Птица поднялась в воздух, расправила огромные иссиня-чёрные крылья и сделала круг над поляной. Тень её накрыла котёнка. Авось вцепился в Овцу, оба они зажмурились. Большое синее перо спикировало с неба прямо на кучерявую спину Овцы и застряло в кудельках. Гагана издала жуткий прощальный крик и скрылась за горизонтом.
Котёнок пришёл в себя и разжал лапы. На землю упал белый пушистый комочек.
– Прости, Овечка, – сказал он. – Кажется, я выдрал у тебя шерсти клок. Это ты лысеешь, потому что без сна организм не восстанавливается. Но теперь всё будет хорошо.
Авось погладил её по спине и вытащил запутавшееся перо.
– Я знала, что тебе нельзя помочь, – вздохнула Овца. – Ты на что желание истратил?!
– На сон, – Авось свёл бровки домиком. – Я подумал, знаешь, найдёт меня Волколак или нет, ещё вопрос. И потом, это когда будет… А поспать тебе надо уже сейчас. Гагана обещала, что у меня получится.
Котёнок набрал в грудь воздуха, округлился до серо-белого мохнатого шарика, занял позу поустойчивее и затянул баюнским голосом:
– Мя-у-у-у-у-у-у…
Первый раз за всю певческую карьеру ему удалось так долго держать ноту. Овца блаженно закрыла глаза, уши её повисли, ноги вытянулись. Котёнок хотел снова вдохнуть, но голова у него закружилась, и он, засыпая на ходу, плавно сполз под бок к храпящей овце.
А между тем с ней происходило что-то странное. Морда её посерела, уши заострились. Шерсть из белой и кудрявой стала серой и жёсткой. Хвост вытянулся и почернел. Копыта заскрипели, превращаясь в лапы с огромным когтями-лезвиями. Нос удлинился, заузился, и под ним возникла пасть. А в ней – белые зубы. Много острющих зубов. Зверь потянулся, открыл глаза и ловко поднялся на мощные лапы.
Над спящим котёнком возвышался Волколак.
Глава 18. Прекратите все!
Авось спал. Спал обоими глазами. Беспробудно. Как кот-баюн, он был крупнее и намного выносливее обычных котов. Но пока ещё это был совсем маленький кот. Сутки в пути, разговор с Гаганой, первая по-настоящему усыпившая кого-то песня… всё это оставило котёнка без сил.
Волколак заметил его не сразу. Просто потому, что из-за огромного размера не смотрел под лапы. Он принюхался, прислушался, присмотрелся… и только потом увидел котёнка. Волколак ощерился и гортанно зарычал. Авось нервно дёрнул ухом и вытянулся дугой, выставив животик, покрытый нежной белой шёрсткой.
Волколак разинул пасть, склонился над котёнком и… лизнул его в беззащитное тёплое пузо. Авось хихикнул во сне. Ему снилось, что Овечка превратилась в волчицу. Огромную жуткую волчицу, которую боялись все-все-все. Кроме него, котёнка. Уж он-то знал, какая у этой волчицы ранимая овечья душа.
Гигантская волчица навострила уши, и… что-то ей не понравилось. Она толкнула котёнка носом, но Авось и не думал просыпаться. Волчица тонко предупреждающе завыла.
Котёнок приоткрыл один глаз, посопел и… свернулся калачиком.
Тогда волчица осторожно легла возле котёнка. Её могучие передние лапы оказались с обеих сторон от серого клубка. Она была готова в любой момент принять боевую стойку и закрыть его собой.
Для тех, кто через секунду выбежал из лабиринта, всё выглядело однозначно: чудовищный Волколак взял спящего котёнка в плен.
Бешено завизжал Анчутка, глухо заворчал Остап Пармёныч, вскрикнули Евсей и Гордей.
– Не трожь котёночка!!! – Анчутка, не помня себя от отчаяния, подскочил к Волколаку и вцепился ему в хвост. Надрываясь и скуля, упираясь в землю хромой лапкой, он пытался оттащить страшного зверя от котёнка.
Волколак поднялся, взмахнул хвостом. Бесёнок отлетел под корни дуба и жалобно пискнул. Остап Пармёныч басовито загудел, сжал лапы в кулаки, пригнул голову и всей силой своего тела налетел на Волколака. Волколак не удержал равновесия, и они покатились под дуб рычащим шаром. Клацнули острые белые зубы.
– БАТЯ! – взревел Гордей и занёс копьё…
По шерсти котёнка пробежала нервная дрожь. Его добрый сон стал кошмаром. Авось хотел крикнуть: «Прекратите все!» Но, вместо крика, раздалось только невнятное бормотание. Котёнок отчаянно мотнул головой, пытаясь прогнать остатки волшебного сна. В нос ему больно ткнулось что-то острое. Перо Гаганы, которое он снял с Овцы. Авось оглушительно чихнул, глаза его распахнулись. Но было уже слишком поздно.
Копьё летело в Волколака.
– Нельзя!!! – закричал котёнок.
Он ещё не успел подумать, а упругие лапы уже оттолкнулись от земли и выбросили его наперерез летящему копью.
Евсей громко ахнул, взвизгнул Анчутка. Надрывно завыл Волколак.
Оказалось, что котёнок прыгнул в самый подходящий момент. Он не попал под удар, а врезался в древко и тем самым изменил траекторию полёта оружия. Копьё мотнулось в сторону и вонзилось в кору дуба.
Котёнок, запинаясь от испуга, бросился к Волколаку и повис у него на шее.
– Не трогайте! – плакал он. – Это мой волченька!!!
Волколак осторожно слизывал котёночьи слёзы и тихонько успокаивающе урчал. Первым пришёл в себя бобр.
