— Дважды спрашивать не буду! — не удовлетворившись моим ответом, рявкнул партизан. — Кто такой!?
Я не удержался и обхватил пушку руками, после чего резким рывком выдернул её вместе с хозяином. Партизан выкатился из кустов, как колобок.
Ребёнок?
Так подумалось мне, когда я ещё не успел разглядеть обидчика.
— Отдай! Отдай мой ствол! — дёргался незнакомец, злобно сопя.
Нет. Не ребёнок.
Карлик! Долбанный карлик с винтовкой, прячущийся в кустах. Да простят меня нормы морали, но как же меня прорвало.
Я ржал, как конь и с каждой секундой мне становилось только смешнее. Я так не угарал лет двадцать, если не больше.
— Кто такой, спрашиваю?! — продолжал вопрошать маленький мужчина, злобно глядя на меня из-под широкого лба.
— С-солдат я… — заикаясь от смеха, произнёс я. — Солдат 2-ого ранга. Перекрёстов.
Я с трудом выдохнул, усилием воли взял себя в руки. Честное слово, порой я начинаю сомневаться, не пора ли мне вернуться в психушку!
— Меня командир Салтыков ждёт, встреча назначена, — пояснил я.
— Хмм… — прокряхтел карлик-партизан, явно не желая меня отпускать. — А откуда мне знать, что ты не прикончил нашего солдата и не перехватил записку с адресом командира? А? Отвечай!
— Да вот, паспорт посмотри, хрен ты моржовый, — разозлился я и предъявил ему документ.
Карлик внимательно изучил мой паспорт, затем кинул его мне и заявил:
— Непохож. Волосы белые! А в документе чёрные!
— Да ну? — я сложил руки на груди. — И что теперь делать будем?
— Застрелю! — помахав стволом, заявил карлик.
Задница по швам трещит от желания применить на этом чуде природы психо-цепь. Но не стану. Это будет неуважением к хозяину особняка.
— Ну ладно, друг, — сдаюсь я, наигранно поднимая руки. — Веди меня к своему начальнику. Если дёрнусь — стреляй на поражение. Смотри — не оплошай!
— То-то же!
Я двинулся в сторону особняка. Карлик бежал за мной, резво переставляя маленькие ноги. Не без усилий, я распахнул громадные деревянные двери и вошёл внутрь. В просторном фойе было пусто. Из правого крыла особняка доносилась музыка.
— Чего взгляд такой вороватый? Упереть чё удумал? — спросил карлик, недовольно затопав.
— Да вот думаю тебя спереть, мне как раз сторож в новой квартире нужен, — ответил я. — Только кусты с собой заберём, в подъезде поставим, будешь бабусек местных терроризировать.
Не дожидаясь ответа карлика, я пошёл в соседнее крыло на звук музыки. В гостиной играл виниловый проигрыватель, заполняя дом творениями давно ушедших классиков. За маленьким кофейным столиком сидел седовласый мужчина. Я не сразу узнал в нём командира Салтыкова. В столь тёплой домашней обстановке старик не выглядел властным командиром.
Салтыков обернулся, завидев нас, поправил бороду и медленно встал с кресла.
— Солдат Перекрёстов! Рад приветствовать в своём имении, — радушно произнёс Салтыков, но тут же замялся, заметив за моей спиной сопровождение. — Петька, я тебе сколько раз говорил — не тыкать в гостей оружием?
— Дык он же… — начал оправдываться карлик Петька.
— И не делай вид, что я тебя не предупреждал о скором приезде молодого беловласого человека. Поди вон, — твёрдо, но по-доброму потребовал Салтыков.
Вот ведь маленький засранец! Из вредности ко мне пристал. Только дай возможность — всех своим дулом перетыкает злодей.
— Благодарю за радушный приём, командир, — кивнул я.
— Николай Антонович, — поправил меня Салтыков. — Мы сейчас не на службе. На нейтральной территории. Давай отставим наши звания и титулы.
Дедок казался мне невероятно милым человеком. Странно, может, Беркутов пошутил на счёт гибели людей на обучении у командира Салтыкова?
— Присядь, Александр, — предложил мне Салтыков, указав на кресло у кофейного столика.
— Благодарю, — кивнул я и сел напротив командира.
Нависло неловкое молчание. Салтыков спокойно попивал кофе, глядя при этом мне в глаза. Он не моргал.
— Виталий Фёдорович сказал, что вы поможете мне освоить мои магические… — начал было я, но Салтыков поднял указательный палец вверх и громко шикнул.
— Тише, — попросил он. — Я пытаюсь вслушаться в вибрации твоего магического двигателя.
Не знаю, как можно что-то расслышать, когда на всю комнату орёт музыка. Но Салтыкову она, похоже, совсем не мешала.
— Да-а-а, чувствую… — произнёс наконец он. — Хмм… Мощный… Крайне мощный двигатель. Но очень нестабильный. Топливо поглощает — не успеваешь и глазом моргнуть, да?
— Что верно — то верно, — кивнул я. — Чаще всего мой удар заканчивается убийством человека. Хочу я того или нет.
— Ты разом высвобождаешь все сто процентов своей силы, — пояснил Салтыков. — Одной из моих задач будет — научить тебя контролировать количество вкладываемой энергии.
— Выходит, я постоянно использую свой максимум?
