Я чувствую себя самой большой негодяйкой на Земле. Я должна извиниться. Возможно, я только что разрушила что-то вроде дружбы — или даже большее, — что было между нами, ножницами и с трясущимися от страха животом.
Я должна в этом признаться.
Вот я и здесь, заявилась со своей сумкой и с муками совести в надежде, что он не возненавидит меня. Что мне просто придется поторговаться еще чуть-чуть, чтобы он меня простил. Это я могу. Минеты? Я облизываю губы. Пожалуйста. Анальный? Я… в этом не уверена. Но если это наладит наши отношения? Я только за. Что бы он ни захотел, он это получит.
— Грифф? — кричу я, но его дом пуст. Дома никого нет. У двери, заметив возле ботинок пару сброшенных штанов и рубашку, я безучастно поднимаю их и складываю. Когда под рубашкой я обнаруживаю его ключи, я замираю. Он голый, и он дома. Где-то здесь. Это означает, что он, скорее всего, перекинулся.
Я кладу его сложенную одежду на стол и выхожу на заднее крыльцо. Этим вечером дует приятный ветерок, а вечерний воздух наполнен свежестью. Здесь много комаров, так что я не могу оставаться снаружи долго, дабы меня не съели заживо, однако я все равно сажусь на верхнюю ступеньку и жду. Я чувствую, это важно.
Проходит несколько минут, и, обняв колени, я сквозь рабочие брюки чешу голени. Никаких признаков ни голого Гриффин,… ни медведя.
— Грифф? — громко кричу я. — Ты здесь?
Снова тишина. Ну разумеется, тишина. Понятия не имею, чуткий ли у медведей слух или просто самые удивительные языки. Мои щеки начинают пылать при этой мысли.
Нечто с грохотом пробивается через лес за его домом, и, судя по звукам, оно огромное. Я встаю на ноги, немного с опаской. Если это самый настоящий медведь, а не он, у меня могут быть проблемы.
Ну, и, само собой, мгновение спустя к дому неторопливо приближается огромное, покрытое мехом существо. Медведь — один из самых крупных, которых я когда-либо видела. Я хватаюсь за перила крыльца, как будто они меня защитят.
— Если это ты, Грифф, можешь остановиться?
Медведь, остановившись, садится на задницу, после чего машет мне лапой, и мне уже приходилось видеть, как это делают медведи в зоопарке.
— Забавно. — Я делаю шаг вперед и снова останавливаюсь. — Это ведь ты, да?
Приложив лапу к морде, он изображает, что посылает мне воздушный поцелуй.
О да.
— Можно… прикоснуться к тебе? В этом виде?
Это первый раз, когда вижу его в виде медведя, и я очарована.
Он ложится на траву, вероятно, чтобы попытаться выставить себя менее грозным, и я делаю еще несколько шагов вперед. Я иду по-прежнему медленно и с большой осторожностью, потому что это ведь медведь. Но когда он не шевелится, я становлюсь смелее и протягиваю руку к его уху.
Я провожу рукой по бархатистому мягкому меху, и из горла медведя вырывается стон. Из меня вырывается смешок, и я, просто очарованная им, опускаюсь на колени рядом с ним. Я зарываюсь руками в густую шкуру на его шее. Мех там жесткий, а вот на бровях мягкий. Исследуя его, я провожу пальцами по его голове и телу. Это мой первый опыт общения с таким большим опасным животным. Пожалуй, это просто бонус девушки медведя-оборотня.
И тогда я замираю, потому что… я не его девушка. Мы просто торгуемся за секс. Я человек, а медведи-оборотни не воспринимают людей иначе, чем просто перепихоном по-быстрому.
Эта мысль причиняет мне боль, и я поднимаюсь на ноги.
— Спасибо, — бормочу я и направляюсь в дом. Мне нужно забрать сумку с ночными принадлежностями и валить отсюда. Приезжать сюда было ошибкой. Меня переполняют боль и отчаяние, и я мчусь через гостиную, разыскивая свою сумку. Она в углу, куда я его уронила, и, схватив ее, я направляюсь к задней двери. Я просто уйду, а завтра, когда у меня проясниться, я скажу Гриффину, что между нами все кончено, и больше нет необходимости торговаться.
Но прежде чем я успеваю сделать первый шаг, Гриффин уже там, вспотевший и голый, в своем человеческом обличье. К его телу прилипли клочки травы, а член полутвердый — должно быть, от моих прикосновений.
— И куда, по-твоему, ты направляешься? — выражение его лица игривое, сексуальное.
Мне больно это видеть. Я сжимаю челюсти, преисполнена решимости не сломаться, но это так тяжело.
— Я… собираюсь домой. Это было ошибкой. Все это.
Его лицо ужесточилось, и вместо того, чтобы отойти в сторону, он двигается вперед и хватает меня за руки. Он разворачивает меня и толкает обратно к дому.
— А вот сейчас требуются кое-какие объяснения. Заходи.
