скидывались по урожаю хлопка кому-то одному в очередной год — и он получал «Звезду Героя Соцтруда». То же самое доярки, то же самое зерновые хозяйства, и так далее. Ради рекорда весь цех мог работать на одного человека, это часто ломало ритм производства и мешало вообще что-то сделать в рамках всего завода. Как обычно, вроде бы неплохое дело повышения производительности труда при той системе, которая была, вызывало массу уродливых явлений.
Что же на самом деле дало Советскому Союзу стахановское движение?
Во-первых, производительность труда все же несколько поднялась. Не сразу, конечно, но главным успехом было то, что, наконец, обратили внимание на дурь инженерно-технического состава и бардак в организации труда — и с ними стали бороться. Поэтому в 1937–1938 годах производительность труда в металлургии выросла в полтора раза — это действительно был большой прирост. Резко увеличилась добыча угля, производство в тяжелом машиностроении и еще по целому ряду направлений.
Во-вторых, оно действительно породило массу замечательных людей и увеличило внимание к человеку труда. Можно вспомнить отличный пример — сын Григория Носова, легендарного директора Магнитки, Константин Носов, начал трудовую деятельность помощником сталевара. Потом этот сын командовал кучей заводов на Украине и был тоже великим металлургом, и внук его, Сергей Носов, тоже был директором крупного металлургического комбината. Но поначалу сын Носова закончил горно-металлургический институт и пошел работать простым помощником сталевара. Потому что считал, что сначала надо понять профессию, а для этого нужно начать с рабочей специальности.
Но что все-таки сыграло главную роль в повышении производительности труда? Пропагандистский эффект стахановского рекорда или все-таки нормальная организация труда, которую наконец научились достигать? Здесь ответ очевиден: системная организация труда важнее. Но и стахановское движение нужно было хотя бы для того, чтобы показать людям нужный ориентир.
Нужны ли России новые «стахановские движения»?
• Да — 14,4 %
• Нет — 84,2 %
«Все будет как обычно: народу кнут, власти — пряники» (инженер из Нижнего Новгорода, 28 лет).
«Стране нужен работающий свод законов и ответственность власти и граждан перед этими законами» (помощник капитана, Санкт-Петербург).
«России нужны герои, и чем реальнее, тем лучше» (маркетолог-аналитик, 24 года).
Само стахановское движение, как и возможность его воплощения сегодня, у большинства опрошенных вызывает недоверие, поскольку выглядит умело сотканной картиной, единичным случаем, подхваченным советской пропагандой, а впоследствии мифологизированным и преподнесенным как повсеместное явление.
Но насколько же стахановское движение на самом деле актуально на сегодняшний день?
Прежде всего, сейчас это в том же виде повторить не удастся, поскольку производство построено по другим принципам и личный рекорд теперь ничего не значит. Но низкая производительность труда действительно вновь стала большой проблемой России. В мире происходит гигантский перелом — жители огромных стран группы БРИК[3] стремятся потреблять столько же, сколько европейцы и американцы. Махатма Ганди еще в конце 40-х годов говорил — будет катастрофа на Земле, если население Индии, 450 миллионов человек, начнет потреблять, как Америка. В Индии скоро будет один миллиард 600 миллионов человек, а ведь есть еще Бразилия, Россия и Китай — это в сумме три с половиной миллиарда населения.
Если сохранить старые технологии и старую производительность труда — никаких ресурсов на Земле точно не хватит. На 160 миллионов американских машин еще бензин есть, а вот когда будет 500 миллионов китайских — что весь мир будет делать? Неизвестно. Значит, технологии надо менять, а производительность труда увеличивать в четыре-пять раз.
Но теперь уже понятно, что система важнее, чем индивидуальная производительность труда. Ни в каком стахановском движении современная экономика принципиально не нуждается — человек не должен устанавливать рекорд в данные сутки и потом две недели готовиться к следующему, теперь нужно постоянно работать производительно и качественно.
В России в 90-е годы произошло резкое падение производительности труда — на 30–40 %, а кое-где даже на 60 %. Объем производства падал, а количество занятых на предприятиях оставалось прежним. В «оборонке» было вообще что-то запредельное — выпуск падал в разы, на некоторых заводах в десятки раз, а персонал держали любой ценой.
Когда с кризисом начали справляться, стали поднимать и производительность труда. И тогда, помимо чисто материальных способов поощрения, начали отчасти восстанавливать «Доски почета», звания, ордена и так далее. Оказалось, что даже при капитализме важны не только деньги. Стоит зайти в любой приличный банк или даже в «Макдоналдс» — там висят своеобразные «Доски почета» с фотографиями «лучший работник месяца», «лучший продавец» и тому подобное. Выяснилось, что, помимо материальных поощрений, человеку важны моральные оценки его квалификации и труда: ты — лучший, ты — молодец.
