— Хорошо. Кто знал, что вы должны были сегодня покинуть Лондон?
— Ты подозреваешь, что кто-то мог… — она не договорила, встретившись с его серьёзным взглядом. — Кристоф, Тома и Элен, мои помощники. Они пока остались в Лондоне на объекте. Анна и Лидия. И в отеле знали, что я съезжаю.
Генри замолчал, обдумывая её ответ. Анну — как он понял, это была та самая подруга — можно было вычеркнуть из его списка подозреваемых. О Кристофе он ничего не знал, но Ника сказала, что он её старый друг. Тоже вычёркиваем. Её помощников можно было подкупить или запугать, чтобы они сливали информацию о её передвижениях. Но они не были достаточно близки…
— Как давно у тебя работает няня?
Ника выпрямилась на сиденье, не веря своим ушам. Нет, только не Лида! Преданная и любящая её девочку женщина никогда не вызывала у неё подозрений. И Марго её просто обожала.
— Около года.
— Как ты её нашла?
— Через агентство в Париже.
— Ты её сама проверяла? Откуда она, кто такая?
Ника нахмурилась.
— Это очень серьёзное агентство, они не берут с улицы кого попало. Она бывший учитель истории, очень ответственная и внимательная… нет, она не могла.
— Другим словом, сама ты не пробивала её? — голос Генри был полон напряжения.
Ника не знала, что ответить. Она полностью доверилась помощнику по подбору персонала, который заверил её в том, что лучше няни для своей дочери ей просто не найти. А что, если Генри прав? Даже если у Лиды безупречная репутация, всегда можно найти способ воздействия на человека, чтобы он делал то, что нужно тебе. От таких мыслей холодок пробежал по спине Ники. Могла ли она невольно подвергнуть свою дочь такому риску?
Она выдернула свою руку из ладони Генри и сцепила пальцы.
— Нет, — прошептала она еле слышно.
— Только не вини себя, — он вновь взял её за руку, пытаясь её приободрить. — Это ещё ничего не доказывает. Я могу ошибаться.
— Ма? — раздался тихий голосок с заднего сиденья.
Ника тут же одёрнула руку и повернулась к дочери. Марго сонно потирала глаза и озиралась. Ника перешла на русский:
— Привет, моё солнышко, — она с ласковой улыбкой обернулась к дочери и, недолго думая, отстегнула ремень и, ловко просочившись между сидений, пересела назад. Приподняв Марго, она крепко обняла её.
— Куда мы едем? — зевнув, спросила малышка.
— Ты помнишь мистера Войта? — Ника указала на Генри. — Пока ты спала, я встретила его в отеле, мы разговорились, он вспомнил тебя. Ты ему так понравилась, что он решил свозить нас в одно секретное место.
Марго потянулась к Войту, чтобы получше его разглядеть.
— Это правда вы, мистер… Генри, — она перешла на английский, но, видно, не до конца проснулась и шепелявила. — Что за секретное место?
— Привет, — Генри посмотрел на дочь в зеркало заднего вида и подмигнул ей. — Секретное место?
— Мама сказала, что вы везёте нас в секретное место.
Место, куда он их вёз, и в самом деле было довольно уединённым. Так что название "секретное" очень даже подходило. Это был небольшой коттедж в удалённой от Лондона деревушке Амберли. Дом стоял в отдалении от поселения и выходил на живописные зелёные холмы. Генри любил там бывать. Почти полное отсутствие людей по сравнению со столицей, тишина, глушь. Любил выпить на террасе, где стоял стол, накрытый ажурной скатертью, погреться у старого камина в маленькой гостиной, на кухне перехватить ещё тёплую сдобу. А потом уснуть на мягкой перине, от которой пахло розой.
Генри словно возвращался в детство, приезжая в этот дом, хоть и бывал тут не так часто как ему хотелось. А теперь он спрячет в этом укромном месте двух своих самых важных пассажиров. Ненадолго, пока не найдёт ещё более безопасное место.
Он внезапно подумал об острове, где встретил Нику. Воистину, более секретного пристанища не найти. Вокруг сплошная вода, а в деревне самые неназойливые люди на свете, уважающие личную жизнь других.
— Да, — он усмехнулся, — место и вправду секретное. Говорят в холмах рядом водятся феи. Они выходят по ночам и иногда можно увидеть как в темноте светятся их крылья.
— Вы покажете? — ахнула Марго.
— Обязательно.
Они ехали чуть больше четырёх часов. Ника и Маргарет в основном болтали на заднем сиденье, смеялись над чем-то, шушукались и учили Генри разговаривать на французском. Войт поглядывал на них через зеркало — это было одновременно и завораживающее и такое обыденное зрелище. Через пару часов, когда стало темнеть, он вдруг осознал, что не хочет, чтобы дорога заканчивалась. Ровно вести машину, слушать разговоры Ники с дочерью, наслаждаться их смехом и чувствовать себя, наверное, самым счастливым человеком.
Так и должно быть.
Этого он хотел.
