– Ты уже рассказывал, что раньше любил хард-рок. А вот сейчас какого рода группы лично тебе интересны?
– Ух, ты… (Почему-то пораженный этим вопросом, отвечает не сразу.) Да я как-то все по песне собираю. Сильных впечатлений очень немного. Вот одно из последних сильных впечатлений – альбом Тома Уэйтса «Mule Variations». Но это уже давно было. И еще в Америке я услышал исполнителя на ирландской арфе, но забыл его имя. Как звукорежиссеру мне интересны группы американские, классно записанные. Вот «Train». Замечательно записано и замечательно звучит. Но, как справедливо говорит Боря, таких групп появилось миллион, и вроде все они такие хорошие, и в то же время это фон, «бэк-граунд».
– А что тебе интересно из российской музыки?
– Меня не очень трогает «Мумий Тролль», а вот Земфиру слушаю с удовольствием. И вот последнее яркое впечатление – это группа «5’nizza» – ребята из Харькова. Это даже не группа, а два человека, акустический такой вариант, но это очень серьезно и держит все семьдесят две минуты, когда звучит компакт-диск. Чувствуется, что людьми все хорошо пройдено от Боба Марли и далее. А еще… вообще-то все интересное связано с поездками в Америку, там часто попадаются какие-то пластинки, которые духу времени отвечают. Это такая своего рода прочистка ушей, когда ты попадаешь в страну, где вообще не звучит музыка на русском языке. И там слушаешь музыку в основном как фон. Редко, когда у тебя есть возможность сесть и включить музыку только для того, чтобы ее просто послушать. Но в Америке – там вот фон очень хороший.
– Как ты воспринимаешь чисто инструментальную музыку?
– Девяносто процентов инструментальной музыки, которую я прослушал, – это музыка джазового направления, хотя и не только джазового: вот Кейт Джаррет – это ведь не совсем джаз. Я очень люблю еще гитаристов «снимать» – но не на гитаре, а на клавишных.
– В «Аквариуме» много лет работал Олег «Дед» Сакмаров. Но так сложилась жизнь, что из группы он ушел. Появились творческие разногласия? Меня интересует именно это, а не человеческие отношения.
– Мне кажется, что каждому музыканту, и в особенности инструменталисту – а не автору, не генератору идей, как Борис, – нужно играть с разными коллективами, чтобы в свой родной коллектив привнести что-то новое и свежее. Это своего рода улучшение музыкального генофонда. Жизнь в «Аквариуме» достаточно плотная, и заниматься поиском новых идей просто некогда. И, видимо, Дедушка подумал, что все, что он на данный момент знает, он в «Аквариуме» уже сделал.
– Реализовался.
– Да. И поэтому нужно что-то еще почерпнуть на стороне.
– Но ведь он же иногда приходит. Я помню, например, как недавно, в феврале, он приходил на концерт «Аквариума» в клубе «Орландина» и играл в некоторых номерах.
– Ну да, тянет обратно, тянет, конечно. Но с другой стороны, Дедушка ушел – и Сур зазвучал полнее, потому что человека нового не появилось, зато стали больше на скрипку акценты делать.
– Что ты думаешь по поводу дальнейшего усовершенствования аквариумной системы? Я понимаю, что все зависит от идей Бориса, но все-таки в какую сторону все должно двигаться?
– Совершенно бесполезно это предполагать. Я думаю, что этого сейчас не знает точно даже сам Боря. И еще я замечал, что Боря все время преподносит, как капитан корабля, такие сюрпризы, что я даже не в силах их на пятьдесят процентов ожидать.
– А какой был последний сюрприз?
– Да вот хотя бы с Индией. С последним альбомом «Песни рыбака». Ездить в Индию, записывать там индийских музыкантов. Я знал, что «Сестра Хаос» получился достаточно сильным альбомом, сыгранным силами группы, и думал, что сейчас будет что-то еще, сделанное в таком же контексте. А тут раз, и…
– Ну, видимо, эта непредсказуемость и является во многом залогом успеха.
– Да, безусловно. Я восхищаюсь Бориной способностью так вот глобально повернуть куда-то. Спонтанно и не боясь никаких последствий. Я, например, так не могу, я начинаю осторожничать, чего-то там думать, бояться. А потом, когда уже корабль повернули – ну что же еще остается, как не идти по этому курсу дальше?
2.07.2003
Сергей Щураков: «Самые яркие впечатления у меня бывают на концертах»
В 1997 году, вскоре после появления группы «Оркестр Вермишель», я написал в одной своей статье: «Оркестр Вермишель» – это одно из самых удивительных и необычных явлений в музыкальной жизни северной столицы за последние годы. Да и за пределами Питера – тоже».
С тех пор прошло несколько лет. Мне неоднократно доводилось наблюдать группу под управлением Сергея Щуракова на концертах и слушать разные записи – хотя «Vermicelli Orchestra» выпустил пока еще не очень много пластинок, – и теперь я могу с удовольствием заметить, что совсем не ошибся тогда. Не люблю цитировать собственные высказывания, но факт остается фактом; щураковско-«вермишельный» бэнд по-прежнему является одним из самых необычных музыкальных явлений, причем не только в российской рок-практике, и ощутимо прогрессировал за минувшие годы, а в очередной раз я имел возможность убедиться в этом во время июньского фестиваля «Музыка в новом формате», который прошел в начале лета в питерском «RedClub». В рамках фестиваля исполнялась программа «Стихи в новом формате» или «Совсем не в себе», во время нее, в соответствии с концептуальными фестивальными установками, можно было наблюдать сочетание музыкальных композиций с элементами театральной антрепризы. «Vermicelli Orchestra» играл очень совершенно. Сильнее, слаженнее и гораздо выразительнее, чем прежде.