Сейчас производительность труда в России постепенно растет. Причем совсем не так уж плохо — процентов по семь в год. Но если посмотреть данные на 2007 год — а они не особо с тех пор изменились, даже с учетом кризиса — в среднем один гражданин России производил в год 15,5 тысячи долларов товаров и услуг на человека, а гражданин США — 64 тысячи. То есть разница по-прежнему в четыре раза.
Почему же, если у нас производительность труда росла все эти годы, сохраняется такой сильный разрыв с США, Японией и Евросоюзом?
На самом деле все просто и логично — мы десять лет наращивали отставание и теперь с трудом нагоняем, но очень медленно. Нельзя забывать, что и у них производительность росла все эти годы и сейчас продолжает расти. Поэтому нужно нагонять дальше, чтобы не оказаться на задворках мировой экономики.
С одной стороны, это означает увольнение и сокращение большого числа людей. Но с другой стороны — нужно ли из-за этого поднимать панику? Да, у нас серьезная безработица, но она ниже европейской. И в ближайшие лет пятнадцать в России будут ежегодно примерно два миллиона человек уходить на пенсии, а приходить на рынок труда только миллион новых работников. Тем самым ежегодно будет образовываться миллионный дефицит рабочих рук.
Если не проводить ускоренную модернизацию, в России скоро будет катастрофически не хватать работников. Поэтому, следуя простой экономической необходимости, нужно будет сокращать там, где возможно, убирать ненужные неэффективные рабочие места и создавать новые, высокопроизводительные. Другого пути у России просто нет.
Часто задают и другой интересный вопрос: «А зачем большая производительность труда, если результат этого труда никому не нужен?»
Но в том-то и дело, что в нынешних условиях результат труда нужен всегда. Да, в СССР огромная часть произведенного выкидывалась и уничтожалась. Но сейчас, в условиях рыночной экономики, производится только то, что потребляется. Ведь если оно не потребляется, его никто заказывать и оплачивать не будет.
Заказать что-то ненужное может только государство. Когда государство активно вмешивается в экономические процессы, это почти всегда плохо. Есть такой старый советский анекдот: «Если Госплан послать в Сахару, там начнутся перебои с песком». Но российская экономика — это уже далеко не только государство, и сегодня ни один пивзавод, ни одна конфетная фабрика не будут работать «на склад» — ведь тогда они просто разорятся. К примеру, АвтоВАЗ может выпускать 700–800 тысяч машин в год, но в условиях кризиса вынужден был уменьшить свое производство почти в два раза просто потому, что столько его машин никто не купит.
Резкое повышение производительности труда требует еще двух обязательных вещей — уменьшения степени монополизации экономики и прихода в страну передовых иностранных компаний. Можно ли добиться кардинального повышения производительности труда в условиях монополизации и закрытости экономики? Вряд ли. Тем более что и в советское время экономика была куда менее закрытой, чем принято считать. К примеру, Днепрогэс проектировал и строил американский инженер. И в строительстве большинства других гигантов советской индустрии принимали участие иностранные специалисты.
Еще одна важная и интересная тема — Международная организация труда подсчитала, сколько и кто работает. И выяснилась малоприятная для нас вещь — россияне работают в среднем 1740 часов в год, японцы и американцы больше почти на сто часов больше — 1825, а южнокорейцы работают больше нас на 700 часов в год. Хотя, с другой стороны — французы работают даже меньше нас, преуспевая за счет очень высокой производительности труда.
Но если посмотреть глубже, кто и, главное, как работает, выясняется, что производительность и интенсивность труда — разные вещи. Выигрывают те предприятия, на которых не больше работают, а где более жесткая система организации труда и все подчинено объемным финансовым показателям прибыльности и результативности.
К примеру, на японском заводе фирмы «Ниссан» пятьдесят минут конвейер идет и все сборщики сосредоточенно работают, как роботы, а потом десять минут пьют чай и отдыхают. Потом опять пятьдесят минут конвейера и так далее. Если рабочий не смог вставить лобовое стекло с первого раза, конвейер задерживается, и компьютер это отслеживает. В итоге каждый рабочий понимает, что это означает — три раза задержишь конвейер и получишь штраф и другие санкции. А заработная плата там очень высокая. Вот это — пример и интенсивности, и производительности, и отличной организации труда — ни минуты не пропадает зря, и каждый отвечает за свою работу, в том числе и материально.