— Мне и в самом деле пора…
— Ты же только что приехала. Очевидно, что ты приехала увидеться со мной — или поторговаться — и тебе не стоит быть такой разочарованной. — Судя по голосу, он в гневе.
— Гриффин, — говорю я, вырываясь из его хватки. — Я больше не могу этим заниматься.
Я не могу смотреть ему в лицо, потому что, если я это сделаю, я заплачу или сделаю что-нибудь другое совсем бесхарактерное.
— Заниматься чем, Алекс? — его голос тихий, и мне кажется, будто он ласкает мою кожу.
— Торговаться за сделки? Использовать тебя для получения больше материалов для библиотеки. Я больше не могу играть в эти игры. — Я скрещиваю руки на груди, уперев взгляд в свои туфли. — Неправильно использовать тебя таким образом. Я не могу продолжать этим заниматься. Может я и человек, но у меня есть чувства, и мне уже трудно остановиться и как следует подумать, что все это не настоящее.
Он замирает, и я чувствую напряжение в его крупном обнаженном теле.
— Для тебя что, все это не настоящее?
Я облизываю пересохшие губы и сопротивляюсь призыву расплакаться.
— Это не так, Гриффин. Для меня это слишком похоже на правду. Я знаю, что я человек, и знаю, что то, чего я хочу, не важно…
Схватив меня за руки, он прижимает меня к своей обнаженной груди. Это внезапное движение вынуждает меня посмотреть вверх, и я вижу, что выражение его лица крайне яростное.
— Не смей так говорить!
— Говорить чего? — спрашиваю я в искреннем замешательстве.
— Говорить, что ты человек и что ты не важна. Ты моя пара, нравится тебе это или нет, и для меня ты важна.
Мое сердце забилось сильнее, а потом начинает колотиться взволнованным, изменчивом ритмом.
— Ты… ты только что сказал, что я твоя пара?
Его красивые губы изгибаются в легкой полуулыбке.
— Я ждал целую вечность, когда ты наконец очнешься и поймешь это. Слушай, детка, я знаю, что ты меня используешь. Думаешь, меня это волнует? Я на все пойду ради того, чтобы ты оказалась в моей постели и стала частью моей жизни. Ты моя женщина, а я твой медведь.
Мои руки тянутся к его груди, и я прикасаюсь к нему с величайшим благоговением. «Это все принадлежит мне?»
— Но… я не понимаю. Мне казалось, что медведи не спариваются с людьми.
— Некоторые не спариваются. А некоторые из нас не настолько глупые. — Он наклоняется и трется носом о мой, затем прижимается губами к моим губам в быстром поцелуе. — Алекс, ты стала полностью моей уже с того самого дня, как мы встретились. Просто у тебя заняло некоторое время, чтобы понять это.
Я обнимаю его за шею и снова целую. За этот поцелуй, за эти нежные чувства нет никаких торгов. Наши уста просто сливаются вместе и обмениваются удовольствием. Это кажется… таким правильным. Сплошное наслаждение.
— Я люблю тебя, Грифф.
— Знаю, детка. Я тоже люблю тебя. С того самого мгновения, как попробовал твой мед, — улыбка, которую он дарит мне, преисполнена греха.
Взглянув украдкой на него, я провожу пальцем по его шее.
— Я даже подумать не могла, что мы спарились.
— Знаю. Вот я и говорю, что у тебя может занять немало времени, чтобы прийти к пониманию сути вещей. — Он наклоняется и прикусывает мою нижнюю губу. — Я не против подождать, если в результате получу тебя.
— Не хочу, чтобы ты и дальше ждал.
— Отлично, потому что я ужасно устал ждать.
Его бедра прижимаются ко мне, и я чувствую его твердый член у своего живота. Меня охватывает горячий прилив возбуждения, и я с нетерпением жду того, что принесет мне этот вечер — больше горячего, восхитительного секса, больше поцелуев, больше всего… и ни единой сделки.
Я продолжаю ласкать его шею, а он наклоняется, чтобы прикусить мое ухо.
— Слышь, Грифф?
— М-м-м?
— Я… сегодня слегка запаниковала.
Он, прищурив глаза, подается назад.
— Так что ты натворила?
— Я… устроила диверсию твоей электропроводке, чтобы ты мог продолжать работу в библиотеке, а я могла бы удержать тебя еще на несколько дней.
Я прикусываю губу. Должна признать, что звучит это по-детски.
Улыбка на его лице растягивается еще шире.
— Правда?
— Ага.
— Только чтобы удержать меня?
Кивнув головой, я отвожу глаза. Чувствую я себя полной идиоткой.
Он наклоняется и, пальцем приподняв мой подбородок, вынуждает меня встретиться с ним взглядом.
— Это, пожалуй, самые чудесные слова, детка, которые я когда-либо слышал.
Именно в этот момент я осознаю, что не только я его пара, но и он моя. И по этой причине я никогда не расстанусь с этим мужчиной.
Конец