– Ты когда-нибудь думал… – начала она, но замолчала. Провела пальцем по его изящной скуле, вниз по его грубоватому носу, по знаменитому резкому подбородку.
– Думал о чем? – Он скорее подбадривал, чем торопил.
Изгиб его уха под ее пальцем был теплым, кожа мочки – мягкой. Эйприл старалась запомнить оба ощущения, даже когда он повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.
Миллионы людей узнавали его под ослепительными огнями красной дорожки. Но если она будет прикасаться к нему достаточно долго, то сможет узнавать его даже в темноте, только на ощупь, только она.
Такие собственнические мысли должны были бы насторожить ее. Это было нехарактерно, особенно по отношению к мужчине, которого она знала такое ограниченное время, к мужчине с таким багажом.
Однако по какой-то причине казалось, будто они знают друг друга много лет. Как будто он интуитивно понимал ее – ощущение, которое представлялось ей одновременно невозможным и неотразимым. Их взаимное поддразнивание тем вечером проходило с такой легкостью и с таким спокойствием, будто они были давними друзьями.
И все же его работа и его известность усложняли его отношения в аспектах, о которых она никогда раньше не задумывалась. И теперь, когда у нее появилась причина задуматься об этих осложнениях, она не могла отбросить их без обсуждения.
Эйприл начала снова, на этот раз решив сказать все, что нужно было:
– Ты когда-нибудь думал, что я увлечена персонажем, которого ты играешь по телевизору, или человеком, которым ты притворяешься на публике, а не реальным тобой?
С минуту он молчал, между бровей залегла глубокая складка, и Эйприл погладила ее пальцем. Откинувшись на спину, он уставился в потолок, избегая ее взгляда, хотя не отпустил ее руку.
– Я… – длинно выдохнул он. – Я рассказывал тебе, как заканчивались мои отношения в последние годы.
Она молча сжала его пальцы. Он повернул голову и поймал ее взгляд.
– Обычно я бы нервничал, что так случится снова. Но ты с самого начала ясно дала понять, что парень, которым я притворяюсь на публике, тебя не привлекает. Совсем.
Ну да. Тут не поспоришь.
– На самом деле видно, что тебя не интересует внешний слой. Больше то, что лежит под ним. Может, из-за твоей работы, а может, наоборот, поэтому ты вообще выбрала эту профессию. Не знаю. – Он погладил ее костяшки большим пальцем. – Но это одна из тех вещей, которые мне нравятся в тебе больше всего.
Даже в темноте ее лицо вспыхнуло от этого его признания.
Она знала, почему ей нравится глубоко копать, а не фокусироваться исключительно на внешней красоте. Однако разговор о ее детстве может подождать до другого дня, когда они повстречаются подольше.
Она игриво ушла от темы:
– Ты не ошибаешься. – Прошагав пальцами по его груди, она дернула его за шелковистую прядь. – Но все же твой внешний слой очень хорош.
Его улыбка блеснула в неярком свете ночника из ванной.
– А твой впечатляющий. – Он снова повернулся на бок и провел костяшками пальцев по ее груди. – Знаешь, может…
Было трудно устоять перед таким искушением, но Эйприл сумела ласково отодвинуть его руку.
– Спасибо за комплимент. Но ты не ответил на остальную часть вопроса, Маркус.
Вздохнув, он снова плюхнулся на спину.
– Проклятие. Я не слишком хорошо управляюсь со словами, Эйприл.
Не-а. Она не примет такую отговорку. Она молча ждала, что он теперь скажет.
– Просто… – Он сжал пальцы вокруг ее руки. – Просто… выслушай меня до конца, и если я скажу что-нибудь не так, пожалуйста, позволь мне объясниться.
Прозвучало как-то зловеще.
– Как я уже сказал, я не боюсь, что тебя привлекает парень, которого я играю на публике. – Он беспокойно заерзал на кровати, поджал губы и снова уставился в потолок. – Что до переживаний по поводу того, что ты увлечена персонажем, которого я играю во «Вратах», а не реальным мной… – Его грудь поднялась и опустилась. Раз. Два. – Возможно, – наконец произнес он скрепя сердце.
Он попросил ее выслушать его до конца, и она ждала, хотя в голове уже проносились доводы, оправдания и сомнения. Но она постаралась отбросить эти мысли, потому что если она будет формулировать ответы, пока он еще говорит, то не сможет слушать его по-настоящему, активно. А когда такой скрытный человек, как Маркус – настоящий Маркус, делится горькой правдой, только дура не станет слушать со всем вниманием.
– Ты сказала, что пишешь фанфики про Энея и Лавинию. – Он облизнул губы, и этодвижение отозвалось совершенно неуместным в данный момент электрическим разрядом между ее ног. – Я… Я нашел некоторые из твоих историй, и они…
– Порнографические, – подсказала она, когда он замолчал.
Он коротко кивнул, рассыпав волосы по подушке.
– Некоторые.
– Большинство. – Она не станет врать, и ей не стыдно. Во всяком случае за то, что пишет откровенные тексты. – По крайней мере, в большинстве из них случается секс, даже если секс не главный посыл истории, – добавила она, не удержавшись от улыбки.
В ответ он издал что-то среднее между стоном и смехом.
– Не отвлекай меня, Уиттьер. Этот разговор и так трудный.