Один раз они остановились в придорожной забегаловке. Генри оставил пистолет в машине, затолкав его поглубже в бардачок. Ни к чему ему светить оружием на людях. Они взяли сандвичи и газировку и сели за дальний столик, подальше от чужих глаз. Пока Марго со всей детской непосредственностью подходила к незнакомым детям и пыталась познакомиться, Ника и Генри, сидя за столом, поглядывали то на неё, то друг на друга. Девушка сидела так близко, что Войт чувствовал тепло её тела. Она болтала ножкой и слегка касалась его брюк, совсем случайно. Но этих невинных прикосновений было достаточно, чтобы вызвать трепет.
А ещё она прятала глаза как только замечала, что он смотрит на неё. Краснела и судорожно вздыхала. Взять её за руку прилюдно он отчего-то не решался, будто это было слишком интимно. Но он хотел этого. Он знал, что она будет не против. И чувствовал себя нерешительным подростком, влюблённым мальчишкой.
Да. Он вновь влюбился. В ту же женщину, в мать его ребёнка. Но раньше, когда Ника пропала, это чувство его тяготило. Сейчас же оно дарило ему крылья.
Чёрт, он ведь даже не сказал ей о разрыве с Мартой!
Наигравшись, Маргарет подбежала к их столу и, проигнорировав раскрытые объятия матери, запрыгнула на колени к Генри. Он не растерявшись приобнял малышку и, пока она щебетала что-то про новых друзей, пытался накормить её, отламывая по кусочку от своего сандвича. Он заметил как улыбается Ника, смотря на них обоих. Они вдвоём создавали настоящую гармонию. Генри предугадывал малейшее движение Марго, охотно отвечал на её вопросы и включался в нехитрые игры.
Со стороны могло показаться, что за этим столиком сидит вполне себе обычная семья, каких здесь было полно. Они не привлекали к себе взгляды и никто обратил на них своё внимание. Мало ли отцов, позволяющих себе корчить рожи, чтобы развеселить дочь, и матерей, поощряющих такие игры.
Нику пьянило без вина. Наблюдая, как общаются Генри и Марго, она впадала в блаженство. В дальнем углу закусочной у них троих образовалась своя тихая гавань без тревог и страха. Для них в эту минуту существовали только они. Если бы можно было никуда не ехать, окопаться прямо на этом месте, наслаждаться обществом друг друга и забыть обо всём, что волновало их ещё вчера.
Покончив с перекусом и рассчитавшись, Генри заботливо взял на руки дочь. Они вышли на улицу, направляясь к машине. Ника шла рядом так близко, что он чувствовал исходящее от неё тепло. Её распущенные волосы, касаясь его плеча, приятно щекотали кожу, а аромат её духов одурманивал. В темноте вечера чувства Войта обострились. Обоняние, осязание — всё казалось более ясным и таким новым. Они едва соприкасались пальцами и можно было одним лёгким движением взять её ладонь в свою, но Марго стала сползать и Генри, подхватив её, усадил ровнее.
— Долго ещё ехать? — спросила девочка.
— Около часа. Устала?
Вместо ответа малышка зевнула и, прильнув, обняла Войта за шею. Тело её расслабилось, вот-вот уснёт. Удивительно, как быстро она признала в нём того, кому можно довериться. Марго сама льнула к нему и Генри принимал это с благодарностью. Он аккуратно уложил её на заднее сиденье и помог сесть Нике. А через несколько минут плавного движения по ровной дороге, девочка уже пребывала в сонном царстве.
— Я хотела поблагодарить тебя за подарок, — Ника говорила негромко, стараясь не разбудить дочь.
Генри поглядел на неё через зеркало и наткнулся на полный нежности взгляд.
— Он ей понравился?
— Очень. Только не говори, что стащил его у своей матери, — в голосе девушки послышалась усмешка.
— Нет, — Генри улыбнулся в ответ. — Она давно отдала мне его. Он достался ей от её бабушки. Крестик, — уточнил он. — Когда мы продавали всё, чтобы расплатиться с долгами отца, мама заложила в местный ломбард те немногие украшения, что у неё были, вплоть до цепочки, но его продать не решилась. Она очень любила бабушку и всегда с теплотой о ней отзывалась. Так что, это что-то вроде семейной реликвии.
Он почувствовал лёгкое прикосновение к плечу.
— Спасибо, — прошептала Ника. — Для меня это важно.
— Для меня тоже, — Войт вздохнул. — Наверное, это единственное, что я мог передать своему ребёнку. Что-нибудь, что связывало бы… нас.
И он не лгал. У каждой семьи должно быть что-то, какая-то памятная вещь, служащая ей из поколения в поколение, плетущая историю рода. Его род был не бог весть какой — сплошные фермеры и деревенщины — но даже такая семья заслуживает того, чтобы потомки помнили о своих корнях.
После того, как Генри частично удовлетворил свой гнев, натравив полицию на человека Влада, он вернулся домой. Тогда он дал выйти ярости окончательно. Он не мог кинуться на преследующего Нику типа с кулаками, тем самым подставив её под удар. Хотя руки чесались. И дома под раздачу попали забытые ими кофейные чашки и стена, в которую он запустил стулом.
Он не согласен оставить всё вот так! Войт готов был бросить к ногам ребёнка всё, что имел, вплоть до своего имени, но никто не узнает, что она его девочка.
И внезапно он вспомнил об этом украшении. Его мать отдала его как свадебный подарок, когда Генри взял в жёны Марту. Он знал, что крестик очень ей дорог и был растроган такой честью. Вот то единственное, что он без опаски мог дать Марго.