И вот однажды сидит у нас дома Ульянка, я уже наготове: фольгу вставил и кукиш в кармане держу. Так и сижу, стараюсь на Ульянку не смотреть. А тут моя дура Нюрка говорит:
– Вань, что ты сидишь как истукан? Хоть орешек поколол бы нам с Ульянкой.
А я Нюрке мигаю, мол, у меня же защита, одна рука занята…
А Нюрку как прорвало.
– Хочу, – говорит, – Ульянку орешками угостить.
Делать нечего, вытащил я руку из кармана и уже без всякой защиты стал им орешки колоть… И наколол себе неприятности на свои собственные орехи… Потому как Ульянка, как назло, весь вечер лыбилась и пялилась на меня, а ночью, когда со стороны моей благоверной начались поползновения в мою сторону, я вдруг занемог и лежал всю ночь ни живой, ни мертвый. Ульянка – вражья сила – всю энергию у меня высосала…
– Ну все! – говорю Нюрке. – Хана мне! Сглазила меня Ульянка…
Нюрка испугалась и говорит:
– Езжай завтра в город, у них там специальный центр есть – «Белой магией» называется. Там тебя родимого и вылечат от сглаза.
Так я и сделал. Утром, как только корову подоили, сел я на первый автобус и прямехонько в город, а там напротив автостанции висит вывеска: «Центр белой магии». Захожу в центр, а там в кабинете сидят сразу три мага и на меня смотрят. Самым старшим из них был седой старичок с жиденькой бородкой и большой деревянной клюкой, рядом сидели толстая цыганка в разноцветном платье и какой-то мужик без рубашки с огромной цепью на шее.
– На что жалуетесь, деточка? – тихо спросил у меня старичок.
– Сглазили, – говорю, – меня, дедушка. Куры не несутся, корова не телится, а у меня, извините за выражение, бессилие…
– Отчего куры не несутся? – не понял меня старичок. – Оттого, что у вас бессилие?
– Да нет, – удивился я слабым познаниям дедушки в области птицеводства. – Это не я, это наш петух Петька оплошал.
– Ну а при чем тогда ваше бессилие?
– А при том, что и меня, и петуха, и соседского бычка – всех нас моя соседка Ульянка сглазила.
Старичок внимательно посмотрел на меня, а затем повернулся к остальным магам.
– Ну, что скажете, коллеги? – обратился он к ним.
– Пять! – вдруг громко крикнул мужик с цепями. – Пять больших и семь маленьких.
– Нет, восемь больших и десять маленьких, – возразила ему цыганка.
Старец неожиданно поднял кверху свою клюку, и все замолчали. Он подошел ко мне ближе и говорит:
– У вас, деточка, я вижу десять больших черных чертей и двенадцать маленьких чертенят.
– В каком смысле? – спрашиваю я у него, ничего не понимая.
Вдруг старец поднял кверху свою клюку и с силой ударил меня по лбу, да так сильно, что у меня аж искры из глаз посыпались.
– Что выделаете? – испуганно прокричал я. – Старый человек, а деретесь.
– Молчи, дурак, – зло прошипел старец, – я чертей из тебя изгоняю.
Он опять замахнулся на меня, но я увернулся и побежал вокруг стола, а старичок за мной. Так мы пробежали несколько кругов. Потом старец остановился. А я устало сел на стул.
– Ну что? – опять обратился старичок к коллегам.
– Восемь больших и десять маленьких, – отвечают хором маги.
Старец внимательно посмотрел на меня и спрашивает:
– Деньги есть?
Я отвечаю:
– Есть.
– Тогда выложи их на стол, – говорит старец. – От них все беды. Они-то и удерживают чертей.
Я вытащил из кармана кошелек и положил на стол пятьсот рублей. Старец опять схватил клюку и набросился на меня. Мы опять стали бегать вокруг стола. Наконец светопреставление закончилось. И я опять устало сел на стул.
– Сколько? – опять спрашивает старец.
– Двое больших и четыре маленьких, – опять отвечают маги.
Старец на миг замер и закрыл глаза.
– Деньги! – вдруг воскликнул он. – Деньги держат их.
Он открыл глаза, ближе подошел ко мне и говорит:
– Проверьте еще раз ваш кошелек.
Я расстегнул кошелек и вытащил последние сто рублей. В кошельке осталась только стодолларовая бумажка – Нюрке на сапоги. Ее зеленая полоска не ускользнула от взора старичка.
Он опять набросился на меня, и мы побежали вокруг стола. Неожиданно старец остановился и говорит:
– Появился еще один черт – очень большой и зеленый. Вы, – спрашивает, – все деньги выложили?
А я отвечаю:
– Есть еще сто долларов – жене на сапоги. Но это же валюта!
– Адово изобретение, – отвечает старец и забирает у меня стодолларовую бумажку.
Он опять закружился вокруг меня и начал выкрикивать какие-то заклинания. Затем остановился, ударил меня клюкой по голове и радостно воскликнул:
– Вы свободны, деточка! Мы изгнали из вас всех чертей. Можете идти домой.
От счастья я поцеловал ручку старцу и выбежал на улицу. Радость переполняла меня. Наконец-то Зорька отелится, куры станут лучше нестись, ну и я, конечно… не опростоволошусь. Ну и самое главное, мою жизнь теперь будет сопровождать только удача.
