Но Генри точно будет знать, кто виновен в их исчезновении. И что тогда? Пустится по следу Влада? И что будет, если он найдёт его?
Ника сплёвывала кровь, которая скапливалась во рту. Находясь на грани сознания, она услышала, как рядом тормозит ещё одна машина. Сердце её забилось быстрее в надежде, что ей придут на помощь. Но как только хлопнула дверь, она услышала знакомый голос, который с недавних пор ненавидела так же сильно, как боялась Влада.
— В чём дело? Почему ты… — Лида замолкла на полуслове. Ника приоткрыла глаза, но вспухшее веко мешало ей разглядеть всю картину. Её бывшая няня заметила её распростёртое тело и, вопреки ожиданию, на её лице она заметила что-то похожее на жалость.
— За что ты её так? — она повернулась к брату, который рассматривал лежащую перед ним девушку, словно грязь на своём ботинке.
— Брыкается и хамит.
Снова послышался щелчок, и задняя дверь второй машины приоткрылась. На землю аккуратно ступила крохотная ножка, обутая в ботинок, и из салона неуверенно вышла Марго. Девочка не была напугана, скорее ею двигало любопытство. Но стоило ей увидеть лежащую на земле мать, как её глаза распахнулись в испуге.
— Мама?
Лида обернулась на её голос.
— Мама! — девочка ринулась к матери. Быстро как только позволяли её маленькие ножки. Но Лида остановила её, прежде чем она добежала к своей цели, и подхватила на руки. Марго отбивалась и царапалась, стараясь вырваться. Звала мать и визжала изо всех сил, кусалась и била кулачками. Но что могла сделать слабая хрупкая девочка в руках взрослой женщины?
— Отпусти! Отпусти меня! Мама! — её личико раскраснелось, осыпанное горстью слёз. Она тянула руки к матери, даже не понимая, что всё бесполезно, что она ничем ей не поможет.
— Убери её! — рявкнул Влад и указал Лиде на машину. Та послушно отошла и села на заднее сиденье, всё ещё удерживая брыкающуюся Марго. Она что-то говорила девочке, но из-за криков ребёнка Ника не могла различить слов. Она смотрела, как уносят её дочь, и рыдания раздирали её изнутри. Кровь на лице смешалась со слезами. Сейчас она бы всё отдала, только чтобы малышка никогда не увидела её такой — слабой, беспомощной и избитой. Одному Богу известно, во что сейчас превратил её этот монстр.
Она протянула в сторону машины руки, будто бы могла остановить эту женщину, что забрала у неё дочь. Но единственное, что сейчас могла Ника — это издать негромкий стон и всхлипы.
— Прошу… прошу… не трогай её.
Из-за боли она с трудом произнесла даже эти слова. Язык распух и не слушался, будто она его прикусила, а кровь всё так же наполняла рот.
Влад, услышав её мольбы, подошёл ближе и присел перед ней на корточки. Его, видимо, её внешний вид сейчас совершенно не волновал. Он смотрел на неё, не отводя глаз, почти с лаской, и убрал налипшие волосы с её лица.
— Что ты… хочешь?
— Я хочу, чтобы ты страдала, — на его лице расплылась улыбка. — Также, как мне пришлось страдать в застенках из-за твоего предательства. Ты ведь знаешь, что всё, что принадлежит мне, я никогда не отдам — будь то машина или жена.
Он разглядывал её лицо, словно любуясь картиной художника. Да, он славно постарался в этот раз. Едва можно было разглядеть когда-то такие яркие зелёные глаза. Тонкий нос распух, губа порвалась. И кровь… всё украшала кровь. Воистину, это его шедевр! Теперь она сделает всё, что он потребует… Нет, ему даже требовать не придётся.
— Лида мне не указ. Все её просьбы сохранить твоей дочери жизнь я могу послать к чёрту, как и саму мою сестрёнку. Лида иногда может быть полезной, но порой бывает такой… занудой. Хочешь, чтобы с мелкой ничего не произошло? Будешь делать всё то, что я скажу. Скажу сидеть — ты будешь сидеть. Скажу улыбаться, ты будешь улыбаться. Молчать — значит будешь молчать!
— Я сделаю… я сделаю! — Нике удалось приподнять голову. Она сквозь слёзы видела довольное лицо Влада. Он победил. Знал, что ради дочери она поступится своей гордостью, здоровьем, желаниями… жизнью. — Только не трогай её. Пожалуйста.
Влад довольно кивнул и погладил Нику по голове. Как собаку. А она была готова целовать его руки за то, что оставил их в живых.
— Вот так. Я держу слово, ты знаешь. С ней всё будет хорошо, если ты будешь послушной. Лида хорошо её воспитает.
Ника в неверии замотала головой.
— Нет. Нет, Влад. Она… она моя, — ей удалось зацепиться за его брюки, но пальцы тут же соскользнули, когда он резко встал. — Не делай так. Прошу, оставь её со мной.
Он пинком отбросил тянущиеся к нему руки.
— Ты, дорогая, конченная наркоманка. Если сейчас взять у тебя кровь на анализ, он покажет столько запрещённых веществ, что ни один суд не оставит с тобой ребёнка. Это тебе не Россия, детка, где могут закрыть глаза на моральный облик матери. Тут тебя лишат прав в один момент. И ты больше никогда не увидишь свою дочь. Будешь умолять и ползать у меня в ногах, чтобы я позволил тебе хотя бы сказать, что с ней происходит. Теперь ты понимаешь, что я могу?
