Когда колонна прошла, трое продолжили путь среди развалин. Молчание вновь нарушил Фастов:
– Скоро пленные переселятся в загробный мир, – и громче, чтобы услышали вернувшиеся в город сталинградцы, добавил: – Будь на то моя воля, всех бы фрицев поставил к стенке! Или собственными руками передушил!
Пиик отчитал Фастова:
– Вы бездарный актер, переигрываете, неумело демонстрируете презрение к побежденным. За подобную игру зрители забрасывают тухлыми яйцами.
Фастов нахохлился, собрался вступить в спор, но услышал приказ:
– Не открывайте рот! Надоело слушать чушь!
Трое обходили окопы с ходами сообщений, пропускали горожан, везущих на детских санках малышей, сохраненный в эвакуации скудный домашний скарб. Налетевший ветер бросал в них горсти колючего снега, и десантники спрятали лица в поднятые воротники шинелей.
Обращение к сталинградцам:
Героическая Красная Армия полностью очистила наш родной город от немецко-фашистских захватчиков. С невиданным упорством, непревзойденной стойкостью выдержал Сталинград бешеный натиск врага. Гитлер и его клика бросили на наш город десятки отборных дивизий, огромное количество авиации, танков, артиллерии. С звериной жестокостью немецкие варвары разрушили, превратили в руины наши заводы, фабрики, наши прекрасные зеленые улицы с их просторными, светлыми домами, наши театры, школы, институты, наши сады и набережные… Наш город разрушен, обуглен, завален обломками, но непреклонный перед врагом, он стал еще более дорог сердцу каждого патриота своей Родины.
Мы возродим тебя, родной Сталинград!
Это будет нелегкое дело, но не нам, сталинградцам, бояться трудностей. В тяжелых боях вы отстояли свой город, в напряженном труде возродим его!
Секретарь Сталинградского обкома и горкома ВКП(б), председатель городского комитета обороны
А. Чуянов Председатель исполкома Сталинградского областного Совета депутатов трудящихся
Продавец опирался на костыль, одна штанина была подвернута выше колена, оголяла привязанную сыромятным ремнем деревяшку к обрубку ноги.
– Кому камушки для зажигалок! Товарец трофейный, лучше спичек! А зажигалочки из гвардейских гильз, прослужат век. Имеется махорочка, искуришь из нее самокрутку, и сам черт тебе не брат, хворь снимет, силенок прибавит.
Торговец дефицитного товара старался привлечь к себе внимание, но пришедшие на рынок высматривали иное – необходимые для обустройства жилья гвозди, молотки, лопаты, более-менее целую одежду, хлеб, консервы. Одноногий заметил приближающийся патруль, встал у него на пути:
– Не со Второго ли Украинского, братки? Интересуюсь к тому, что охота встретить однополчан. – С Донского, – ответил сержант.
– Так мы вроде земляки, вместе бились! – обрадовался инвалид. Один из патрульных протянул пачку сигарет: – Угощайся.
– Тю! – присвистнул продавец. – Это же фрицевский эрзац из дровяных стружек, лишь пахнет табаком. Вражины умудрились делать курево даже из капустных листьев. Воротит от всего германского, как вкусил ихнего свинца. Патрульный заменил сигарету на консервную банку. – Тогда прими тушенку, она отечественного производства. Торговец взглянул на этикетку.
– Вчера угощался «Вторым фронтом» – американской сгущенкой, какую из-за океана заместо пушек, снарядов, танков шлют.
Простившись с патрулем, продавец продолжил расхваливать товар, которым заинтересовался Пиик. – Где купить семена картофеля? Одноногий замер. – Так поможете с семенами? Время к севу, – не отставал Пиик.
– Семян нет, имею лишь клубни, – прозвучал ответ. – При себе не держу, пошли ко мне, – рассовал товар по карманам, выбрался из людской толчеи. Шел, зарывая в снег деревянную ногу, соразмеряя каждый шаг, чтобы не поскользнуться и не упасть. Путь от рынка до местожительства продавца оказался коротким, стоило пройти мимо ряда землянок, где из труб сочился дым, миновать сожженный немецкий автобус. Калека отворил дверь у дота, шагнул в темноту. Выбил в зажигалке искру, подпалил в снарядной гильзе фитиль. Огонек выхватил нары, печурку.
Пиик, Фастов и Магура с любопытством огляделись, затем уставились на хозяина дота, который, присев на табурет, отстегнул крепившиеся к обрубку ноги ремни.
– Закройте дверь, да поплотнее, не напускайте стужу! Решил, что о Жестянщике забыли. С начала уличных боев не притрагивался к рации, опасался пеленгации, к тому же берег батареи.
Пиик успокоил:
– Вас берегли. Устроились как у Христа за пазухой.
– До комфорта далеко, – не согласился Жестянщик. – С каким прибыл заданием? Интересуюсь не из праздного любопытства, впрочем, все станет ясно из первой радиограммы.
– Будем искать командующего немецкой армией. По данным Советского Информбюро, Паулюс в городе. Что слышали о нем?
