– Яркость пять, – пробормотал Антон. – Мощный.
Он бережно сложил артефакт в пакет, заклеил его, нашел в бардачке маркер и нацарапал какие-то значки и цифры.
– Скажешь Павлу Сергеевичу, что я помогла достать эту птичку? – спросила я. – Мне всего одну дверь осталось закрыть.
– Скажу. – Антон глянул на мои ноги. – Тебе-то к врачу не надо?
– Не, на мне все как на собаке заживает, – нервно сказала я. – Но в тапках больше на улицу не пойду. Кстати, я их потеряла. А тебе не надо? Тебя же по голове ударили, вдруг сотрясение мозга.
Антон слабо фыркнул и завел мотор.
– Ой, да было бы что сотрясать.
Мы выехали на улицу, и я только сейчас сообразила: мы уже давно едем не по проспекту, а по каким-то новым для меня улицам. Антон притормозил у магазина с вывеской «Сувениры» и через минуту вернулся с новенькой парой носков.
– Держи. – Он бросил их мне на колени. – Подарок.
Я взяла и развернула. На каждом носке был изображен разводной мост и надпись: «Белые ночи, серые дни». Я невольно улыбнулась.
– Классные, спасибо.
Жаль было надевать их на грязные ноги, но как же приятно! Такие мягкие… Я прикрыла глаза, а очнулась от дремы, когда мы уже доехали до Стражи. Похоже, работа у Антона – как у курьера, развозящего заказы: весь день мотаться по разным адресам, а потом снова и снова возвращаться на базу.
– Борща хочешь? – внезапно спросил Антон.
В исполнении Евы этот вопрос всегда значил, что сначала борщ мне самой придется сварить, так что я ответила с осторожностью:
– Готовить – не хочу.
– Не, в кафешке. У нас в столовой, если честно, еда – хуже некуда, так что не рекомендую. Хочешь?
– Ну, хочу, – недоверчиво пробормотала я.
И правда, как есть хочется!
– Тогда сиди тут. То есть… – Он поискал слова, осознав, наконец, что я не могу сопротивляться ни одной фразе, сказанной с интонацией приказа. – Если хочешь, посиди тут, я найду обувь.
Он ушел, а я свернулась в кресле, сонно разглядывая здание Стражи. Бледное зимнее солнце отражалось в огромном окне над главным входом и в какой-то красной точке на стене. Почтовый ящик! К нему как раз подошла молодая беременная женщина в черном пальто, воровато огляделась и опустила в щель ящика письмо. И я вспомнила, как Антон рассказывал: Стража узнает о том, кому что нужно, из писем. Получается, любой горожанин может написать, чего он хочет, и ему найдут артефакт, который исполнит его желание? Я поерзала, разглядывая свои ноги в новых носках. Ступни по-прежнему страшно болели, но мне вдруг кое-что пришло в голову. Я впервые в жизни провожу выходные так, как советовала Ева: активный отдых, новое хобби, знакомства с людьми. И домой, конечно, хочется, но… Зря я, наверное, никуда не хожу. Интересно, в нашем городе есть клуб любителей призрачных дверей? Я бы записалась.
Антон вернулся минут через пятнадцать, сел в машину и протянул мне ботинки на каблуках. Я сразу поняла, кому они принадлежат.
– Мне и так неудобно, я ее одежду в реке испортила.
– Она передает, что все отправила в стирку. И что ты молодец. Я рассказал ей, как ты босиком закрыла дверь под носом Клана и отжала у них артефакт пятой яркости. – Антон недоверчиво покосился на меня. За время визита в Стражу он хотя бы смыл с лица кровь. – Но если это был хитрый план… Имей в виду, я не расслабился. Я все еще за тобой наблюдаю.
И с этими словами мы поехали за борщом.
– Мы же должны были вернуться и ждать следующего вызова, – лениво напомнила я.
– Это правило все нарушают, главное – в рабочие дни не выходить за границы своего района. Бывает, так даже ближе к вызову оказываешься, почталлион-то с собой. – Антон на своей обычной бешеной скорости свернул на незнакомую мне улочку, ведущую за здание Стражи. – Главное – чтобы не зазвонил, когда еду принесут.
– А нерабочие дни у тебя бывают?
– Не. В других округах работают в две смены, но мне не сложно, Литейный округ маленький. Вот когда на тебе вся Петроградка, тут задолбаешься.
Я не стала спрашивать, что значит красивое слово «Петроградка», и решила узнать другое:
– То есть ты вообще никогда не выходишь из своего района?
– Иногда заставляют. Силой отбирают почталлион и велят поехать куда-нибудь гулять.
Да уж, веселая жизнь. С другой стороны, я у себя в городе тоже хожу только парой знакомых маршрутов, а они точно не такие живописные, как здесь.
Я натянула ботинки – великоваты, но если посильнее шнурки затянуть, нормально. Вид, конечно, странный: гигантские футболка и свитер Антона, подвернутые штаны, из-под них торчат высокие носки со смешной надписью и ботинки на каблуках, а сверху моя желтая куртка.
– Вот теперь я точно выгляжу как бандитка. Надеюсь, ты доволен.
