Мэрибет плакала и плакала, пока не вымокли все простыни. За дверью слышались шаги Дженис, но она так и не вошла. Она словно стояла там в карауле, даровав Мэрибет с ее горем право первой брачной ночи.
Кофе у Дженис не оказалось, так что на следующее утро они поехали в «Старбакс» и взяли навынос высокий латте для Мэрибет и карамельный макиато (без кофеина) для Дженис.
Они сидели и пили напитки в машине на стоянке, обогреватель работал вовсю. Окна запотевали, было уютно.
– Прости, что не спрашивала, – начала Мэрибет, – о дочери.
– Ты прости, что я смолчала.
– И давно ты уже ждешь?
– Первое письмо написала десять лет назад. Последнее – два года назад. Я все думаю, что, если подберу правильные слова, она ответит. Я пыталась написать еще одно, но не идет.
– Я знаю, – сказала Мэрибет, – это сложно. – Она на минутку задумалась. – Может, я смогу помочь?
– Я думала, тебе и свое не дается? – Дженис слизнула пенные усы.
Мэрибет улыбнулась.
– Я редактировала всегда лучше, чем писала. По сути, я этим на жизнь зарабатывала.
– Ты редактор? – спросила Дженис.
– Была, больше двадцати лет.
– Тогда ясно, почему ты такая перфекционистка.
– Может, уже нет.
– Не редактор или не перфекционистка? – уточнила Дженис.
Мэрибет пожала плечами.
– Может, ни то ни другое.
– Приходи завтра в бассейн, – сказала Дженис, когда Мэрибет собралась домой. А потом криво улыбнулась. – В бассейне слез не видно.
Дженис плавала/плакала? Бывают же у людей секреты.
– Ты жалеешь? – поинтересовалась Мэрибет. – Что отдала ее?
– Каждый божий день. Но тем не менее я бы снова так сделала.
– Правда? – Мэрибет было трудно в это поверить. Или, может, просто не хотелось.
Но лицо Дженис было твердым, решительным и спокойным.
– Я жила не очень хорошо. В условиях насилия. Если бы я ее оставила, я бы подписала нам обеим приговор на продолжение такой жизни. – Она отвернулась и посмотрела в окно. На парковке было полно народу, в выходные все вышли по магазинам. Любая женщина могла оказаться дочерью Дженис. Или матерью Мэрибет. – Иногда уйти – самое большое проявление любви из всех возможных.
– Ты честно в это веришь? – спросила Мэрибет.
– Приходится.
– Я ушла от детей. Я их тоже бросила.
Дженис сжала ее руку.
– Тогда и тебе надо в это верить.
64
От: jasbrinx@gmail.com
Кому: MBK31270@gmail.com
Тема:
Не спрашивай, почему я ушел.
Спроси, почему вернулся.
От: MBK31270@gmail.com
Кому: jasbrinx@gmail.com
Тема:
Ты о чем?
От: jasbrinx@gmail.com
Кому: MBK31270@gmail.com
Тема:
Спроси, почему я вернулся, Мэрибет. В Нью-Йорк.
От: MBK31270@gmail.com
Кому: jasbrinx@gmail.com
Тема:
Я знаю, почему. Ради работы. О которой ты мечтал.
От: jasbrinx@gmail.com
Кому: MBK31270@gmail.com
Тема:
Не мечтал. И вернулся не поэтому.
От: MBK31270@gmail.com
Кому: jasbrinx@gmail.com
Тема:
Ты о чем?
От: jasbrinx@gmail.com
Кому: MBK31270@gmail.com
Тема:
Я нашел работу в Нью-Йорке, чтобы вернуться к тебе.
От: MBK31270@gmail.com
Кому: jasbrinx@gmail.com
Тема:
Не понимаю.
От: jasbrinx@gmail.com
Кому: MBK31270@gmail.com
Тема:
Подумай, Мэрибет. Если мне не веришь, спроси у моего отца. В Сан-Франциско я был несчастлив, несчастлив долгие годы и думал, в какой момент моя жизнь покатилась под откос. А папа сказал, что это из-за того, что я расстался с тобой. И он был прав. Но я же не мог тебя вернуть, просто написав тебе письмо или сообщение на «Фейсбуке». Надо было нейтрализовать последствия моей ошибки. Вернуться и вновь тебя завоевать.
От: MBK31270@gmail.com
Кому: jasbrinx@gmail.com
Тема:
Вообще ничего не понимаю.
От: jasbrinx@gmail.com
Кому: MBK31270@gmail.com
Тема:
А ты подумай об этом. И поймешь.
65
Мэрибет думала. Об этом.
И о многом другом.
Она много чего не понимала.
Например, Джейсон связался с ней через «Фейсбук». Но за несколько месяцев до этого его там даже не было. Мэрибет это знала, потому что сама начала пользоваться «Фейсбуком» очень рано и периодически проверяла, не зарегистрировался ли Джейсон. За три месяца до сообщения его там не было. А потом он пишет что-то вроде того, что ему предложили работу его мечты, по его словам, «предложение, от которого невозможно отказаться». И поэтому он переезжает. Не захочет ли она встретиться и выпить?
