Вопрос. Вы относитесь к кругу обвиняемых лиц, так как принадлежали к верховному командованию, которому предъявлено обвинение в преступной деятельности.
IIаулюс. Прошу суд освободить от не касающихся непосредственно меня ответов. Я допрашиваюсь в качестве свидетеля, даю показания о событиях, приведших сюда подсудимых, и не отношусь к их числу.
Вопрос. Вы с Гальдером были осведомлены, что война на Востоке преступна, но ничего не предприняли против этого, приняли командование армией, пошли на Сталинград. Отчего не уклонились от названных вами преступных действий?
Паулюс. Я это понял впоследствии в битве под Сталинградом.
Вопрос. В данных вами в лагере военнопленных письменных показаниях сказано о вине германского правительства. Кого именно имели в виду – партийное руководство, правительство или кого-то еще?
Паулюс. Гитлеровское государственное руководство.
Вопрос. Пользовались особым доверием Гитлера?
Паулюс. Это мне не известно.
Вопрос. Вы состояли членом комитета «Свободная Германия»?
Паулюс. В этом движении участвовали все, кто желал спасти германский народ от грозящей ему гибели, свергнуть гитлеровское правительство. Насколько это удалось, судить не мне, но в результате мой народ спасен.
Вопрос. Какие имели возможности для осуществления этого намерения?
Паулюс. Считал своим долгом разъяснить наши убеждения. Инициатива исходила из рядов армии, которую я привел в Сталинград, где из-за приказов государственного и военного руководства от мороза, снега, голода погибло сто тысяч немецких солдат.
Вопрос. Использовался ли труд немецких пленных на русских военных заводах?
Паулюс (крепко сжал пальцами край трибуны). Военнопленные трудились исключительно в лагерях, на сельскохозяйственных работах или в лесу на заготовке дров. Некоторые добровольно работали в промышленности.
Вопрос. Вы преподавали в военной академии Москвы, обучали военному искусству высших советских офицеров? – Вопрос был провокационным, адвокат пытался уязвить самолюбие свидетеля, заставить его признаться в неблагопристойном поступке и уточнил: – Во время пребывания в плену вы представляли в распоряжение советских властей свои военные знания, опыт командования?
Ответ был предельно коротким:
– Нет! – После паузы Паулюс добавил: – Никаким образом никого и ничему не учил, в том числе военному делу. Это нам следует поучиться многому у русских.
Вопросы иссякли. Председательствующий позволил Паулюсу покинуть зал. В тот же день свидетель обвинения обнял жену, сына.
Суд народов (как назвали Нюрнбергский процесс) продлился до 30 сентября 1946 года, состоялось четыреста три открытых судебных заседания, было допрошено сто шестнадцать свидетелей. Трибунал признал подсудимых виновными по всем разделам обвинительного заключения. Одиннадцать (и заочно отсутствующего Бормана) приговорили к смертной казни, семерых к длительному сроку заключения, из них троих к пожизненному содержанию в тюрьме – последний из них Рудольф Гесс умер спустя сорок один год в 1987 году в тюрьме Шпандау.
Для подачи ходатайств о помиловании приговоренным выделили несколько суток. Ничего не попросили Кальтенбруннер, Ширах, Шпеер. За отсутствующего Бормана ходатайствовал его адвокат. Гросс-адмирал Э. Редер попросил заменить пребывание в тюрьме смертной казнью. Геринг, Йодль, Кейтель ходатайствовали о замене виселицы расстрелом. Все просьбы были отклонены.
Казнь назначили на шестнадцатое октября. За два часа до назначенного срока дежуривший у камеры Геринга британский солдат услышал хрипы, вызвали врача, который зафиксировал смерть осужденного, раскусившего ампулу с цианистым калием. Как яд попал к приговоренному, осталось неизвестно, то ли при свидании передала жена, то ли удружили адвокат или подкупленный солдат охраны.
В начале второго ночи к эшафоту привели одиннадцать заключенных. Приглашенный пастор прочитал молитву. Сержант Джон Вуд набросил на головы приговоренных черные колпаки, петли. Когда повешенных унесли, к месту казни принесли для демонстрации журналистам тело Геринга. Трупы увезли в Мюнхен, сожгли в крематории, пепел развеяли с самолета.
Фридриха Паулюса вернули под Москву в поселок Озерки, затем перевели в Турмилино, где фельдмаршалу позволили иметь ординарца.
Не ведая, сколько еще придется пребывать в неволе и закончится ли она когда-нибудь, фельдмаршал много часов проводил за записями о крушении на Волге германской, до того непобедимой армии, называл причину гибели тысяч своих солдат, ничуть не умаляя собственной вины[164]. Это были не мемуары, а размышления, с постановкой вопросов, на которые писавший не имел ответов. Неволя, переживания завершились болезнями, светила советской медицины, лечение в крымском санатории под чужим именем не помогли восстановить пошатнувшееся здоровье.
