– Так вот почему мы ни одного артефакта сегодня не видели, – пробормотала Белла. – Клан подтянул в Адмиралтейский вообще всех.
Интересно, что им нужно? Антон говорил, ночами Клан отдыхает. Драки за артефакты сейчас не получится, раз они сами все подобрали. Ладно, подумаю об этом, когда закрою дверь. Она была на сегодня последней, и только она стояла между мной и возможностью наконец-то поспать.
Но дойти до двери мне не дали. Парни из Клана выстроились перед ней. Мы вчетвером остановились напротив них, будто снимались в кино про разборки в девяностых годах.
– Что у вас тут за шабаш? – лениво спросил Антон.
Странно. Антон так колотил Страшилу с Дровосеком, но на их лицах не было ни одного следа. Быстро же они вылечились! У Антона вон до сих пор ранка в углу рта и синяк около уха.
– Привет, Антош. – Дровосек искренне улыбнулся. – Вас ждем.
Надо же, какие все бодрые в их компании! Может, у кого-то в багажнике есть кофемашина?
– А чего ждете, соскучились? – задиристо спросил Вадик, но я видела: он старается держаться за спиной Антона.
– Еще как. – Дровосек, похоже, отвечал в этой компании за переговоры: остальные просто стояли и позволяли ему вести беседу. – Ясно же, что дверь на Сенатской вы открытой не оставите. У нас сегодня был богатый улов, но мы с парнями посовещались и решили: момент настал. Когда вы не путаетесь под ногами, жить гораздо приятнее. Мы считаем, перемирие себя исчерпало.
– Гудвин в курсе вашего совещания? – поинтересовалась Белла.
Вид у нее был невозмутимый, и я решила держаться поближе к ней.
– А у нас в организации демократия, – встрял не знакомый мне парень. – Он говорит: заканчивайте с перемирием, когда сами почувствуете, что пора. Ему нравятся те, кто умеет проявить инициативу.
Остальные кивнули. Было ясно, что своего таинственного босса они уважают и работой вполне довольны.
– Мы проголосовали, что выкинем вас за дверь, – сказал Дровосек. – Вы долго напрашивались. Вокруг никого, да и такая ночка была: если что, все поверят, что вы героически провалились в какую-нибудь трещину в земле.
Он так буднично об этом говорил, что я не приняла угрозу всерьез, пока нас всех не потащили к двери, открытой приглашающе, как мышеловка. Я попыталась затормозить ботинками, но двое, которые держали меня, были слишком сильными: те же, что у Балтийского вокзала, Дин и его дружок.
Плохо дело, Таня, соображай быстрее.
– Стойте, – пробормотала я. Силенок у меня мало, но договариваться – мой способ выживать. – Вы что, не поняли? Это я открыла сегодня все двери. Вспомните: они появились, когда вы пытались меня похитить.
Парни чуть притормозили – видимо, им это в голову не приходило. Я тревожно глянула на остальных: Вадика, как самого хилого, уже дотащили до двери. Каблуки Беллы оставляли борозды в снегу. Как ужасно, что простая физическая сила легко способна одолеть всех этих умников. Антона удерживали вчетвером – он активнее всех вырывался, но, увы, безуспешно.
– Ты трюкачка, – сказал Дин. – Ничего вы не открываете, только закрываете.
– Ха. Кто тебе сказал? Я особенная. Да оставьте меня в покое, надо поговорить!
– Не слушай, – пропыхтел Дровосек, с силой заламывая Вадику руку. – Она сегодня мне уже заливала, что работает на нас, я поверил, как лох. Жалею, что мы не разобрались с ней и Антошкой еще там. Выкидывай ее первой, пока она всем зубы не заговорила.
– Заткнись, – сказал мне Дин, и я, вопреки своим желаниям, послушалась.
Он понял, что я подчиняюсь приказам, или брякнул это просто так? Ладно, я и молча с ним разберусь. Если я сегодня со страху открыла те двери, может, и теперь получится? Клановцы отвлекутся на артефакты, и мы спасены.
И у меня действительно что-то получилось, – правда, не то, что я задумывала. Новые не открылись – может, у них есть суточный лимит? – но под тишайшей дверью посреди площади вдруг грохнуло, будто под землей столкнулись два поезда. У нас под ногами что-то опасно заворочалось, и я вздохнула с облегчением, – сейчас от страха все разбегутся.
Но клановцы, к сожалению, решили сначала закончить дело и только активнее поволокли нас к двери. Мне стало страшно. Звать на помощь некого – вокруг площади ни одного жилого дома, недаром козлы выбрали для засады именно эту дверь. Идеальное место, чтобы от кого-нибудь избавиться: в помпезных зданиях не горело ни одного окна.
Меня захлестнула отчаянная паника, как будто меня все-таки догнал маньяк среди гаражей – я думала, что спаслась, но вот он, в другом обличье, а намерения те же.
Остальные помочь мне не могли. Несправедливо, когда пятнадцать человек нападают на четверых, даже если одна из жертв – бешеный Антон, готовый любому дать отпор. От усталости соображала я плохо, никакая гениальная мысль в голову не приходила.
Дверь неуклонно приближалась, сияла синим в полутьме. Под ней в земле что-то рвалось, но меня точно успеют вытолкать за нее, прежде чем на площади разойдется кратер, в который мы все провалимся.