– Вот так расклад, – пробормотал он, подковылял к Волколаку и протянул ему лапу: – Будем знакомы. Остап.
– Агата, – представился Волколак. – Не сердитесь, я вашего бесёнка не нарочно смахнула.
Анчутка выбрался из ямки между корней и подбежал к Авосю:
– Котёночек!
Анчутка не мог достать до котёнка, прижавшегося к волчьей груди, поэтому обнял его хвост вместе с лапой волчицы.
Волчица Агата опустила котёнка на землю. Подошли братья-водолешие.
– Простите, – сказал Гордей. – Погорячился.
– Вау! – сказал Евсей, потрогав волчью лапу. – Мощь! Сколько ты выжимаешь по мелколесью?
– Да я и буераки нормально прохожу, – призналась волчица. – На полной скорости вряд ли кто на спине удержится.
Евсей восторженно потряс кучерявой башкой. Волчица-оборотень его восхитила.
– Это хорошо, – сказал он, – что нам с тобой бороться не надо. А… – Тут Евсей беспокойно осмотрелся: – Где Заблудшая?! Мы же её до лабиринта по выпавшей шерсти отследили. Неужели она там окончательно заплутала?
– Ты один вышел? – спросил бобр Авося.
– Не, – котёнок хитро прищурился, – один бы я ни за что не вышел. Меня Овечка вывела.
И Авось потёрся о волчицу щекой.
– Значит… волк в овечьей шкуре, – Остап Пармёныч поскрёб ухо.
– Игра судьбы, – сказала Агата. – Но я вас не дурила. Я, видите ли, была… овца овцой.
Евсей сдвинул брови:
– То есть, когда ты снова обратишься, – его дико интересовали технические характеристики оборотня, – у тебя опять память отшибёт?
– Надеюсь, нет, – волчица засмеялась. – В следующий раз я буду Овцой-с-Характером, как обычно.
– А когда ты снова обратишься? – спросил Анчутка. Волчица Агата его немного пугала. Он бы предпочёл Овцу, хотя бы и с характером.
– В полнолуние, – ответила Агата. – Или когда кот-баюн запоёт особую песню. Гагана знала, что он меня починит.
– Тебя заклинило в Овечке, да? – спросил котёнок. – Ты поэтому спать не могла? И была зверски умная, но жутко глупая.
– Это оттого, – Агата показала клыки, – что надо аккуратно относиться ко всему, что пробуешь на зуб.
Все посмотрели на Анчутку. Бесёнок поджал лапку и сделал вид, что рассматривает птичек.
– А я думал, – удивился Евсей, – чем волка ни корми… он всё равно ещё что-нибудь сожрёт.
– Это невежливо, сынок, – нахмурился бобр.
– Ничего, – волчица не обижалась. Кучеряшки Евсея напоминали ей себя в овечьем обличье. – Однажды у меня зачесался зуб. Так сильно, хоть… волком вой. Я к Бабе-яге, а той дома нет. Пока ждала, не выдержала – схватила деревяшку и сгрызла. А это оказалось веретено потерь. И как раз полнолуние. В общем, потеряла я себя. Обычно-то я овцой в тихом месте бродила. А тут… всё забыла и ну болтаться по лесу, как овечий хвост.
– Теперь я понимаю, – сказал Евсей, – почему тебя никто не трогал. А я всё гадал, когда тебя сож… В смысле это очень круто: ты и овцой отпугиваешь. А как у тебя овечий навигатор работает? Мы чуть с ума не сошли: след Авося в одну сторону, твой – в другую, а к лабиринту – хлоп! – вместе.
– Стратегия такая. Подальше залезешь – поближе окажешься.
Евсей вдруг уставился на дуб:
– Здрасте!
Вся компания повернулась в направлении взгляда водолешего. Из ствола, приоткрыв дверь, выглядывал лешачок-дубовичок. В двери торчало брошенное Гордеем копьё.
– Вы всё? – спросил дубовичок, готовый немедленно спрятаться обратно. – Все передрались?
– Ой, а где милая птичка? – подбежал к нему Авось. – Я хочу её поблагодарить.
Лешачок смотрел на Авося, как на гриб с глазами:
– Милая… кхм… птичка улетела на остров Буян. Там у неё… э-э… головной офис. А здесь филиал… в смысле запасной дуб. Для тех, кто из Бескрайнего леса. Им же из леса не выйти, а судьбу поменять иногда очень хочется. Кстати, она скоро появится, поскольку… мм… вторая партия лабиринт прошла.
– А как вы нашли дорогу? – подскочил Авось. – Мы долго заблуждались, и путь наш был тернист. А потом Овечка увидела свет, и мы наконец поели!
Братья расхохотались.
– Ты не поверишь, – сказал Гордей, – нас Анчутка провёл.
Анчутка смутился, но глаза его заблестели от удовольствия.
– Мы зашли, а там камень, – сказал Евсей. – И бурым по бурому написано: «Прямо пойдёшь – бес его знает». А с нами бес-то как раз и был!
– И ты знал? – Котёнок восторженно дёрнул кончиком хвоста.
– Ага, – кивнул Анчутка. – Как по писаному. Иду и чувствую – ЗНАЮ! Весь путь знаю, до самого выхода. Мы по-быстрому напрямки проскочили.
Вокруг потемнело, что-то огромное закрыло солнце. Водолешие охнули, задрав головы вверх. Чирикнул Анчутка, крякнул бобр.
– Полный атас, – вырвалось у Гордея.
Глава 19. Загляденье
Птица Гагана сделала круг над дубом и уселась на свою любимую ветку.
– Итак? – спросила она.
– И так хорошо, – ответил Остап Пармёныч и поклонился. – Ничего нам не надо, птица, благодарствуем. Мы за котом пришли. И вот, видимо, за волчицей ещё.