В конце февраля пятьдесят второго года министр внутренних дел страны С. Круглов[165] подал Сталину докладную записку:
Докладываю, в ночь на 2 февраля 1952 г. у бывшего фельдмаршала германской армии Паулюса Фридриха произошел обморок с кратковременной потерей сознания. Вместе с Паулюсом проживают и обслуживают его личный ординарец военнопленный солдат Шульц, а также личный повар военнопленный Жорж. Вследствие длительного пребывания в плену и неизвестности в разрешении вопроса о его репатриации фельдмаршал стал проявлять нервное беспокойство. Со своей стороны считаю целесообразным рассмотреть вопрос о возможности репатриации Паулюса в ГДР[166].
Вождь был информирован, что главный пленник (кем гордился перед главами союзных государств на международных конференциях в Тегеране, Ялте, Потсдаме) консультирует советских историков в вопросах исследования наиболее значимых в войне операций, битв, плана нападения на СССР, делится своим опытом командования армией. Для Сталина имя Паулюса было связано со старшим сыном, попавшим в плен (или погибшим) летом сорок первого. Германские власти утверждали в сбрасываемых с самолетов листовках, что родной для советского лидера человек прекрасно себя чувствует в неволе. Родилась легенда, якобы германские власти предложили обменять Якова Джугашвили на Паулюса, но Сталин ответил: «Фельдмаршала на лейтенанта не меняю!»
О Паулюсе Сталин вновь вспомнил, ознакомившись с докладной С. Круглова. Но никак на нее не прореагировал, на письме не оставил никакой резолюции.
Освобождение Фридриха Паулюса произошло после скоропостижной смерти Сталина в конце пятьдесят третьего года. Перед получением свободы фельдмаршал обратился с письмом к советскому правительству и народу[167].
Я до конца познал ужасы агрессивной войны, мой собственный опыт, ход всей Второй мировой войны убедили меня, что судьбу немецкого народа нельзя строить на базе идей господства, а только длительной дружбы с Советским Союзом…
По возвращении на родину приложу все силы, чтобы содействовать достижению священной цели – дружбе германского народа с советским.
Я хотел сказать советским людям, что некогда пришел в их страну в слепом послушании как враг, теперь покидаю эту страну как ее друг.
В Германской Демократической Республике бывший генерал-фельдмаршал поселился в дачном районе Дрездена. Служил инспектором народной полиции, наотрез отказывался от встреч с репортерами. Газеты ФРГ писали, что Паулюс находится под неусыпным наблюдением советских комиссаров, по приказу большевиков пишет о непобедимости Советских вооруженных сил, предостерегает западные державы от бряцания оружием. На самом деле Паулюсу никто и ничего не приказывал, он был полностью свободен в высказываниях, несколько раз выступил перед курсантами Высшей офицерской школы.
Изрядно испортила настроение книга «Потерянные победы» бывшего командующего группой армий «Дон», руководителя неудачной деблокады 6-й армии Эриха фон Манштейна, всю вину в поражении в Сталинграде автор переложил на Паулюса и Гитлера.
Паулюс, как мог, защищал свою репутацию от нападок родственников погибших в Сталинграде, не прощавших командующему потерю отца, сына, брата, мужа. Похоронив супругу, жил в одиночестве – сын выбрал местожительством ФРГ.
Каждый год тридцать первого января Паулюс с болью в сердце вспоминал самый трагический день в своей жизни. В памяти вновь всплывал наполненный зловонием, с низким сводчатым потолком подвал сталинградского универмага, проникающий под землю непрекращающийся грохот боя, артобстрелов, бомбардировок. Не мог забыть разбитые ступеньки, которые пришлось преодолеть под конвоем, как вышел на черный от гари снег, где возле иссеченной пулями, осколками стены стоял ряд крестов над наспех неглубоко захороненными защитниками штаба 6-й армии; окоченевшие скелеты съеденных лошадей, исковерканную военную технику.
Ночь с тридцать первого января на первое февраля была для Паулюса тяжелым испытанием. Вспоминая сложивших в Сталинграде головы солдат, в груди сильнее и учащеннее билось сердце. И спустя четырнадцать лет после пленения, 1 февраля 1957 года шестидесятисемилетний Фридрих Вильгельм Паулюс не проснулся. Тотчас возникли ничем не подкрепленные, одни исключающие другие версии о причине ухода из жизни главного (как считали в двух Германиях) виновника сокрушительного поражения на Волге прежде непобедимого Третьего рейха. По одним слухам, Паулюс добровольно ушел из жизни, не в силах больше нести тяжелый груз несмываемого позора, клеймо предателя нации. По другим, близкие родственники погибших не простили Паулюсу, что он не последовал в небытие следом за теми, кто навсегда остался в русских снегах, и мстительно ускорили смерть. И последняя версия: смерть произошла из-за неизлечимого рака.
Спустя три года в Берлине Николай Степанович Магура приобрел сборник документов из личного архива Ф. Паулюса. Сын генерал-фельдмаршала в предисловии опровергал вымыслы об отце, боролся с теми, кто принижал роль командующего окруженной в сталинградских руинах армии, обвинял его одного в крахе германского оружия на Волге. Эрнст не дождался реабилитации отца и в 1970 году выстрелил себе в висок.