и тексты, то они безупречные абсурдистские, то его песни просто абсурдные.
– Это просто разная степень абсурдизма.
– Они абсурдны по своей сути. Они ничего не несут. Они стали для меня какие-то совершенно пустыми.
– По поводу «Пятиугольного греха» один небольшой комментарий с моей стороны. Да, там все песни на мои тексты, все это давно уже известно, с 2000 года, так что в саморекламе меня нельзя упрекнуть, но я вспоминаю, как мне рассказывали музыканты, что им, в отличие от других пластинок, которые записывал «Аквариум», было очень легко работать, сложилась такая внеплановая, что ли, ситуация и отчасти спонтанная, и это положительно сказалось на работе, да и на саунде.
– Звук безупречный, звук у Боба на последних альбомах на всех хороший. На Пушкинской, 10, – хорошая студия. Понятно, что есть студии ультрасовременные. А вот Щураков в своей домашней студии, меньшего класса, чем на Пушкинской, записал свою роскошную музыку к фильму «Марк Аврелий. Триумф императора».
– «Оркестр Вермишель» – один из тех проектов, в которых ты принимал участие.
– Да, это один из проектов, в которых я играл. Я играл еще в группе «Вино» какое-то время, мне нравилось, но это был проект…
– Локальный.
– Даже не в этом дело, что локальный. Это были песни на английском языке, очень хорошие по форме, но в них была некоторая абсурдность того, что русские люди поют на английском.
– Теперь, насколько я знаю, теперь «Вино» поет на русском
– Не знаю, может быть. Но «Оркестр Вермишель», по крайней мере для меня, в тот период времени… Мне очень нравится музыка, мне очень нравится Сергей Щураков как композитор, и для себя я увидел реальную нишу, когда начал с «Вермишелью» играть. Понятно, что у меня страдает уровень моей игры, и всегда страдал, поскольку я практически никогда не занимался на инструменте со времени окончания музыкальной школы, и какие-то первые годы просто хватало инерции, и даже в период «Аквариума», коль скоро это было динамично в течении нескольких лет, еще что-то можно было играть. Потом я категорически играть перестал, и для меня каждое возвращение к игре на инструменте – это была мука. И тут вдруг, когда я стал играть в «Вермишели», у меня появился стимул – ради чего мне хотелось бы научиться играть на этом инструменте.
– Но теперь ты вернулся в «Оркестр Вермишель» уже не в качестве музыканта.
– Да, сейчас я вернулся – я сам это назвал, поскольку не терплю слов «менеджер» и «директор», – в качестве импресарио. Мне кажется, что почему-то это слово исчезло из обихода, хотя таковыми, как правило, являются директора групп.
– И, видимо, используя свой организаторский опыт…
– Не только организаторский, скорее контактный. Контактный и информационный.
– Группе десять лет, но у нее вышло только два альбома. Сейчас записана музыка к двум фильмам и…
– Есть третий альбом, который записан, но не сведен, и тем более не отмастерен, на все это нужны деньги.
– Все, как всегда, упирается в это.
– Да. И в деньги, и в контракты со звукозаписывающими компаниями. Последний альбом – «Византия», при его издании был подписан кабальный контракт с компанией «Богема Рекордз», которая не выполнила ни одного из условий и при этом не заплатила денег группе, а Щураков еще подписал договор, что он должен «Богеме» предоставить четыре альбома в течение шести лет.
– И эта договоренность и в дальнейшем будет сохраняться?
– Нет, не будет сохраняться, потому что истек срок давности контракта, и коль скоро «Богема» не выполнила свои условия финансовые… То есть, это предмет для судебной тяжбы. Попробуем сделать так, что ее не будет, но формально они связаны до сих пор с этим контрактом.
– Когда появятся фильмы с музыкой Щуракова?
– Очень трудно сказать, появятся или нет, потому что фильм «Марк Аврелий. Триумф императора» – это документальный фильм, который есть на видеокассетах и который делался по заказу туристической компании, и фильм переводится на несколько языков и продается где-то через туристическое агентство или что-то такое, это фильм о памятнике Марку Аврелию в Риме.
– А второй фильм?
– А второй – это фильм режиссера Сергея Потемкина, сына Виталия Потемкина, который является продюсером фильма. Это дебютная работа его сына, это игровой фильм, который тоже неизвестно и непонятно, когда будет в прокате или не будет, потому что сейчас это все очень сложно. Но музыка к обоим фильмам, саундтреки, будет издаваться, уже есть договоренности с двумя рекордз-компаниями.
– Все эти проблемы, тобою сейчас названные, сказываются на том, что у «Оркестра Вермишель» нет движения не в творческом плане, а по линии «промоушен», и это явно тормозит и сковывает развитие группы.
– Какая-то есть мистическая причина. Это абсолютно профессиональный коллектив – в хорошем смысле этого слова.
– И за границей уже не раз выступавший.