Вскоре после этого замечательного выступления состоялась моя очередная беседа с композитором и лидером группы Сергеем Щураковым. В которой принимал участие и директор группы – он же звукорежиссер – Артем Тамазов.
– Сергей, группа «Vermicelli Orchestra» и не очень молодая, и не старая, средний, так сказать, возраст. А если совершенно точно – когда стала вариться «вермишель»? В 1996-м? Или немного раньше?
– В 1996 году мы родились. До этого мы рождались пару лет.
– То есть замыслы появились раньше 1996-го?
– Да, пораньше.
– Ты много где играл – «Трилистник», «Аквариум» и так далее, – но все же когда именно появилось у тебя непосредственное желание сделать свой сольный проект?
– Это произошло, когда я впервые расстался с «Аквариумом». И это было так: я нигде не играл, только поиграл немножко в группе «Кошкин дом», и потом меня очень часто стал приглашать Сережа Курехин на запись. Буквально одна за другой записи шли, к фильмам самым разным. И еще меня Сергей пригласил также на концерт в «Капеллу». Концерт этот был в ноябре, но он назывался «Новогодний бал Сергея Курехина». И играли мы вдвоем.
Он меня поставил в такое положение тогда, что мне пришлось много играть даже одному несколько сольных фрагментов и с ним импровизировать пришлось очень много. Что для меня было не совсем обычно. Знаешь, как бывает, когда человека кидают в воду, чтобы он научился плавать… Было чуть-чуть что-то похожее, потому что в принципе не было ни репетиций, мы с ним посидели полчасика до концерта – и все. И вот после этого концерта, на котором был Алик Кан (известный музыкальный критик, специализирующийся, в первую очередь, на «новом» джазе, постоянный ведущий фестиваля SRIF, в настоящее время Кан работает в русской службе Би-би-си и ведет регулярно музыкальные программы), он подошел ко мне и сказал, что мне надо обязательно делать собственный проект. И это меня подтолкнуло. А было это году в 92-м или в 93-м, так, наверное, и вот после этого я действительно понял, что да, что мне нужно этим заниматься. И вот тогда я и стал сочинять музыку.
– Ты ведь тогда уже не играл в «Аквариуме»?
– Да, это после «БГ-Бэнда» было, я тогда год или полтора с «Аквариумом» не играл.
– Несколько лет назад ты, помнится, говорил, что группе нужен менеджер. Сегодня эта проблема осталась?
– Да, осталась. Потому что одно время у нас эти функции выполнял продюсер, Артем, но сейчас мы с ним так сильно заняты вдвоем, заняты записью музыки к фильму, что у него нет времени заниматься нормальной менеджерской работой, он совмещает потихонечку все эти занятия, но сложно. Он продюсирует звук у нас и выполняет роль организационно-творческую, и она не позволяет заниматься чем-то еще, не оставляет времени на полноценное директорство.
– Скажи, а ты теперь продолжаешь, как это было у тебя прежде, принимать время от времени участие в других проектах?
– Да. Меня вот БГ приглашал играть на концертах в рамках его пятидесятилетия, я играл с «Аквариумом» два концерта в Москве и один в Питере. А совсем недавно он меня на запись приглашал. Когда он меня приглашает, то я с удовольствием принимаю участие в том, что он мне предлагает. А еще меня часто приглашает Слава Курашов, он пишет очень много музыки к фильмам, Леша Зубарев, который был когда-то гитаристом в «Аквариуме», также музыку к кино пишет, и он тоже меня приглашал несколько раз. Но это такие проекты, рассчитанные в основном на запись.
– Один известный музыкант, сейчас, пожалуй, даже неважно, кто именно, сказал мне как-то, что сегодня из искусства уходит магия. Из искусства вообще, не только из музыки. Что ты думаешь по этому поводу?
– Понимаешь, эту фразу можно говорить всегда, во все времена. Но ведь из какого-то искусства уходит магия, а в какое-то искусство приходит. Вот я недавно участвовал в проекте музыкально-театральном. Что-то, наверное, и не получилось, не знаю, но во всяком случае, сочетание стихов и музыки мне очень понравилось. Не знаю, магия это или нет. Иногда, конечно, и уходит магия, а иногда и приходит это волшебство.
– Помню, как несколько лет назад тебе самому не очень нравилось название твоей группы. А теперь?
– Вообще-то название хорошее.
– Никак не стану с тобой об этом спорить! Но теперь ты никакого неудовольствия в связи с названием не испытываешь?
– Понимаешь, у меня было такое ощущение, что… Ну ведь название получилось полурусским-полулатинским. Сначала я думал, что «Оrhestra» – это красиво, оригинально и так далее, а потом я подумал, без всякого, кстати, шовинизма или чего-то такого… Мы живем в русской стране, здесь