Кроме того, есть еще одна проблема. Дело в том, что разные люди, в том числе разные учителя, разные страницы истории считают позорными. Одни, например, считают, что почти все, что происходило в пору коллективизации, — позор. А другие уверены, что это было сделано правильно, что это было неизбежно, что это спасло страну во время войны. И никаким образом позором это не считают.
То же самое — горбачевская перестройка. Одни люди считают ее позором, другие люди считают, что это период, которым нужно гордиться.
«А как в Германии сейчас преподается история Германии 30–40-х годов?»
«Как в школах в США освещается война во Вьетнаме и геноцид индейцев?»
«Моя племянница живет в Австралии. У них в школе каждый год проходит акция покаяния в честь годовщины геноцида, который учинили английские солдаты на острове Тасмания в XIX веке».
Проблема освещения позорных страниц истории, разумеется, стоит не только в России. Она есть в любом государстве, и везде решают ее по-разному. Турция, например, на государственном уровне не признает геноцид армян в 1915 году. Тогда как и немцы, и американцы открыто говорят о темных пятнах в своем прошлом, и говорят очень подробно. Причем акцент ставится на покаянии. И объясняется это довольно просто: Турция — страна в большей степени авторитарная, а Германия и США — страны демократические. В передовых демократических странах о некрасивых и позорных страницах своей истории принято говорить открыто и распространено понимание ответственности за прошлое. В странах авторитарных это, как правило, не делается. Что же касается Германии, то там проблема Холокоста освещается и изучается более подробно, чем в какой бы то ни было другой стране, кроме Израиля.
«Дочь пришла из школы и сказала, что наконец-то ей объяснили, что Сталин был великий человек, а я сказала, что ее учительница дура».
Конечно, люди разные, и в обществе есть разные точки зрения, и мнение мамы может не совпасть с мнением учителя, и может наоборот быть, когда учитель будет говорить, что политика Сталина была преступной, а дома родители будут говорить, что она была совершенно правильной. И больше того, ребенок придет, прочитав учебник, в книжный магазин, снимет с полки какую-нибудь книгу по истории и тоже будет читать и удивляться. И, скорее всего, это даже хорошо — в четырнадцать лет, как уже говорилось, школьник уже не совсем ребенок и может, узнавая разные точки зрения, вырабатывать собственную позицию.
Но, кроме вопроса об интерпретации фактов, есть еще один куда более сложный аспект темы — о намеренной фальсификации фактов, которая тоже присутствует в современных учебниках. У Умберто Эко есть эпизод, когда Вильгельм Баскервильский говорит Адсону: «Если собрать все щепки, которые я видел, то можно подумать, что наш Иисус Христос мучился не на двух перекладинах, а на целом заборе». Но Адсон мальчик маленький, и для него это огромное потрясение — кто ж здесь искажает, кто Святую Церковь очерняет — те, кто щепками торгует, или Вильгельм?
Это актуально и сейчас — многие искажения фактов стали настолько систематическими и привычными, что уже воспринимаются людьми как истина. А когда они еще и поддерживаются официальными учебниками, то есть становятся частью государственного воспитания, сражаться с ними тем более сложно.
В Гражданской войне вы больше сочувствуете…
• Красным — 22,4 %
• Белым — 62,7 %
• Затрудняюсь ответить — 14,8 %
Результаты голосования достаточно предсказуемы в силу сложившихся за годы после развала Советского Союза стереотипов. Кто-то голосует за поручика Голицына и золотые эполеты, а кто-то просто против красных. Но разделение на красных и белых на самом деле тоже всего лишь стереотип, и большинство из проголосовавших при другой постановке вопроса были бы либо за «зеленых», либо за тех, кто не участвовал в политике и не стоял ни на чьей стороне.
Историку трудно понять, например, как можно историю России XX века изучать, умолчав о Цусиме, ведь тогда просто будет непонятно дальнейшее развитие страны. Или как можно говорить о Гражданской войне, о том, что там «сын на отца, брат на брата», и не говорить о том, что жестокости творили все — и красные, и белые, и зеленые. Это было страшное время, когда произошло одичание общества. И эту ужасную правду тоже надо понимать — именно для того, чтобы это не повторилось никогда. Но историческая правда не всегда политически выгодна, поэтому мнение историков, властей и населения в вопросе об искажении исторических фактов может очень сильно не совпадать.