– За границей совершенно бессмысленно выступавший. «Оркестр Вермишель» выступал в Германии, в рамках какого-то… точно не могу сказать, но это была какая-то агитка… Какой-то круиз, какой-то пароход, какие-то концерты на площадях в рамках дней кого-то и чего-то… Это не были концерты в музыкальной среде. И еще были на одном фестивале в Финляндии…
– И в Хорватии выступали.
– В Хорватии это тоже были локальные концертики по маленьким клубам.
– В общем, есть некоторое торможение. Ты говоришь про мистический момент, но…
– Почему-то не происходит динамичного развития карьеры. Которое должно было бы быть, ведь еще пять лет назад этот оркестр обратил на себя внимание, а первый альбом был выпущен восемь лет назад…
– Но, может быть, теперь, когда ты серьезно возьмешься за дело?
– Я возьмусь, но без каких-то… здесь ничего невозможно просчитать, невозможно сказать: «Ну, я теперь взялся, и теперь чего-то пойдет…» Артем Тамазов прекрасно выполнял свою функцию – координационно-организационно-контактную, и тем не менее… Я попробую в лучшем случае сделать то же самое, ну чуть-чуть, может быть, дернуть за какие-то дополнительные рычаги.
– Как ты думаешь, будет ли в нашей стране происходить дальнейшая эволюция музыки?
– Я надеюсь все-таки, я надеюсь, что рок-музыка вернет свои позиции. Утраченные в силу того, что она позволила поп-музыке, что она проиграла поп-музыке на своей территории. Получается, что русский рок был значимым, прекрасным, русским, мощным – и вдруг в одночасье поп-музыка его просто смыла и сдула из всего эфира.
– Будем надеяться, что будет еще его возрождение. Только вот неизвестно – когда?
– Я надеюсь, что все-таки рок-музыка возродится. Ну, по своей сути, она правильная, в отличие от поп-музыки; поп-музыка тоже должна быть, если она хорошая, но не должно быть такой разительной разницы.
– Как ты понимаешь, в наших условиях с поп-музыкой непросто. Опять же, попса…
– С моей точки зрения, такая музыка есть везде, поп-музыка есть везде. Но при этом поп-музыка, например, времен «Битлз» – она была хорошая. Она качественно была лучше. Если бы рок-музыка была пропорциональна поп-музыке и давала бы настолько же качественный продукт и в таком объеме, то и не было бы этой ужасной поп-музыки.
– Но на Западе поп-музыка дает качественный продукт
– На Западе поп-музыка отлично уживается с рок-музыкой, потому что есть индустрия, есть покупательская способность населения, которое может покупать рок-музыку в достаточном количестве.
– С индустрией у нас сложнее, естественно, во всех отношениях, и в музыкальном плане тоже.
– Очень важно, что определяло рок-музыку испокон века, это ее продаваемость, контролируемость продаж, чарты, количество проданных пластинок. Группа становилась популярной прямо пропорционально количеству проданных пластинок. У нас этого не будет еще не знаю сколько лет. У нас группа может быть архипопулярной, а пластинок может быть продано пять тысяч штук.
– Ну что ж, остается надеяться, что мы хотя бы краешком глаза увидим, как говорили герои одной пьесы Антона Павловича Чехова, «небо в алмазах». Остается на это надеяться.
Борис Гребенщиков: «Я люблю играть в России»
Как известно, 14 октября в ДК Ленсовета состоится очередной концерт группы «Аквариум». Мне удалось побеседовать с БГ, хотя он очень плотно занят и в связи с подготовкой новой концертной программы, и в связи с безостановочной студийной работой…
– Расскажи о предстоящем концерте.
– Вообще-то прежде у нас была традиция играть в Питере концерты летние и зимние. А вот сейчас будет осенний концерт. Этой осенью мы практически отменили все большие концерты в других городах, потому что нам хочется по-человечески записать новый альбом. Мы решили не выступать в Питере зимой, а сыграть в середине осени в ДК Ленсовета и опять уйти в студию.
– То есть традиционного рождественского концерта в декабре не будет?
– (С грузинским акцентом): Нет! Нет! В декабре в Питере не будет ничего! В декабре я уеду на Ямайку… может быть…
– Отчасти завидую… Что будет собой представлять новый альбом? Когда он появится и как будет называться?
– Мы очень хотим, чтобы он появился к Новому году или даже к католическому Рождеству. А как он будет называться – пока неизвестно, потому что не все песни еще написаны.
– Написаны или записаны?
– Не все написаны. Но потому, что у нас получается, этот альбом будет мало похож на то, что мы делали последние десять лет.
– Сколько всего дисков выпустил «Аквариум»?
– Я и сам не знаю. Мне кто-то говорил из умных людей, мнению которых я привык доверять, что у «Аквариума» около двадцати альбомов.
– Мне кажется, что побольше…
– Аквариумных – двадцать, потом еще какие-то мои сольные ответвления, потом еще альбомы под псевдонимами, потом еще какие-то сборники, хрестоматии и антологии – в общем, больше шестидесяти точно. Да, где-то около этого…
– Это точно рекорд в российской рок-музыке, потому что такого количества альбомов нет ни у одной отечественной группы.