«По моей записке?» – осторожно спросила Мэрибет.
«Ну да. По твоей записке. От которой я до сих пор не могу отойти. Дело даже не в этом внезапном прощании, хотя и оно само по себе удовольствия не доставило. А в подтексте, что ты якобы имеешь право на мученичество, потому что ты мать… Я понимаю, на что ты намекала, но, блин, Мэрибет, неужели ты действительно так думаешь? До сих пор? Вот теперь?»
Мэрибет не знала, что она думает, потому что не помнила, что писала. Но она не сомневалась в том, что даже через монитор чувствует пульсирующую ярость Джейсона. А самое странное то, что, хотя именно это она себе и воображала, обижалась на это, боялась этого с тех самых пор, как он начал играть в молчанку (хотя на самом деле с момента своего ухода), теперь, когда он проявил свой гнев, ей стало легче.
51
В детском доме Аллегени нашлась запись о девочке, рожденной 12 марта 1970 года, которую удочерили мистер и миссис Сет Кляйн.
Дженис сообщила Мэрибет эту радостную весть после четвертого урока плавания (снова с доской, работа руками), когда они отдыхали в парной. Услышав это, Мэрибет потеряла сознание.
ВСЕ В ПОРЯДКЕ. Это не сердце. Просто от жары. И шока.
Все в порядке. Правда.
– Надо было мне дождаться, когда мы выйдем, но я не смогла сдержаться. Я получила письмо, когда ходила к шкафчику за косметичкой, – сказала Дженис, заламывая руки. – Я думала, в парной вы будете расслаблены. Мне так стыдно.
Менеджер клуба все задерживал.
– Теперь вам в парную можно только со справкой от врача, – сказал он. – Это было безответственно.
– Это моя вина, – сказала Дженис. – Я предложила туда пойти.
– Дженис, я взрослый человек. Вы не виноваты. – Мэрибет повернулась к менеджеру. – Справка от врача, вы серьезно?
– Это для юридического отдела, – пояснил медик, который ее осматривал.
– Вообще-то, вам лучше в любом случае принести справку, чтобы продолжить заниматься в клубе.
Отлично. Завтра она обедает со Стивеном.
Как только стало ясно, что Мэрибет на данный момент ничего не угрожает, ей разрешили одеться.
– Идем отсюда, – сказала она Дженис. – Куплю вам что-нибудь с толстой пенкой и без кофеина.
– Нет, я угощаю. Вы же из-за меня сознание потеряли.
Они пошли в ближайший «Банальный кофе». Дженис все еще винила себя в происшедшем и решила ничего, кроме чая, себе не позволять.
– Не стоило вас вообще вести в парную, – сказала она.
– Все в порядке. Я большая девочка, – ответила Мэрибет. Хотя, по правде сказать, чувствовала она себя малышкой, жаждущей увидеть, что же там, в этой большой коробке в красивой обертке. – Так что теперь?
– В детском доме есть запись о приеме, они ее отредактируют и распечатают для нас.
– Отредактируют?
– Да, уберут имена и опознавательные данные. Затем, если захотите, они попробуют установить контакт с вашей матерью и узнать, готова ли она к общению.
– А когда будет файл?
– Возможно, на этой неделе. Но это еще не все.
– Что еще?
– Ваша мать была в роддоме Бикон.
– Это что?
– Заведение для девочек, забеременевших вне брака. Многие молодые женщины проводили там весь срок. Мы уже забыли, что недавно это было табу.
– А разве не в этом детском доме, как его там?
– Нет, это агентство по усыновлению, где вы провели несколько месяцев, пока оформлялись все юридические процедуры в суде.
– Месяцев? – Мэрибет всегда считала, что это происходит куда быстрее. Родили, удочерили.
– Тогда на это уходило несколько месяцев, – пояснила Дженис. – Иногда до года.
В холле дома, где она росла, на стенах висела серия фото в рамках – ранние портреты из студии Сеарс, потом детсадовские. На самых ранних снимках ей был год, уже выросли копна волос и четыре зубика. Мэрибет всегда полагала, что просто фотографировались раз в год, в день рождения, как отметки взросления. А теперь задумалась – а были ли вообще более ранние фотографии?
Сколько времени мать знала, что Мэрибет будет ее, прежде чем ее ей отдали? И каково это? Знать, что у тебя есть дочь, но не иметь возможности взять ее на руки? Потрогать ее? Утешить? Боялась ли она, что родная мать передумает? Заберет обратно? Мэрибет вспомнила, как сама ждала близнецов и как радовалась тому, что они всегда с ней, внутри. Она чувствовала себя их матерью еще до того, как они появились на свет.
– Мы уже близко, – продолжала Дженис. – Возможно, что вся информация касательно здоровья окажется в этом файле, но если захотите большего… – Она смолкла.
Хочет ли она? Мэрибет не знала. Может. Может, и ничего плохого в этом желании нет.
– Пока не уверена, – ответила она.
– Если захотите, то пора браться за письмо.
52
Они со Стивеном встретились в бистро в перспективном шумном районе под названием Хайленд-Парк. Место было просторное и светлое, и в меню, зачитанном официанткой наизусть, звучали такие блюда, как утиное конфи и местная ягнятина.