И Мэрибет никогда не сомневалась, что ради работы своей мечты он и переехал, что он от нее не смог отказаться. И была такого невысокого мнения о компании, которая потратилась на перевод, но платила столько, что едва на сносную жизнь хватало.
Но они, разумеется, за его переезд в Нью-Йорк не платили. С чего бы? Организация была некоммерческая, маленькая. В Нью-Йорке наверняка и своих специалистов в сфере музыки и музыкальных библиотек хватает.
А их первая встреча? Просто катастрофа. Они встретились выпить после работы в каком-то жутком баре в Мидтауне. Это больше напоминало не свидание, а поминки по людям, которых больше нет. Жизни за последние десять лет они едва касались. Беседа была натянутой, формальной, и через час Мэрибет уже ехала на метро домой. Элизабет ждала ее на диване, открыв бутылку вина.
– Больше я с ним встречаться не буду, – сказала Мэрибет, хотя это было очевидно по тому, как рано она вернулась. Элизабет, которая, вопреки обыкновению, изначально яро отговаривала ее от этой встречи, даже не попыталась скрыть свое облегчение.
– И скатертью ему дорога.
Но на следующий день Джейсон снова позвонил. Мэрибет крайне удивилась, услышав его сообщение в голосовой почте. Не только тому, что он нарушил Правила – свод Правил в Журналяндии был очень большим, и, как Мэрибет ни старалась, даже за долгие годы она не смогла их принять, – но и тому, что он позвонил после той ужасной встречи. Тем не менее он снова ее пригласил. На пятницу. Через два дня.
Мужчины так не делают. Привлекательные и достойные мужчины. А следует отметить, что Джейсон все еще хорошо выглядел, может, даже лучше, чем раньше; копна волос уже начала отступать, вокруг глаз появились морщины, но сами глаза еще сверкали так, будто он затеял какую-то очаровательную шутку, а губы все казались буквально созданными для поцелуев. Он перестал курить траву и начал бегать, так что его худощавость сменилась рельефностью. Нет, по всем стандартам, Джейсон был просто находкой.
Он повел ее в паб «У Джо» на какого-то певца-песенника, о котором Мэрибет раньше и не слышала. Это оказалось божественно, гитара плюс струнные на синтезаторе. Слушая музыку и разговоры Джейсона о музыке, Мэрибет заметила, что тает. И поняла, что до этого какое-то время жила в заморозке.
После концерта они взяли в забегаловке кувшин пива на двоих и по тарелке любимых закусок, после чего обсудили уже все, что можно: работу в журнале после 11 сентября, как Мэрибет думала, что жизнь станет умнее и глубже, а все, наоборот, двигалось в противоположном направлении. То, что мать Джейсона вышла за какого-то богатого застройщика из Южной Калифорнии и, наконец, раскрыла весь свой потенциал, как у его отца от этого начался глубокий экзистенциальный расколбас, и не потому, что он скучал по Норе, а потому, что это подчеркнуло, что он совершенно не состоялся как муж. Поговорили о Нью-Йорке, о том, как он изменился. О Сан-Франциско и о том, как изменился он. О том, где они хотят жить и кем быть. О политике, книгах, театре и музыке. Разговор летел на одном дыхании, жадно, словно за последний десяток лет они накопили кучу всего, что нужно рассказать друг другу.
Они сидели до самого закрытия ресторана, потом пошли гулять по стихающим нью-йоркским улицам, и Мэрибет вспомнила слова, которые Джейсон сказал ей прямо перед поцелуем: «Лоис, можно я снова буду твоим Суперменом?», а она тогда подумала, что это лишь просчитанный ход, что охватившее ее притяжение – как будто он был магнитом, а она металлом – испытывает она одна.
Во время поцелуя словно кто-то включил рубильник в заброшенном доме, и оказалось, что проводка не то, что цела, а все светильники после долгого перерыва загорелись лишь ярче.
Но Мэрибет снова подумала, что чувствует это лишь она. Весь вечер она только и вспоминала о том, каково было заниматься с Джейсоном сексом, хотя и изо всех сил пыталась остановиться: его склонность целовать неподходящие для поцелуев места – сгиб локтя, ступню. Его восхитительную непредсказуемость в постели: он то нежно ласкал ее, то грубо заводил руки за спину.
Мэрибет вспомнила, что в комнате, которую Джейсон снимал в Ист-Виллидже, стояли нераспакованные коробки, как будто он только недавно въехал, потому что он действительно только недавно въехал. Уголок покрывала на заправленной кровати был слегка отогнут, словно приглашение или молитва.
Как только они вошли, Джейсон громко захлопнул дверь и принялся пожирать ее губами, его руки были повсюду. Словно он умирал от голода.
Мэрибет вспомнила, как стояла перед ним, ее платье лужицей валялось на полу, и она начала трястись, коленки стучали, как будто она была девственницей, как в первый раз. Потому что если бы она позволяла себе надеяться, то надеялась бы именно на это. И вот это произошло. И ей стало страшно.
Джейсон взял ее руку, положил на свою голую грудь, там, где сердце, которое колотилось неистово, в созвучии с ее сердцем. Мэрибет подумала, что это просто от желания, возбуждения.