– Ага, можешь хоть сейчас банк грабить. Нет! Стой! – Я уже взялась за ручку двери, невольно начав высматривать вдоль дороги банк. – Опять забыл про эту фигню с шалуном. Отмена! Банки не грабить.
– Как это прекратить? – жалобно спросила я. – Есть какое-нибудь противоядие?
– Действие артефактов отменить невозможно, пока они сами не выдохнутся – именно поэтому надо внимательно ими пользоваться. К счастью, шалуны, в отличие от обычных, быстро действуют, но и выветриваются быстро, так что расслабься.
Я тяжело вздохнула и, конечно, расслабилась.
Мы молча поели борща в каком-то шумном местечке с пластиковыми столиками. Антон – видимо, в рамках программы «Прости за мое ужасное поведение» – заплатил за меня, и драгоценные полторы тысячи, на которые дома мы сможем неделю покупать продукты, остались при мне.
Почталлион Антон выложил перед собой на стол, как люди, ждущие звонка, кладут телефон, но знакомый двойной сигнал так и не прозвучал.
– Те парни называли друг друга Страшила и Дровосек, что за прикол? – спросила я, облизывая ложку.
– Клан в начале называл себя «Клан саблезубых тигров», потом сократили. Все клички у них из сказки про волшебника Изумрудного города – не хотят, чтобы их имена знали. А их лидер называет себя Гудвин.
Антон выплюнул это имя как оскорбление.
– Это в детстве была моя любимая сказка, – неожиданно откровенно призналась я. – Я мало что читала, но эту – раза три! Получается, я сейчас как Элли. Буря меня унесла далеко-далеко.
– Жаль, Тотошку не прихватила.
– Прихватила, конечно. Вот. – Я сделала вид, что бережно вытаскиваю из кармана небольшого зверька. – Он просто невидимый. Но вообще Тотошкой можешь побыть ты, цепь, вон, уже есть. Хотя ты такой здоровенный, что тебя я бы называла уважительно: Тото. Раз уж ты отвязался от будки, можешь подбадривать меня веселым лаем и защищать от хулиганов.
Антон поправил цепочку у себя на шее и не стал это комментировать.
– Антон, – позвала я. Он вопросительно посмотрел на меня. Я впервые вслух назвала его по имени. – Ты точно не знаешь способ позвонить в другой город? Я не врала про сестру.
– Сколько ей лет-то?
– Восемнадцать.
– Со мной в восемнадцать никто не нянчился. Со мной даже в восемь особо не нянчились, – проворчал он, но по голосу я сразу поняла: он выручил бы, если б мог. – Честно, не знаю. Я никому по межгороду не звонил.
– И никуда отсюда не ездил?
– Нет, как-то в голову не приходило, и тут дел полно. – Антон помолчал. – То есть ты ни в чем не соврала. Я думал, ты…
– Лживая тварь?
– Да, вроде того. Но ты просто скрытная и хитрая.
Я прижала руку к груди.
– Буду нести этот титул с гордостью.
Почталлион все не звонил. Когда мы вышли на улицу, небо уже затянули облака, солнце скрылось.
– Если в Стражу ехать не обязательно, покажешь мне какое-нибудь классное место в вашем районе? – предложила я. – Хочу еще что-нибудь тут увидеть, пока не уехала.
Антон поколебался, но устоять не смог: так и знала, что он захочет похвастаться любимым городом.
– Ладно, – сказал он. – Поехали.
Глава 7Обещанный в четверг
Нормальный дождь, обещанный
в четверг,
надежней ржавых труб водопровода.
Что позабудет сделать человек,
то наверстает за него природа.
Каждый раз, глядя на город из окна машины, я не верила, что он правда существует.
– Почему у вас все… вот такое? – спросила я, провожая взглядом пышное розовое здание, похожее на торт, только украшенный почему-то фигурами мрачных мужчин в шкурах, один из которых грозил прохожим кулаком.
Некоторые дома я уже начала узнавать – кажется, мы кружили по весьма небольшому, даже по меркам моего родного городка, кварталу.
– «Весь ты сыгранный на шарманке, отразившийся весь в Фонтанке, с ледоходом уплывший весь», – пробормотал Антон, лихо сворачивая на светофоре, хотя красный свет уже зажегся. – Про Питер вообще много писали. А что, в вашем городишке историю строительства Петербурга не проходят?
Опять этот снобизм!
– В каждом городе курс по архитектуре только из ваших зданий и состоит, больше заняться нечем.
– Ну а что? По ним же правда можно все стили проходить. Спорим, я не учусь, но и то больше тебя разбираюсь.
– Конечно, ты же всю жизнь по одному району болтаешься. Тут и пингвин бы все ордеры колонн выучил.
В общем, беседа зашла в тупик, мы оба надулись и помалкивали до места назначения.
Оно оказалось симпатичным, но не особенно впечатляющим, видела я в этом городе уголки и получше. Интересно, что Антону может здесь нравиться? На крохотную площадь выходил фасад пышного здания, – конечно, желто-белого, – с крышей как у пряничной избушки. Старенькая надпись на фасаде гласила, что это мемориал героям обороны полуострова Ханко. Перед зданием на постаменте стояла большая каменная ваза, похожая на сервировочное блюдо для торта. В общем-то, все.
– Какая большая ваза, – вежливо сказала я, потому что Антон смотрел на нее с глубоким чувством.