Ника качала головой, отказываясь верить. Он пообещал оставить Марго в живых, но ведь не сказал ни слова, что оставит её с Никой.
Подлый, мерзкий ублюдок!
Но что она могла сделать, когда у неё не было даже сил встать? Ни денег, ни власти, ни связей. А тот, кто мог бы помочь, даже не знал, что она нуждается в его помощи.
Глава 29
Проезжая мимо знакомой бетонной конструкции аэропорта Брайтона, Генри завидел на взлётной полосе уже готовый Embraer. Частный джет сильно выделялся среди легкомоторных самолётов, обычно взлетающих с этого аэродрома. Возле трапа его ждал полковник, чья гавайская рубашка ярким пятном пестрела на фоне самолёта. Рядом с ним возвышалась стройная фигура Свена, одетого в форму стюарда.
И ещё одна фигура, которую он не ожидал здесь увидеть — Алекс. Все трое обернулись в его сторону, стоило ему подъехать к самолёту.
— А ты что здесь делаешь? — Генри кивнул сербу. Внутри поднималась необъяснимая злость на Алекса. Ещё с того дня, как он сообщил Войту, что упустил Тарасова. Хотя он понимал, что это чувство совсем необосновано. Он сам должен был всё контролировать.
— Я тоже ответственен за то, что произошло… если произошло, — Алекс развёл руками с понурым видом.
Генри встал перед ним, стараясь скрыть раздражение.
— Если на ней был жучок, то в том нет твоей вины.
— Я его упустил. И должен как-то искупить свою ошибку. Ты что-нибудь выяснил?
Все трое уставились на него, будто ждали хороших новостей. Но порадовать было нечем.
— Томас видел два голубых внедорожника Audi, отъезжающих от причала, — Генри опустил взгляд. — Не самая популярная марка машины в Норвегии. Номер он не разглядел, но кто-то из свидетелей видел, что в одну из машин положили женщину… без чувств.
— А девочка? — спросил полковник.
Генри лишь покачал головой. И это было самое страшное. Вполне может быть, что маленького ребёнка просто не заметили. Но что, если… Войт подавил спазм внутри.
— Это было около получаса назад. С ними по меньшей мере четыре человека.
Было слышно, как полковник выругался. И только Свен сохранял подобие спокойствия, хотя и в его глазах промелькнула тревога. Войт окинул их всех взглядом.
— Полковник, благодарю вас за помощь. Я ваш должник по гроб жизни, — он протянул ему руку, но Смит по-дружески ударил его по ладони.
— Рано благодаришь. Вот покончим со всем, тогда и скажешь. — Он развернулся и ступил на трап.
— Летите со мной? — опешил Генри. Полковник повернул голову и с прищуром посмотрел на Войта.
— Пока тебя не было, мы решили, что грех упускать такое благородное дело, как спасение прекрасной дамы. Тем более Александр, с которым я теперь имею честь быть знакомым, чувствует тяжёлую вину за то, что позволил ускользнуть этому негодяю, — он усмехнулся, глядя под ноги. — Я тоже не святой, Войт, но у меня есть хоть какие-то понятия о чести. Женщины и дети? Он мог прийти к равному себе, — Смит ткнул пальцем в сторону Генри. — Но он предпочёл повести себя как трус, а это неправильно. У меня, знаешь ли, обострённое чувство справедливости. А то, что ты готов сражаться за своё, мне чертовски импонирует.
И он прошёл в салон.
Войт не верил своим глазам. Он не знал, чем заслужил столь покровительственное отношение к себе, но был безмерно благодарен, когда на его просьбу вновь предоставить самолёт полковник, не задумываясь, согласился.
Свен пропустил их с Алексом и после того, как они расположились в креслах, закрыл тяжёлую дверь самолёта.
— Всё же я хочу сказать спасибо… — начал Войт.
— Придержи коней, — оборвал его Смит. — Мы ещё даже не взлетели. Через три с половиной часа мы прибудем в Тронхейм. Пересядем на машину, захватим кое-какой… реквизит, обделаем дело. И вот когда ты будешь попивать возле камина свой виски в компании близких тебе людей, тогда и сможешь сказать спасибо.
Он сделал знак Свену, и через минуту стюард принёс ему запотевший стакан с водкой. На предложение молодого человека выпить Войт отказался.
— Чем я буду обязан за такую услугу? — Генри внимательно посмотрел на полковника, ожидая любого подвоха. Он знал, что однажды настанет день, когда ему придётся платить по счетам. И такому человеку, как Смит, нельзя было сказать нет. Это было равносильно личному оскорблению. Войт заметил как Алекс бросает беспокойные взгляды на них в том же ожидании, будто полковник сейчас предъявит счёт.
— Ладно, я не играю с тобой в благородного рыцаря, — Смит отпил даже не поморщившись. — В Лондоне всё более-менее гладко. Мне, скажем так, стало скучно. Давно я не держал в руках оружия и не чувствовал как закипает кровь в жилах. А тут такой повод.
Он отсалютовал стаканом и откинулся на кресло.
Вот значит как. У каждого из присутствующих была своя мотивация лететь. Генри спасал своих любимых, Алекс пытался загладить свой просчёт… а полковник всего лишь хотел развеяться. Войт подумал, что это должно было его задеть. Но помощь, чем бы она не была вызвана, нужна сейчас любая. Будь он один, как бы он смог противостоять нескольким вооружённым людям? В том, что сопровождавшая Тарасова охрана имеет при себе оружие, он уже убедился. А если их будет трое… с этим уже можно будет работать.