Я вцепилась в куртку Дина, который держал меня. Уже не отталкивала, просто хваталась за него, как испуганный кот. Куртка по-прежнему пахла мужественным одеколоном – от человека с таким парфюмом не ожидаешь, что он попытается тебя убить. И, видимо, зря.
Он пихнул меня за дверь, и я въехала туда ногой, но рук не разжала. Ногу я сразу перестала чувствовать, – значит, домой эта дверь меня не доставит. Если упасть в такой холод целиком, видимо, остановится сердце, а потом тебя разорвет на атомы.
Красиво было бы захлопнуть дверь перед носом своих врагов, прямо сейчас, на последних секундах, но они об этом тоже подумали и больно вывернули мне руки назад. Может, ногой получится? Я завозилась, пытаясь пнуть дверь, но мой маневр раскусили. Меня уже держали четверо, и двое из них схватили меня за ноги. Я брыкалась, но чувствовала: все, это мой последний вдох, еще секунда, и…
Вокруг что-то зашуршало, а потом стало очень тихо. Хватка многочисленных рук на моем теле ослабла. Я приоткрыла глаза – и увидела чудо. Снег, только что мирно лежавший на площади, теперь висел в воздухе. Редкие снежинки, которые падали с неба, тоже замерли, будто время остановилось – но нет, люди по-прежнему двигались. Парни из Клана удивленно вертели головами, пытаясь понять, что случилось, и на пару секунд это стало им важнее меня. Как и они, я не сразу поняла, в чем дело.
На Антоне висели несколько парней, но ему все равно удалось освободить одну руку. Похоже, в драках он компенсировал недостаток мускулов лютой яростью, которая в нем просыпалась. Как и в саду Сен-Жермен, сейчас он выглядел как безумец, готовый на все, чтобы сокрушить противников.
Он стоял, вытянув руку перед собой. Пальцы подрагивали. За спиной Антона все было белым, словно он стоял на фоне простыни, а не набережной, которая была там только что. Потом я поняла: немного снега поднялось даже с поверхности замерзшей реки.
На лице Антона наконец-то была улыбка – зрелище, которое я увидела всего второй раз. Только психически здорового в ней было мало: кривая, злая усмешка. Сейчас трудно было поверить, что передо мной хороший мальчик, который любит стихи, чтит память о маме и целыми днями спасает город.
Он что, поднял снег в воздух? Но как?! Парни, державшие Антона, попытались схватить его за запястье, но он треснул одного из них лбом в лоб, сделал рукой движение, будто толкает воздух, и снег, неподвижно висевший над площадью, полетел в сторону двери и державших меня парней, словно его снесло шквальным порывом ветра.
Нас ударило не только висевшим в воздухе легким снежком, но и тяжелыми, заледенелыми пластами, которые подняло с земли. Удар пришелся на парней, которые меня держали, уронил их на снег вместе со мной, а еще разнес дверь на сияющие голубые кусочки. Они еще пару секунд парили в воздухе, как искры от костра, – и погасли. Антон опустил руку, и снег рухнул вниз. Гул под землей прекратился. Стало очень тихо. Я попыталась выбраться из-под стонущих от боли парней, но Дин жестко надавил мне ладонью на грудь.
– Лежи, а то врежу, – процедил он.
Я повернула голову в сторону Антона и увидела, что он осел коленями на снег. Упасть полностью ему, кажется, мешали только державшие его парни. Было бы круто, если бы Антон сейчас сказал какую-нибудь фразу вроде «Не в мою смену, ребятки!», но он был слишком занят, пытаясь восстановить дыхание. Судя по ошарашенным лицам Беллы и Вадика, о способностях Антона не знали даже они.
– Ну и ладно. Видите же, второй раз у него силенок не хватит так сделать. – Дровосек, которого уронило вместо со Страшилой и Вадиком, кое-как поднялся с земли. Голос у него дрожал. – Раз эти четверо уже у нас, нельзя отпускать. Предложим Страже их выкупить или забросим по отдельности в следующие двери. Давайте их пока на склад отвезем, только сначала обыщите Антошкину машину. Наверняка у него там артефакты – мы в Литейный округ не совались, а в архив он их сдать не успел бы.
Антон вяло сопротивлялся, но у него из кармана брюк вытащили ключи от машины, и клановцы с радостными возгласами выгребли из бардачка семь артефактов, которые мы с Антоном вместе собрали в Литейном округе. Обидно, что наши старания были зря, но сил переживать из-за этого не осталось, похоже, у нас обоих.
– Куда вам столько? – огрызнулся Вадик, который запоздало решил быть дерзким. – Не подавитесь?
А и правда, куда им столько? Как там говорил Антон… «До сих пор ни мы, ни полиция не знаем, как именно Клан продает артефакты, кому, по каким каналам, и мне от этого не по себе. Сидят у себя во дворце, и никто не знает, что у них творится».
Меня подняли с земли. Я не сопротивлялась, погруженная в лихорадочные размышления. Антон сделал что мог, спас меня, – теперь моя очередь.
Вдруг Клан продает артефакты за границами города? Тут их и так полно, да еще есть Стража, у которой можно бесплатно их получить. А вот там, где двери не открываются, за артефакты наверняка готовы дорого платить. Спрос рождает предложение, верно?