Стивен рассказал, что определился с рождественским подарком для дочери.
– Решил все же купить билеты. На мюзикл, Фелисити бы ее на такое не повела, но, думаю, Мэл понравится. «Книга Мормона». В канун Нового года. Заканчивается в десять, а потом, как и полагается таким старикам, я вернусь в отель, а она пойдет развлекаться.
– Мне кажется, подарок отличный, – вежливо сказала Мэрибет.
Это была их первая встреча после поцелуя, и, наверное, поэтому беседа шла подчеркнуто формально и учтиво.
А она рассказала ему, как упала в обморок в парной. Думала, что он повеселится, но Стивен встревожился. Будь у него при себе сумка с инструментами, он, наверное, тут же провел бы осмотр (Мэрибет точно не знала, есть ли она у него вообще, просто казалось, что эта старомодная деталь была в его стиле).
– Ничего страшного, – заверила она. – Это просто от… – Она чуть не сказала «шока». А Мэрибет не хотела рассказывать, что нашла родную мать. Казалось, что это дело слишком личное, раз уж они теперь избегают того, другого личного. – От жары, – закончила она.
– Будь осторожнее, – ответил Стивен.
– Я понимаю. Но меня больше не пустят в клуб, пока я не принесу справку от врача. – И добавила после паузы: – Ты же все еще мой врач?
– Если ты меня выбираешь.
– Что? – Мэрибет не рассказывала ему о Джейсоне, о его существовании вообще, уж не говоря про то, что они снова общаются. К тому же она поцеловала Стивена всего раз. Она не была уверена, что хочет делать какой-то выбор.
Но он напомнил о том, что Мэрибет сама так сказала на первой встрече.
– А-а, да. Я все еще выбираю тебя. – Хотя сейчас это показалось какой-то ложью.
– Я им факсом отправлю, – сказал Стивен. – Я знаю менеджера.
– Спасибо.
– Не за что.
Они продолжили разговор в том же духе, тихо, на безопасные темы, а потом Стивен попросил счет.
Когда они вышли, небо было ясным, в воздухе пахло снегом. Владельцы магазинов сыпали перед входом соль. Стивен предложил подвезти до дома, но Мэрибет хотелось пройтись. Неподалеку начинался парк, где ей нравилась петляющая вдоль пруда дорожка. Предстояло подняться на крутой холм, но теперь она с этим справлялась.
Прежде чем они разошлись, возникла неловкая пауза.
– Я каждый раз думаю, что больше не увижу тебя, – призналась Мэрибет. – Ведь мои еженедельные визиты закончились.
– Можем встречаться раз в неделю, – ответил Стивен. – Или чаще. Время у меня есть.
– Я размышляла об этом. А другие пациенты у тебя есть? – После того как они вышли на злой холод, стало проще снова быть самими собой.
– Я в основном занимаюсь теми, кто из верности перешел ко мне из прошлой клиники, а новых почти не беру, но да, есть и другие. Просто я попросил Луиз тебя всегда последней ставить.
– Почему?
– По той же причине, почему ем в конце десерт.
– Сейчас ты его не ел.
Стивен улыбнулся.
– Это было бы лишним. Во время нашей первой встречи мне показалось, что тебе нужно какое-то, не знаю, убежище.
– И поэтому ты велел мне приходить каждую неделю? И брал так мало?
– Я брал столько, сколько получал бы по страховке.
– Ты не ответил на вопрос.
– А ты еще не сказала, кто ты на самом деле.
– Я только тем и занимаюсь, что рассказываю, кто я такая.
Его это не особо убедило. Ну и правильно, наверное, подумала Мэрибет.
– А поцелуй мы обсудим? – спросил он.
– Какой?
Он взял ее за подбородок. Последовавший за этим поцелуй был таким же легким и едва заметным, как и посыпавшиеся с неба снежинки.
– Вот этот.
53
Мэрибет написала пять писем настоящей матери. Каждое следующее выходило хуже предыдущего.
«Меня зовут Мэрибет Кляйн, сорок пять лет назад вы отдали меня в приют. Я не злюсь. Я не прошу объяснений и не буду ни в чем упрекать, мне просто нужны ответы на некоторые вопросы. Недавно у меня был инфаркт, и…»
Это было похоже на какую-то заявку. Мэрибет порвала его.
«Я ваша дочь, которую вы отдали в приют. Я жила хорошо. Я не злюсь. Четыре года назад я сама стала матерью, каких-то вещей в собственных детях я не узнаю…»
Зачем говорить о детях? А если она захочет с ними встретиться?
«12 марта 1970 года у вас родилась девочка. Это я. Не знаю, почему не пыталась найти вас раньше. Я не злюсь и не печалюсь. Но недавно…»
Все не то. И что она так настойчиво повторяет, что не злится?
Сверху послышались рев и радостный вскрик. Было воскресенье. Наверное, шел матч. Мэрибет не звали, но она знала, что Тодд с Санитой будут ей рады, а ей надо было отвлечься. Она сунула блокнот с бумагой под папку, которую недавно купила, чтобы складывать туда письма близнецам, и пошла наверх.
Дверь открыл Тодд в спортивной кофте и с темными кругами под глазами.
– Матч просто ужас.
– Опасная ситуация? – спросила Мэрибет.