– Слухами земля полнится, не всем можно доверять. В Сталинграде он или в пригороде. По всему допрашивают, выбивают показания. Когда вытрясут все, что нужно, отправят в Москву.
– Поэтому необходимо спешить – каждые пропущенные день, даже час играют против нас.
– Как говорят русские, не надо бить баклуши.
Пиик подал знак Фастову, и тот стал заправлять печурку досками от снарядного ящика. Когда огонь разгорелся, руководитель группы спросил:
– Краем уха услышал на вашем рынке, будто в ближайшем хуторе содержат важных пленных.
– И до меня подобный слушок дошел, – признался Жестянщик. – Но мало ли чего болтают, следует проверить, сделать это будет не слишком трудно, большинство хуторов, даже станиц приказали долго жить, на пепелищах остались лишь трубы.
– В первый выход в эфир передадите Ревалу, что гости прибыли, приступают к работе.
Жестянщик стал сворачивать самокрутку. Не глядя на гостей, заметил, что те замерзнут в шинелишках.
– Не помрем, – ответил Фастов.
– Выдюжим, – добавил Магура.
– Тогда извольте позаботиться о топливе, не помешает и о продуктах.
Пиик успокоил:
– За этим дело не станет, с нами деньги, много денег.
Жестянщик хмыкнул:
– Ныне даже за большие деньги мало чего купишь. Хлеб с крупой и сахаром получают строго по карточкам.
– Богаты и ими, – признался Фастов. – Дефицит приобретем за драгметалл.
Ответ понравился хозяину дота.
– Это другое дело. Золото всегда в цене. Но будьте предельно осторожны, иначе примут за мародеров. Как обстоят дела на фронте? Слухам и Советскому Информбюро не верю.
– Вермахт выравнивает фронт. Готово новое, невиданное по мощи оружие, оно в корне изменит положение.
Пока печурка нагревалась, Фастов выложил из вещевого мешка несколько банок.
– Повезло вам несказанно, что нет ноги. Иначе в два счета забрили в армию, заставили воевать против своих.
Жестянщик резко перебил:
– Я был и остаюсь в армии, в моей армии! Горжусь, что являюсь бойцом, помогаю в меру своих сил фатерлянду приближать победу!
Пиик осуждающе посмотрел на Фастова, дескать, прежде чем говорить, следует думать. Постарался разрядить возникшую нездоровую обстановку:
– Господин Фастов имел в виду, что, не будь вы инвалидом, большевики всучили бы вам в руки винтовку, отправили под пули.
Жестянщик уже без обидчивых в голосе нот ответил:
– Знал, что война не за горами, грянет со дня на день, меня мобилизуют. Не мог допустить, чтобы абвер лишился законспирированного радиста и «неудачно» спрыгнул с трамвая, попал ногой под колесо. Но хватит обо мне. Готовьте текст радиограммы. И прошу звать капитаном Шмерлингом – будет приятно слышать свои звания и фамилию.
Шмерлинг Курт, 1919 г. р.
Отец отставной гауптман прусской армии, мать урожденная Штевер, в 1941 г. вместе с другими фольксдойче высланы в Сибирь.
Член НСДАП с 1936 г., «Народного союза немцев, проживающих за границами рейха».
Закончил медицинский институт.
С 1935 г. в штате центрального отдела абвер-штелле. Радист.
Отмечен в приказах, награжден двумя медалями.
Происхождение истинно арийское.
Группа крови «А».
Магура напомнил Пиику, что занятые поисками радиста, они забыли приобрести лук, чеснок:
– Без витаминов организм не сможет бороться с болезнями. Необходимо разнообразить рацион. Консервы приелись, не лезут в горло. В продаже видел яйца, лепешки. После недолгого раздумья руководитель группы позволил вновь посетить рынок.
На Привокзальной площади Николай Степанович постоял у оставшегося без крыши Музея обороны Царицына, обошел фонтан с разбитыми шрапнелью скульптурами хоровода детей. Спустился к набережной, где возле постамента лежал памятник летчику Хользунову, отличившемуся в небе Испании.
За драматическим театром (один из подъездов сторожили два каменных льва), отыскал почтовое отделение в наспех восстановленном одноэтажном здании. Попросил позволить воспользоваться телефоном и позвонил в управление. Присел на лавку и, разморенный в тепле, задремал.
Очнулся от прикосновения к плечу и увидел Зотова.
– С возвращением! Отчего позвал сюда? – не дождавшись ответа, полковник заключил Магуру в объятия.
– Прибыл не один, могу находиться под наблюдением. Гитлер не смирился с пленением своего фельдмаршала, пожелал выкрасть или если не удастся, уничтожить.
– Авантюра чистой воды. Забыл, что прежние у него завершались крахом. После неудач со взятием Москвы, Ленинграда, потери у нас армии, лишился чувства реальности.
– Вызовем подкрепление. Кроме разведывания местопребывания объекта, количества его охраны должны подготовить пригодную для посадки самолета площадку.
– Чем занята твоя компания?
– Отдыхает, отогревается, харчится. Главный температурит, глотает таблетки.
– Пусть лечится. Сам принимайся выполнять задание: тебе Паулюса можем доверить смело, – полковник рассмеялся. – Догадывались, ч