— Ишь какая гордая! — теперь его голос был враждебен. — И глупая. Я ведь боялся, что за то время, пока я сижу в застенках, ты ими воспользуешься. Направишь всё, что я вам отдал против меня же самого. Признайся, ты наверняка об этом думала. И поэтому я попытался выйти как можно раньше. Ты что, правда думала, что я останусь в тюрьме на все двадцать лет? Я же обещал тебе, что мы ещё увидимся. Только забыл добавить "скоро".
— Кто помог тебе?
— У меня много друзей, и каждый друг не только полезен и обладает властью, но имеет свои пороки, о которых я знаю всё. Чуть напомнишь им об этом, и они готовы исполнить любое твоё желание. У тебя ведь тоже есть такие… слабости. Например, этот твой парень. — Он провёл пальцем по её щеке, наслаждаясь реакцией. — У меня на тебя далеко идущие планы. Хочу, чтобы ты наблюдала за всем, пока не решу окончательно, что с тобой делать. А пока ты, как опекун нашей дочери, мне понадобишься.
— Не смей так её называть. Она не твоя!
Влад взревел, снова с силой дёрнув Нику за волосы.
— Моя! И, если я захочу, то сделаю с ней всё, что угодно. А ты даже слово поперёк не скажешь!
Ника бросила взгляд на водителя и сидевшего рядом пассажира. Но их, казалось, совершенно не волновало, что происходит на заднем сиденье. Хоть какое-то сочувствие! Но никто из них даже не дёрнул головой в их сторону.
— Если ты хоть пальцем её тронешь, я тебя убью, клянусь. — Злость и страх за малышку придали ей сил. Ника попыталась отпихнуть его от себя, но встретила сопротивление. Она вскинула связанные руки в попытке добраться ногтями до его лица, но Влад оказался проворней. Одним ударом он приложил её затылком об стекло. Послышался треск, и перед глазами Ники потемнело.
— И с тобой я сделаю всё, что захочу, сучка! Ещё раз рыпнешься… или ты забыла, каково тебе было в больнице после моих ласк?
Ника обмякла. В затылке отдавалась тупая боль. Бесполезно. Ей с ним не справится. Ей никогда не удавалось справиться с ним. Остаётся только уповать на его милость, умолять.
— Не трогай её, прошу тебя, — простонала она.
Взгляд Влада вдруг затуманился, лицо смягчилось, а глаза были прикованы к её губам. Ника уже видела этот взгляд и знала, что за ним последует. Он наклонился над ней и поцеловал, жёстко и жадно. Ника замерла, как жертва, попавшаяся в пасть хищника. Он раздвигал своим языком её губы, но она даже не думала ответить, но и сопротивляться не стала. Она знала, что его это только подстегнёт. Он упивался властью над ней, всегда доминируя и не позволяя брать инициативу в свои руки. Он прижимался к ней с силой, так, что она почувствовала его эрекцию. А Ника не испытывала ничего, кроме отвращения и ненависти. Влад оторвался от неё, опалив горячим дыханием. Зрачки его были расширены и в глазах читалось желание. Но вместо облегчения Ника напряглась ещё сильней.
— Я скучал. Ох, готов трахнуть тебя прямо здесь. Знаешь, в отличие от тебя, я хранил тебе верность, — он тихо засмеялся. — Все эти годы у меня не было женщины. А вот ты…
Ника почувствовала ярость от того, что он до сих пор считает её своей собственностью.
— Ты. Мне. Никто!
Влад сощурил глаза, и на секунду Нике показалось, что он снова её ударит. Но он повернулся к водителю и тихо приказал остановится. Проехав ещё пару сотен метров, машина свернула к безлюдной опушке, которую наполовину скрывали высокие ели. Автомобиль остановился так, что с дороги его было не видно. В полной тишине салона, до того, как Влад открыл дверь, Ника почувствовала невыносимое напряжение. Казалось, даже воздух между ними стал дрожать.
Он молча вышел из машины и открыл дверь с её стороны. Дёрнул за руку, выволакивая её из салона. Ника рухнула на каменистую почву, оцарапав руку, пытаясь упираться. Но Владу было всё равно. Он рывком поднял её на ноги и потащил дальше от дороги, дёргая за собой со всей силой. Из-за связанных рук и босых ног, она не поспевала за ним и всякий раз падала на колени. А он всё так же упорно оттаскивал её вглубь опушки, пока деревья их полностью не скрыли от дороги и редких проезжающих машин. Рывком Влад бросил её на землю. Ника, не успев сгруппироваться, плашмя упала на спину. От удара выбило дыхание, и ещё пару секунд она не могла вдохнуть воздух. С трудом повернувшись на правый бок, она попыталась приподняться на локте, но мешали скованные руки. Она со страхом наблюдала, как её бывший муж медленно подходит и нависает над ней. Его лицо было искажено яростью, губы скривились, ноздри расширились. Он тяжело дышал, едва сохраняя остатки разума, готовый наброситься на неё. Понимая, что это совершенно бесполезно, Ника всё же попыталась отползти от него.
— Я никто? — выкрикнул он осипшим голосом. — Кого ты назвала никем, тупая мразь?