Часто говорят, что учителя истории делают нацию либо той, либо другой. Как они расскажут историю подрастающему поколению, так те и будут ее воспринимать. Поэтому их долг — рассказывать по мере возможности все, и уж точно не заниматься произвольным приглушением каких-то вещей. Но, помимо школы, есть множество других источников информации и формирования мировоззрения ребенка. Тем не менее ответственность учителей истории все равно очень большая, и прежде всего он должен научить ребенка не брать на веру любое слово и не идти против совести. Ни родителям, ни телевизору, ни учебнику, ни самому учителю ребенок не должен безоговорочно верить, а должен научиться сам все проверять.
«Один дед красный, другой — белый. И что?»
Наверное, этот комментарий и есть лучшая иллюстрация того, как неоднозначна наша Родина и наша история. Можно ли говорить об одном деде и умолчать о другом?[17]
Территориальная целостность государства
18 марта 1867 года президент США Эндрю Джексон подписал поручение своим чиновникам купить Аляску у России.
Много красной у нас материи,
Всем рубахи пошьем вам, братва.
Эх, корона Российской империи…
Екатерина, ты была не права.
Не валяй дурака, Америка,
Не обидим, кому говорят.
Отдавай-ка землицу Алясочку,
Отдавай-ка родимую взад!
Одни в России уверены, что земля была русскими не продана, а лишь сдана США в аренду на сто лет и что американцы, когда подошел срок окончания аренды, нашу собственность не вернули. Другие считают, что Аляску царская власть продала по глупости, не понимая, какие богатства таит в себе эта земля. Третьи убеждены, что Аляску продали тайно и скоропалительно под нажимом американцев. В советские времена говорили даже о «воровской сделке» и подкупе царских министров.
К тому же критики часто путают не только факты, но даже время, чаще всего приписывая продажу Аляски почему-то Екатерине II. Отголоском этой неразберихи и стала популярная песня группы «Любэ». Ну а самая многочисленная группа критиков, движимая патриотическими чувствами, до сих пор осуждает продажу Аляски просто потому, что торговля родной землей, по их мнению, позорна.
Если не считать последнего аргумента, спорить с которым бессмысленно, поскольку само понимание патриотизма у всех достаточно сильно различается, остальные мифы опровергнуть можно. Например, миф об аренде разбивается сразу же — нужно лишь прочитать сам официальный договор. Не была сделка ни скоропалительной, ни тайной, да и первой мысль о продаже Аляски пришла в голову не императору Александру II, а генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьеву-Амурскому еще в 1853 году. Между идеей и ее реализацией прошло почти пятнадцать лет.
Предвидя экспансию американцев, Муравьев-Амурский считал, что продажа Аляски позволит России укрепить отношения с США и сосредоточиться на усилении русских позиций в Восточной Азии, где активно действовали англичане. Сейчас в это уже трудно поверить, но в те времена Россия и США тесно дружили против Великобритании.
Российско-американская компания экономических выгод не приносила и лишь тянула деньги из государственной казны. Залежи нефти открыли в этом регионе много позже, так что упрекать царизм в недальновидности бессмысленно. Золотом же российско-американская компания не заинтересовалась даже после письменного указания по этому поводу еще Николая I.
В отличие от американцев, русские дельцы в Америке «золотой лихорадкой» не заболели. Вообще русских поселенцев в Америке было ничтожно мало, а сил для их защиты в случае необходимости у России просто не имелось. От этого, по совокупности причин, Аляску и продали. Взятки — были. Но давали их не американцы русским, а наоборот — чтобы ускорить сделку, поскольку казна была пуста, деньги нужны были позарез — хотя бы для того, чтобы построить новый флот, утерянный в ходе Крымской войны. Так что резоны у тех, кто продал Аляску, имелись. Как и с любыми резонами, с ними можно не согласиться, но никакого заговора не было точно.
Сейчас, конечно, трудно сказать, была ли это ошибка, и самое главное — могла ли Россия реально удержать Аляску, учитывая, что там было около двух-трех тысяч русских и шестьдесят тысяч индейцев-эскимосов, тогда как деньги по тем временам за нее заплатили неплохие. Причем в США этот шаг мало кто поддерживал — если посмотреть американские газеты того времени, они все ругали свое правительство за эту сделку, а в сенате голоса раскололись.
С другой стороны, есть мнение, что эти семь миллионов долларов так и не дошли до царской казны. Часть суммы вообще ушла на взятки тем же американским конгрессменам, чтобы они согласились Аляску купить, а остальное, как это часто бывает, было разворовано чиновниками. К тому же нельзя с уверенностью сказать, что правильно были выбраны союзники — возможно лучше было бы ориентироваться на союз с Англией и с другими европейскими странами, а не на ненадежную дружбу с США. И чем ссориться с соседями, присоединяя Польшу и Финляндию, лучше держать свои восточные территории. Тем более что нестабильных элементов, которых туда можно было бы ссылать, всегда хватало.