Проклятие, он прав! Не время для пошлых каламбуров.
Наконец он резким движением убрал волосы со лба и продолжил:
– Ладно, вот мое мнение. В твоих фиках персонаж, которого я играю, занимается сексом. И когда ты в своих историях описываешь Энея, он не похож на Энея из книг Уэйд. Он не темноволосый и мощный. У него не карие глаза. Он… стройнее. Золотой. Голубоглазый.
Он явно читал ее истории. Что одновременно льстило и настораживало.
И она не могла отрицать:
– Он это ты. Уж внешне-то точно выглядит как ты.
– Да, – не стал спорить Маркус и, отпустив ее руку, сжал виски пальцами и крепко зажмурился. – Теперь, когда мы встречаемся, мне кажется, это может быть немного… сложно для тебя. Да? По крайней мере иногда.
Когда он больше ничего не добавил, она тоже легла на спину и заставила себя задуматься о его словах и выдать ему самый честный ответ.
– Это может сбить с толку, – уточнила Эйприл. Это было нелегкое признание, произнесенное тихим голосом. – Я состою в сообществе Лавиней, и иногда там постят гифки с твоими – Энея – сексуальными сценами, и…
Она почувствовала, как он замер рядом.
– …когда мы были голыми, когда твои руки были у меня в штанах и когда ты был во мне или ласкал меня языком, клянусь Богом, я не представляла те сцены. Но иногда, когда мы не поглощены моментом, у меня бывают такие… вспышки. – Она сглотнула, чтобы увлажнить пересохшее горло. – Как будто я уже это видела. Твою задницу. Твою грудь. Выражение лица. Всякое такое.
Не дав ему ответить, она продолжила:
– Я не стесняюсь того, что пишу фанфики и что в них есть секс. Но теперь, когда я узнала тебя, не думаю, что смогу включать откровенные сцены в свои истории про Энея и Лавинию, потому что это будет казаться слишком…
Он не пытался помочь – ей даже казалось, что он вообще не дышит. Она должна сама найти слова, и Эйприл прикусила губу, подыскивая правильные.
Ощущая медный привкус на языке, она аккуратно выбирала выражения.
– Это будет казаться слишком интимным теперь, когда я знаю тебя. Вторжением. И последнее, чего я хочу, это невольно представлять, как ты – Маркус, мужчина, с которым я встречаюсь, – занимаешься сексом с другой женщиной. Даже если пишу про Энея, выдуманного героя. Я люблю Лавинию, но не имею ни малейшего желания делить тебя с ней, даже в собственном воображении.
Черт. Она много на себя берет. Слишком много для этой стадии их отношений. Она прочистила сухое, как песок, горло.
– Не то чтобы у нас были официальные отношения…
– Я хочу официальных отношений, – перебил он. – Просто чтобы ты знала.
Она замолчала, потрясенно уставившись в потолок.
– Ты хочешь?
– Да. Хочу. – В первый раз за весь разговор он казался полностью уверенным в себе. – Ты хочешь официальных отношений?
– Однозначно, – ответила она и улыбнулась так, что заболела прикушенная губа.
– Хорошо.
Опять это самодовольство. Раздражающее и одновременно лестное.
Одним коротким словом он объявил, что она – важный человек в его жизни, которого он хочет с таким же чувством собственника, какое есть и у нее самой. Да, это определенно здорово.
– Тогда ладно. Значит, теперь все официально, – резюмировала она и повернула голову на подушке, чтобы посмотреть на него. Ее улыбка теперь была такой широкой, что болели щеки. Как все быстро-то, она даже такого не ожидала.
Он тоже смотрел на нее, его губы расслабились и улыбались.
– Мне почти сорок. Это как минимум двести по голливудским меркам. У меня нет времени, чтобы тратить его впустую.
– К сожалению, это касается только женщин. Не мужчин. – Ее сморщенный нос выражал отвращение к этому двойному стандарту. – Твоя профессия до хрена сексистская.
– И не говори. Ты не поверишь… – Он прервался. – Погоди. Мы не закончили говорить о…
Ее улыбка погасла.
– Хочу ли я Энея, а не тебя?
Он снова дышал и смотрел ей в глаза, но все еще не касался ее. Значит, ей надо продолжать говорить, потому что они лишь недавно стали парой. Недоверие может разлучить их в самом начале, так что она должна быть предельно честной.
– Ты – потрясающий актер, – начала она. Маркус тут же отвел глаза и смущенно опустил плечи, но она коснулась его руки. – Нет, не отрицай, Маркус. Послушай меня.
Со страдальческим выражением лица он снова посмотрел ей в глаза, и это был знак продолжать.
– Мне нравится авторская версия Лавинии больше всех персонажей серии. Я очень расстроилась, когда на ее роль выбрали Саммер Диаз.
Услышав это, он сжал губы, и она пояснила:
– Не потому, что она плохая актриса. Потому что ее выбор свел на нет многое, что я считаю важным и привлекательным в Лавинии, в ее любовной и личной истории в книгах.
– Согласен, – кивнул он.
– Думаю, главной причиной, по которой я не ушла в другой фэндом после того, как сериал начали показывать, стал ты. Не твоя внешность, хотя ты безусловно красив, а твоя игра. Ты очень хорош, Маркус. Мне не верится, что ты не выиграл кучу наград.