видел той моей истерики и как я нежно гладила пальцами экран телефона, обводя каждую букву. Я тоже скучала. Очень скучала по нему, но боль и обида не проходили и о доверии речи все еще не шло. Тогда я переименовала неизвестный номер телефона в “ Обманщик” и, несмотря на то, что рука каждый раз тянулась принять вызов, просто чтобы хотя бы услышать голос Жени, мне приходилось воевать с самой собой. Сообщения я удаляла не читая, хотя и хотелось. Звонки игнорировала. Но их было слишком много, и когда я поняла, что больше не выдержу, все же разобралась, как можно заблокировать номер.
После этого наступила неделя тишины. Даже отец снизил свой напор в попытках добиться от меня хоть какой-то реакции, кроме молчаливого сопротивления. Уверена, что эти двое так или иначе поддерживали связь и, наверное, то, что я таки заблокировали Новикова, дало им, наконец, понять, что настроена я более чем серьезно. И они действительно очень сильно обидели меня.
Так незаметно для меня сентябрь сменил август. На улицах города теперь по утрам стало еще больше пробок, школьники и студенты заполонили собой все, неся на лице печать полученных знаний, а на меня напала депрессия. Если верить статьям по психологии, мое состояние было нормальным, и в теории дальше должно прийти принятие всего происходящего. Вот только знание не облегчало моего состояния. Даже Володя уже сдался и не заводил со мной разговоров на тему женского упрямства. Казалось, все вокруг просто замерли в ожидании, когда же я смогу справиться.
А я не справлялась.
Как бы мне ни хотелось, справиться не получалось. Только постоянные мысли об одном и том же не давали покоя. Общение с окружающим миром я снизила по максимуму. Продукты себе заказывала на дом, никуда толком не выбиралась. К сожалению, на работу мне вставать не надо было, учеба тоже давно осталась позади… Поэтому ничего не мешало мне предаваться унынию. Гадость, вот только вырваться из этого состояния не получалось, а признаться кому-то, что мне банально нужна помощь, мешала гордость.
Так продолжалось до двадцатых чисел сентября. Пока в очередную среду в квартире не раздался звонок.
– Кто? – подойдя к двери, посмотрела на экран от камеры, расположенной над входной дверью на лестничной площадке. Вот только там никого не было. Дверь я открывала без страха. Во-первых, в наш дом абы кого не пропустили бы. А во-вторых, я прекрасно знала, что за мной приглядывают. Папенька слишком сильно беспокоился о моей безопасности. И это вмешательство я проглотила молча. Пока я живу на его территории, все равно повлиять на такое положение дел у меня никак не получится. За дверью меня ждал сюрприз. Подарочная коробка с огромным бантом, в одно из ушек которого был вставлен очень красивый осенний букет. Я, наверное, минут пять не решалась взять в руки этот сюрприз. И не потому, что боялась, что в коробке может быть нечто плохое. А потому что точно знала, кто был отправителем подарка.
Только когда я все же решилась и потянулась к коробке, заметила, как у меня дрожат пальцы.
Занеся подарок в квартиру, отправилась на кухню. Там, отложив в сторону букет, я очень медленно сняла крышку. Мне хотелось и одновременно не хотелось узнать, что же лежит внутри. Но, несмотря на всякие мысли и сомнения, мое глупое сердце вдруг заколотилось в груди.
На дне довольно большой коробки меня ждало что-то плоское, завернутое в оберточную бумагу, и небольшая записка.
Записку я отложила на потом, а сама уже нетерпеливо тянулась непосредственно к подарку, чтобы сорвать с него упаковку.
Тихонько вскрикнула, когда под ноги упал последний разноцветный клочок, и я поняла, что в руках держу свой рисунок. Оформленное в аккуратную рамку, под стеклом покоилось изображение Жени. Тот самый рисунок, который я рисовала в беседке сада. Женин торс, каким я его запомнила в бане.
– Это нечестно…
Горло перехватило от спазма, сердце уже и так стучало как сумасшедшее, в голове зашумело. Все мысли, все воспоминания, которые я прятала подальше, вдруг обрушились на меня. Закусив до боли губу, потянулась к записке.
“Пусть хоть он будет рядом с тобой. Я все еще скучаю”.
Расплакалась ли я? Нет! Меня как огненной плетью опалила злость. И засунув все, что лежало на столе, обратно в коробку, я решительно вышла из квартиры, даже не задумываясь, что на мне была всего лишь пижама и домашние тапочки.
Вот зачем, для чего он прислал мне это?! Что хотел сказать своим поступком? А записка? Бесит!
В общем, выкидывала я и рисунок, и букет вместе с запиской недрогнувшей рукой.
Весь день металась по квартире то психуя, то вспоминая, как нам было хорошо в деревне. Тогда, когда я верила, что влюбилась в удивительно доброго, заботливого мужчину, а он еще не предавал меня.