Он скалился и брызгал слюной, тыча в себя пальцем. Его глаза были совершенно чёрными, а лицо перекосилось в гримасе. Он наступал на неё, и в этот момент Ника ясно ощутила дежавю. Она вновь оказалась в их большом доме, в спальне, в той ночи, когда он избил её до полусмерти. На ней была вновь надета шёлковая сорочка, сквозь которую уже проступали первые пятна крови. Он загонял её в угол, прежде чем обрушить свой кулак, в котором сжимал ремень с тяжёлой металлической пряжкой. Той пряжкой, которая потом оставит свои следы по всему её телу, сломает кости и разобьёт губы в кровь.
И теперь, лёжа на холодной земле, она чувствовала всё то же самое — сковывающий ужас неотвратимого наказания.
— Забыла, откуда я тебя вытащил?
Но внезапно Нике стало смешно. Неужели все самоуверенные и богатые мужчины используют эту фразу как оправдание своих низких поступков?
— Ты наоборот лишил меня всего! — ей даже хватило дерзости вскинуть подбородок.
— Я дал тебе свою фамилию, которую ты всё ещё носишь! И мог дать тебе абсолютно всё, если бы ты слушалась меня!
— Ты же был всегда недоволен, как бы я тебе не угождала.
Зачем, зачем она пыталась оправдаться, если каждое брошенное ей слово приводило его в ещё большую ярость?
— Нет! Ты всё делала вопреки. Тайком встречалась с друзьями, обсуждала меня, трахалась с кем попало за моей спиной! Я видел все твои взгляды, которые ты бросала на мужиков. У тебя был я, но тебе было мало! Надо было тебя приковать к батарее, чтобы ты и шагу не могла ступить без меня. Признайся, ты только и мечтала о том, как бы поскорее от меня избавиться!
Перед Никой стоял безумец. Он бросал ей в лицо пустые обвинения, которые существовали только в его воспалённом разуме. Он видел этот мир извращённо перевёрнутым, вымещая свой гнев на тех, кого считал своею собственностью. Она взглянула на машину в надежде, что кто-то из тех, кто их сопровождал, поможет ей. Ведь очевидно, что их хозяин не в своём уме. Но двери были плотно закрыты, и никто даже не смотрел в их сторону. Влад мог сейчас сделать всё, что пожелает, а эти люди даже не дёрнутся, чтобы остановить его. И теперь ей стало по-настоящему страшно. Не за себя. Если с ним рядом окажется Марго, он даже не посмотрит на то, что она ребёнок. Как хорошо, что её сейчас нет рядом.
— Ты болен, — прошептала она, осознавая жестокую правду. И эти слова стустили адских псов.
Влад, размахнувшись, ударил ногой ей в бок. От боли Ника свернулась калачиком, не в силах даже закричать. Дыхание спёрло. Она безуспешно пыталась защититься связанными руками, пока он вновь и вновь обрушивался на неё. Он исступлённо, не понимая, что перед ним живой человек, избивал её, даже не стараясь сдерживаться. Будто пытаясь растоптать что-то мерзкое, он снова опускал на неё тяжёлые ботинки, не чувствуя усталости. Ника не знала, сколько это продолжалось. Удары сыпались в живот, грудь, пах. Боль накрыла её, ощущаясь на каждом сантиметре тела и, казалось, длилась уже вечность. Последний удар пришёлся в лицо. Рот наполнился тошнотворным привкусом железа и кровью, которую Ника с трудом выплюнула. Красная слюна окропила её футболку и траву. Нос горел и пульсировал. Она чувствовала, как по лицу течёт что-то горячее, вязкое.
Перевернувшись на бок, она прижалась щекой к земле, ощущая прохладу камней. Ника пыталась забыться, превозмочь боль, которая пронзала всё тело. Особено кололо бок, куда пришёлся первый удар. Она лежала, зажмурившись, ожидая очередного нападения, но слышала только шаги рядом. Ника боялась открыть глаза и увидеть искажённое яростью лицо, опасаясь что её несмелый взгляд может вызвать новый приступ агрессии. Она помнила, как ей стоило себя вести с ним после таких вспышек ярости — ни в коем случае не смотреть ему в глаза. Влад, как дикий зверь, принимал это за вызов.
Она просто хотела, чтобы всё это кончилось. Забыться или потонуть в бессознании, чтобы защитить себя от жестокой реальности. Как когда её брак стал рушиться, она воображала, что находится в безопасном месте — в бабушкином доме. И сейчас ей нужен был кто-то, кто смог бы её защитить. Она вызвала в своём сознании облик того, кто никогда бы не посмел поднять на неё руку. Она пыталась спастись в образах теплых объятий и ласковых глаз, нежных прикосновений и слов.
"Генри".
Она вспоминала его улыбку, смех, поцелуи, полные нежности, и цеплялась за этот призрак, чтобы не сойти с ума от боли, которая стремительно захватывала её. Спрятаться в своих иллюзиях было спасением от монстра в реальности.
Где сейчас её любимый? Что делает? Знает ли, что им угрожает опасность? Конечно, нет. Они созвонивались лишь вечером, а судя по тому, что солнце ещё высоко, Генри не скоро спохватится. Но сколько времени она была в отключке? Несколько часов? День? Судя по знакам, что проезжали по дороге, они всё ещё в Норвегии. Она не чувствовала солёного вкуса моря и крик чаек, значит они далеко отъехали от побережья. Куда они ехали, на север или юг? Ника уже ничего не понимала.
Он не узнает… не узнает о том, куда их увезли. Она и сама не имела ни малейшего понятия. Она даже не была уверена, что Влад сдержит слово и оставит их в живых. Они просто исчезнут, растворятся, и Войт никогда их не найдёт.