— Да, но учти, что твой максимум будет расширяться со временем. Если не обучишься сдерживаться, в один прекрасный день, ударив человека, ты снесёшь здание. Вот только…
Салтыков сложил пальцы рук и хитро посмотрел на меня.
— Твой главный конёк — не физические удары, правда ведь? — спросил он.
Эти узкие лисьи глаза, глядящие в мою душу из-под седых бровей — они знают. Всё знают.
В тот же момент я понял, что дальнейшее сокрытие моих настоящих способностей поставит под сомнение мою верность клану.
— Да, Николай Антонович, моя главная способность в другом, — признался я.
— Покажи её мне, — всё так же мягко, но требовательно попросил Салтыков.
— Для этого мне нужен человек, — сказал я, а затем меня осенило. — Точно, давайте Петьку позовём.
— Не надо. Человек есть, — спокойно промолвил Салтыков. — Вот он — перед тобой. Используй свою магию на мне.
Я оторопел. На лбу выступил липкий холодный пот. Это какая-то проверка? Если да, то чего он от меня ждёт?
— Вы не так хорошо меня знаете, чтобы доверить такое, — сказал я.
— Верно, но я хорошо знаю своего бывшего ученика — Беркутова Виталия Фёдоровича. А он доверяет тебе. Этого мне достаточно.
Ну дела… В голове ещё, как на зло, слова Беркутова о смерти учеников пульсируют. Будь он неладен со своими страшилками!
— Хорошо, — кивнул я, и завёл свой магический движок.
Психо-цепь покинула мою ладонь и, перелетев через кофейных столик, опутала худощавое тело старика. Наши сознания сплелись, я мысленно провалился в личность Салтыкова.
Гордый, справедливый, но очень жестокий. Внутри него кипят сильные эмоции, которые он хорошо контролирует. Много потаённой ярости, мстительный дух, от которого враги могли бы наложить в штаны. Усталость… Много усталости. Он вложил всего себя в клан, который мог бы ему… принадлежать?
Я вцепился в последнюю мысль, и принялся с ней работать. Заставлю его сделать что-нибудь безобидное. Например, выключить эту треклятую музыку, от которой уже в ушах гудит!
Вынь пластинку из проигрывателя — и почувствуешь, каково было бы — стать главой клана Московского района. Один раз. Одноразовая эмоция.
Я уже весь вспотел — с головы до ног. Мало того, что я узнал информацию, которую мне знать явно не следует, так ещё и нужно поддерживать концентрацию и не накосячить. Один промах — и Салтыков всегда будет испытывать эти чувства, убирая пластинку. Изменение его личности не входит в мои планы!
Старик медленно поднялся и пошагал к проигрывателю. Цепь, свисающая с него, принялась растягиваться, проходя сквозь мебель. Салтыков достал пластинку и аккуратно положил её на дубовый столик.
Я почувствовал, как его тело испытало одновременно боль и эйфорию.
Твою мать, надеюсь, я не перестарался. Я поспешно отключил психо-цепь и почувствовал, как монструозная усталость рухнула на меня мёртвым грузом. Я делал всё, как обычно, но истратил весь запас маны за считаные секунды.
Это связано с уровнем моей цели. Салтыков стоит на десятки ступеней выше, чем я — в этом всё и дело.
Николай Антонович молча вернулся к своему диванчику и, скрипя коленями, присел. Я рассчитывал увидеть в выражении его лица гнев или любую другую эмоцию, но только не восхищение.
Он улыбался, глаза старика блестели.
— Впечатляющую силу в тебе пробудили, мальчик, — произнёс он. — Я понимаю, с какой целью ты скрывал её. Более того, ты должен и дальше прятать её от чужих глаз.
— Я прячу её, потому что соратники перестанут мне доверять, — честно признался я. — Как потом доказать, что я не принудил того же Беркутова дать мне повышение?
— Никак, всё верно, — кивнул Салтыков. — Беркутов ведь не знает, какой силой ты владеешь?
— Нет. Никто кроме вас, Николай Антонович, этого не знает.
— Любопытно. И это к лучшему, — заключил старик. — Ты тоже знаешь обо мне кое-что, что известно лишь в узких кругах. Однако глубже, Александр, ты копнуть не успел. Я это почувствовал.
— Это останется между нами.
— Разумеется. Ты из этого особняка не выйдешь до тех пор, пока я не отрегулирую работу твоего двигателя и не буду убежден в том, что тебе такую силу можно доверить.
На этот раз в словах Салтыкова мягкости не было совсем. Он говорил жёстко и чётко, но откровенно.
Читаю между строк: «Не справишься — умрёшь».
— Насколько я помню, ранее у тебя магических способностей не было, — сказал Салтыков. — Выходит, фрунзенский клан дал тебе эти силы в ходе эксперимента. Это важная информация, которая может стоить огромному количеству людей жизней.
— Они собирались убить меня, — добавил я. — А значит — не догадывались, что их эксперимент удался.
— Верно мыслишь, мальчик. Скажу тебе прямо — ты получил способности из магической ветви, которая не была доступна человечеству сотни лет. Похоже, наши соперники хотели получить эту силу, но в итоге случайно потеряли её.
— О магии я не знаю ничего, Николай Антонович. Чего особенного в моих силах? — спросил я.
— Не беспокойся, знания мы тебе подтянем, — Салтыков почесал седую бороду и продолжил. — Ты владеешь психокинезом. Ты властен управлять эмоциями, чувствами, личностями, намерениями. Ты властен управлять людьми.