К ночи я поняла, что одним своим напоминанием о себе Женя смог то, что не могла я сама. О депрессии уже и речи не шло! Каким-то образом в течение дня я умудрилась записаться в салон. Решение было принято в момент, когда, выйдя из душа, я заметила, как отросли волосы, и подумала, что неплохо было бы обновить цвет. Следом же забронировала столик в любимом ресторанчике, в котором по вечерам всегда выступала небольшая джазовая группа. И даже списалась со своими приятелями, назначив им встречу. Вот уж действительно – жизнь продолжается. Мне вдруг отчаянно захотелось выбраться из дома.
Наверное, именно поэтому, а еще из-за чертового принятия – я тоже очень скучаю по Новикову – в час ночи я собралась и отправилась на улицу. В четверг утром приезжает мусоровоз. И мне совсем, вот совсем не хочется, чтобы мой подарок уехал на городскую свалку!
Эпичное копание в мусорных баках, ночью, да под одним из фонарей, это вовсе не то, о чем я мечтала, представляя себе в юном возрасте первую любовь. И почему меня никто не предупредил, что даже взрослой девочкой быть очень сложно?!
Моя проблема заключалась в том, что несчастную коробку я видела, а достать ее никак не получалось. Росточком не вышла для таких мероприятий. Банально не хватало длины рук! А лезть в мусорный бак мне очень не хотелось. Поворчав для порядка на тех, кто придумал огораживать баки забором с трех сторон, пошла искать палку-копалку. Не нырять же мне, в самом деле, в отходы всех жителей дома!
И естественно, что во дворе дома, где квартиры стоили запредельных денег, найти обыкновенную ветку было той еще задачкой. Дворники отрабатывали каждый свой рубль, даже листвы толком под ногами не было, а на дворе, на минуточку, осень!
Кустики подстрижены, деревья приведены в такой порядок, что аж тошно. Никаких тебе низко растущих кривых веточек!
В общем, мне пришлось на детской площадке лезть на мостик деревянного городка и вот стоя на нем, шипя и ругаясь, тянуться за веткой! Дожила, Мариночка!
С победным кличем я все же обзавелась нужным мне инструментом и рысцой помчалась к мусорке. Какой позор. Хорошо, что меня никто пока не видел. А если и видели из окон, то вряд ли признали бы.
Коробку добыть у меня получилось только с третьей попытки. К сожалению, в процессе из нее выпал букет цветов, но я посчитала это допустимыми потерями и осторожно вытащила записку и рамку с моим рисунком. Протерев рукавом запылившееся стекло, чуть не подпрыгнула на месте, когда за спиной раздался голос отца:
– Да уж, Авдеева. Вот такого я точно от тебя не ожидал.
Повернувшись к отцу, я прижала рамку к груди и гордо вздернула нос.
– Мне просто жалко свой труд!
– Ну я примерно так и понял, – папа насмешливо хмыкнул и спрятал ладонь в карман осеннего пальто, – настолько жалко, что мне аж парни позвонили, обеспокоенные твоим поведением.
– Могли бы и не беспокоиться, – наклонив голову набок, внимательно посмотрела на отца. – А ты где был, раз успел так быстро приехать спасать свою непутевую дочь от позора?
– На работе, – отец пожал плечами, – знаешь, как выяснилось, мне не к кому ехать домой, если меня там не ждешь ты.
– А раньше ты об этом подумать не мог?
Сама не понимала почему, но сейчас не хотелось уходить от отца, опять игнорируя его.
– Ребенок, поверь, ты меня уже достаточно наказала. Так наказала, как я сам не смог. Никогда не думал, что своей заботой смогу настроить тебя против себя. Прости меня, родная. Я очень виноват перед тобой.
Он выглядел действительно раскаявшимся. По-настоящему. И, наверное, поэтому, немного подумав, я несмело предложила:
– Поговорим?
Глава 17
В квартиру мы поднимались молча. Я бережно прижимала к себе спасенный рисунок, папа старательно делал вид, что не замечает этого. Идиллия.
Скинув домашнюю напрочь испорченную обувь, я пошла на кухню. Вряд ли отец нуждался в приглашении, в конце концов, кто как не он знал свою квартиру. Спрятав записку от Жени в карман и положив рамку на подоконник, – естественно, рисунком вниз, – потянулась за фужером.
Отец пришел на кухню, когда бокал уже был полон. В ответ на неодобрительный отцовский взгляд я только молча подняла бокал и, отсалютовав, сделала первый глоток.
– Марина, – возмущенно выдохнул родитель.
Дело в том, что он всегда резко отрицательно относился к такого вида успокоительному, а я… А я слишком изменилась за те две недели, что жила в деревне с Новиковым, и последующий месяц.
Первый по-настоящему серьезный бунт, жизнь без рамок, установленных отцом, загубленная вера в существование действительно добрых и честных мужчин и противостояние самому близкому человеку повлияли на меня и на мое поведение. Снова становиться послушной и доверчивой Мариной Авдеевой мне не хотелось. Не просто не хотелось, а было некомфортно.
– Вряд ли ты все это время хотел начать разговор со мной с нравоучений, папа. Не так ли?
Сев за стол, я отставила в сторону бокал и выжидательно посмотрела на родителя.
– Ты изменилась, – тяжело вздохнув, отец обвел задумчивым взглядом кухню и, скинув пиджак на один из стульев с высокой изогнутой спинкой, расположился напротив меня.