Но радость моя улетучилась, когда я приехал домой и обнаружил, что у меня по дороге украли кошелек… И вдруг я вспомнил, что утаил от старца пятьдесят рублей на автобус. Видимо, один маленький чертенок все-таки во мне остался… Но в салон белой магии я больше не пойду… Уж больно там страшно…
Рассеянный доктор
Какие только удивительные истории не происходят с людьми по причине их рассеянности. А если это еще касается медицины – пиши пропало. Бинты, ножницы, скальпели – все забывают в животе после операции… И все по рассеянности. Об этом даже в газетах писали.
Взять, к примеру, нашего доктора – Ивана Николаевича Очкарева. Умница, начитанный, в своей области любого профессора за пояс заткнет. Но рассеянный! Страсть какой рассеянный! О его рассеянности в районе ходят легенды. Говорят, свой прием доктор начинает с одного и того же вопроса:
– Где мои очки?!
– У вас на лбу, доктор, – невозмутимо отвечает ему медсестра.
А вообще медсестра у доктора была форменная язва. Как-то доктор измерил давление у одного пациента, а затем ему говорит:
– У вас повышенное давление… вам лечиться надо.
А эта язва ему говорит:
– Как же вы, доктор, можете давление определить, если вы трубку забыли в уши вставить…
Конфуз, да и только. Но больше всего проколов у Ивана Николаевича было с микрофоном. Пациенты уже привыкли к тому, что доктор часто забывал выключить микрофон, когда уходил в туалет. Но больше всего запомнился один случай, когда доктор проводил в местном клубе сеансы «похудения».
А было это так. Доктор, как всегда, отдыхал после сеанса в гримерной. Его ассистент Степан Полторыбатько, полный лысоватый мужчина, раскладывал на столе обед. Запахло жареной колбасой и горчицей. Доктор обедал и одновременно делал внушение по телефону. Раздается очередной звонок.
– Доктор, помогите! – доносился из трубки отчаянный женский голос. – Ничего не могу с собой поделать. Кушать очень хочется…
– Всем хочется, – промычал доктор, с трудом прожевывая колбаску.
– Но со мной что-то происходит необычное, – продолжал голос из трубки. – Это психоз, доктор… булимия… Я съела целый рулет, две булочки с маком, пять кексов, десять пирожных и килограмм конфет… А в холодильнике еще остался киевский торт… И если вы меня сейчас не остановите, то я за себя не ручаюсь… Что мне делать, доктор?!
– Как что делать?! – удивился Очкарев. – Рецепт всем известен! Надо меньше жрать!
– Но у меня же болезнь! Пищемания! Бич XX века!
– Я еще раз вам настоятельно рекомендую: надо меньше жрать!
Доктор положил трубку и, довольный собой, наколол на вилку жирный кусок колбаски. Когда он уже поднес его ко рту, опять зазвонил телефон.
– Последний вопрос, доктор, – раздался тот же голос.
– Ну что еще? – недовольно проворчал Очкарев, нетерпеливо посматривая на колбаску.
– Скажите, доктор, можно ли мне скушать на ночь немножко сладкого… хоть капельку… граммульку… организм требует…
– Еще чего! – рявкнул Очкарев. – Ни грамма, ни полграмма! Сладкое – это яд!
Он со злостью бросил трубку и, наконец, спокойно съел свою колбасу. Немного успокоившись, он вновь приступил к обеду.
– А колбаса-то у тебя отменная, – похвалил он Степана. – Не колбаса, а сказка! Пальчики оближешь.
– Для себя готовили, – скромно ответил Степан. – Из собственного кабанчика…
– Ну тогда этой колбасе цены нет! – воскликнул доктор. – Это уже не сказка, а самая настоящая симфония!
Он развернул сверток, где лежали соленые огурцы и сало.
– А это что? – воскликнул он. – Неужели настоящее украинское сало! Да еще с перцем! Ох, не могу! Ну ижинкау тебя! Настоящий клад! А это что? Огурчик! Ох, не могу! Помидорчик! Ох!
Очкарев вытащил из целлофанового пакета миску с горячими варениками, обжаренными в луке.
– Вареники с капустой! – восторженно произнес он. – От такого блюда грех отказаться. Я буду не я, если не съем лично всю миску! Ох, я не могу!
Доктор еще долго вздыхал и охал, пока все не съел. Закончив еду, он вышел из гримерной и направился в зал. К его удивлению, зал был пуст.
– Что случилось? – в недоумении спросил он у вахтерши. – Где все пациенты? Я же отлучился только на десять минут…
– Побежали есть колбасу – ответила вахтерша.
– Как – есть колбасу?! – не поверил Очкарев. – Не может быть!
– Очень даже может быть, доктор! Вы просто забыли отключить беспроводной микрофон. Он и сейчас у вас на пиджаке блестит…
– Ну и что из этого? – не понял доктор. – При чем тут микрофон?
– Как при чем?! – изумилась вахтерша. – Когда вы хвалили колбасу во время обеда, все было слышно в зале… Все ваши пациенты приняли это за приказ. Но когда вы еще заявили, что сами лично съедите целую миску вареников с капустой, никто уже не мог выдержать… Все рванули из зала… да так рванули, что чуть двери не вышибли! Одним словом, сила внушения!
– М-да… – с досадой произнес доктор. – Это все Степан, бес ему в ребро, надоумил меня купить это чудо техники.
Он отключил микрофон и снял его с пиджака.