, в газетах, чтоб свет не пробивался из окон, а ракеты все предосторожности пустят насмарку!»
В черной тарелке репродуктора смолк хор Пятницкого, возникла пауза и бесстрастный голос диктора объявил воздушную тревогу.
«Все ли мои люди вышли на посты? Не манкирует ли кто-нибудь приказ?»
Когда первое звено бомбардировщиков достигло Сталинграда и завыли сирены, небо озарили взрывы зенитных орудий, Хорек приободрился, не в силах отвести восторженного взгляда с перечеркивающих небосвод огненных брызг.
В районе вокзала застучал крупнокалиберный пулемет. На крышу с дробным стуком посыпались осколки, за жилым кварталом вспыхнуло зарево.
Хорек с упоением слушал разрывы бомб.
«Пройдет совсем немного времени, и я прощусь с не покидающим ни на минуту даже во сне страхом разоблачения… Спустя месяц в поверженный город под победный марш вступит доблестная армия рейха, и ставший сплошными развалинами Сталинград ляжет к ногам воинов фюрера, кто со славой прошел всю Европу. Состоится долгожданная встреча с фатерляндом, ступлю на землю предков, что перед войной обещал герр Кребс…»
Хорек хранил в памяти приказ переехать в Сталинград, заменить скоропостижно скончавшегося Кукарачу.
«Помощник военного атташе на прощание сказал, что Германии крайне необходимы подобные мне патриоты, прислать в конце прошлого года подкрепление, вначале прибыли двое, позже добавились трое, последним в мое подчинение попал юноша, который требует проверки. Не помешает еще раз прощупать и курьера, вел себя так, словно наделен высокими полномочиями, не планирует ли заменить меня?..»
За домом прокатился очередной взрыв, от следующего в рамах зазвенели стекла.
«Надо по примеру соседей заклеить окна бумажными полосами, лучше бинтом…»
Хорек дождался бы конца бомбежки, восторгаясь очагами пожаров в разных концах Сталинграда, но во входную дверь постучали.
«Кого принесло так поздно? Соседям понадобились спички, соль?»
Семенящей походкой Хорек двинулся в прихожую.
Из отчета Сталинградского городского штаба МПВО:
Во исполнение постановления ГКО от 11 апреля 1942 г. в целях введения в заблуждение авиации противника, а также избежания с нашей стороны жертв как в живой силе, так и в материальной части, безопасности промышленных и оборонных предприятий во время бомбардировок города сотрудниками облуправления НКВД проведено наведение самолетов противника на балки, пустыри, овраги и т. д.
Кроме вышеперечисленных мер, за чертой города устроены ложные очаги пожаров.
Саперные и маскировочные части МПВД на базе Главнефтесбыта продолжают камуфляжные работы, изготовление макетов танков, автомашин, пушек, самолетов для дезорганизации противника во время налетов…
Непейвода бежал, не чуя под собой ног, не останавливался, чтобы перевести прерывистое, с хрипами дыхание.
«На старую хату путь заказан. Антон и тот, кого привел с набережной, рванут туда, чтоб меня захомутать. Две удачи случились: не брякнулся с крыши, шею не свернул, пулю не сглотнул. Еще золотишко сохранилось. Совру Хорьку, что все отстрелялись. Про Селезня, как вышел из повиновения, промолчу и что встреченный оказался вражиной тоже…»