С одной стороны, ее просьба помогала ему восстановить часть их отношений, о потере которой она и не подозревала. Но даже в этот приятный миг возвращения он не мог быть полностью честным с ней. Если он даст ей точно такой же отзыв, как сделал бы КЭБН, в точно такой же форме, она может что-нибудь заподозрить. Она может узнать в нем своего давнего друга и творческого партнера.
Кроме того, та его версия, которую она знала, не помогала ей в течение многих лет с ее фиками и не писала собственные. Еще он не может быть так же хорошо знаком с процессом редактуры, как КнижныйЭнейБыНикогда. Еще одна причина, по которой он не может быть слишком полезным для нее.
Если они будут делать это и дальше, если она по-прежнему будет просить его читать и давать отзывы на ее истории, не исключено, что он сможет медленно превратиться в компаньона, которым однажды был. Но не сейчас.
Во рту появился горький привкус, несмотря на сладость момента.
– Думаю, ты себя недооцениваешь, – сказал он. – Некоторые слова слишком современные… – Проклятие, ему надо придумать что-то правдоподобное. – По крайней мере, сценаристы никогда нам их не писали. Возможно, стоит поискать, когда они вошли в обиход. Например, «ладно».
Ее лицо разгладилось.
– О, хорошо. Я хотела найти способ продолжать писать для этого фэндома без… неловких моментов. Особенно если буду включать откровенные сцены.
Что она и сделала. Очень умело и выразительно. Эти сцены привели к необходимости откровенно поправить джинсы, потому что черт возьми… они возбуждали!
В прошлом, когда она писала про Энея с его внешностью, он отказался бетить сексуальные сцены, и Бесс приняла это условие, не требуя объяснений. По обоюдному согласию она вырезала эти куски перед тем, как отправлять ему черновики, сухо описывая пропущенные крупные события одним или двумя предложениями.
Но в начале этого фика она описала темноволосого коренастого Энея, гору мышц с глазами темно-карими, как плодородная почва. Книжного, а не сериального. Совсем не похожего на Маркуса.
Так что да, теперь он может и будет читать эти куски без малейшего дискомфорта.
Во всяком случае без старого, знакомого дискомфорта. Что напомнило ему одну вещь:
– А еще во время одной из любовных сцен Энея и Дидоны нам с Карой сказали, что слово, обозначающее…
Сверкнув глазами за стеклами очков, она вопросительно подняла брови, забавляясь его смущением.
– Не пиши «киска», – наконец выдавил он. – Это анахронизм.
Во всех ее современных АУ это выражение было более чем приемлемо. Но не в канонных историях, учитывая временной промежуток. Уэйд использовала другое слово. Которое Маркус не желал произносить еще больше, на случай если Эйприл считала его оскорбительным.
Она подтолкнула оправу выше на переносицу.
– Ты хочешь сказать, что мне может понадобиться пересечь Рубикон на букву «п».
– Если ты хочешь согласуемое с каноном слово, которое менее эвфемистично, чем… влага. Или жар. Или… всякое такое.
Черт. Он снова возбудился, его взгляд невольно опустился к кокетливому подолу ее мягкой разлетающейся ночнушки, которая доставала только до середины бедра, когда Эйприл стояла, и задиралась еще выше, когда она садилась. Когда вот так двигала ногами.
О, это было намеренно. Ее игривое подмигивание только подтвердило это.
Остальные замечания подождут.
Он повалил хихикавшую – наконец-то он заставил ее хихикать, так что Алекс может поцеловать себя в зад, – Эйприл на диван и повернул так, чтобы она оказалась на спине, его бедра легли между ее раскрытых круглых бедер, а его рука скользнула под ночнушку.
– Скажи еще раз, – прошептала она ему на ухо через несколько минут, когда он прижимался губами к ее шее и двигался над ней, внутри нее. – Первое слово. Скажи его.
Она была тесной вокруг него, дрожащей и такой мокрой, что он слышал каждое свое движение. Когда он немного приподнялся над ней и прижался к ее паху, она ахнула и закрыла глаза.
И тогда он сказал ей абсолютную правду, горячо шепча на ухо, сжимая зубами мочку:
– Я люблю твою киску. Люблю ее. Когда ты на работе… – Он сумел протиснуть между ними руку, потому что знал, что не продержится долго. О, черт, этот звук, который она издала, когда он потер ее клитор. – Когда ты на работе, я сжимаю свой член в кулаке и мечтаю, как заполню твою киску своими пальцами, своим членом, своим языком…
Она выгнулась под ним и подалась навстречу его пальцам, насаживаясь на его член. Потом она со всхлипом взорвалась, затряслась, сжимаясь вокруг него, пока он, рыча, толкался в нее.
После они лежали на диване, тяжело дыша, и она провела рукой по его влажному позвоночнику.
– Это была вдохновенная игра, достойная признания академии. Награда за лучшую первую попытку грязных разговорчиков отправляется к… Маркусу Кастер-Раппу! Ура!
Весело фыркнув, он повернул голову, чтобы проложить дорожку поцелуев вниз по ее потной шее.
– Если я вдохновился, то все благодаря тебе.
Да, теперь он определенно будет читать ее сексуальные сцены.
На самом деле он будет поощрять ее писать их больше. Чем скорее, тем лучше.
Позже тем же вечером за поздним ужином они опять говорили про ее историю.
– Меня только смущает, по крайней мере после первого прочтения, что Эней как-то слишком… – Маркус покрутил вилку со спагетти, подбирая верное выражение. – Как-то слишком эмоционален для мужчины такой судьбы и исторического периода.
Она задумчиво кивнула, накручивая пасту на вилку.
– Понятно.
Она не стала обиженно огрызаться или спешить защищать свой выбор и образ Энея. Однако больше не улыбалась, пока жевала, опустив глаза на стол.
– Извини, – произнес он и накрыл ее свободную руку своей. – Эйприл, извини. Я должен был сказать это мягче. Кроме того, что я знаю? Ничего.
Она подняла глаза.
– Ты сказал мягко и ты совершенно прав. Я просто… – Ее губы задрожали, но она крепко сжала их. – Твои слова напомнили мне о том, что говорил мой бывший друг с сайта Лавиней. Я тебе о нем рассказывала.
– Тот, у которого тоже дислексия, – медленно проговорил он.
Ее явная печаль разрывала ему сердце. А ее нечаянное напоминание о его лжи ранило его душу.
– Да. – Ее опущенные плечи слегка приподнялись. – Под конец он вел себя как козел. Но до этого мы были друзьями пару лет, так что сложно просто… просто забыть. Я скучаю по нему.
– Мне жаль. – Слова прозвучали хрипло, и дай бог, чтобы она никогда не узнала, насколько он виноват. – Эйприл, мне очень жаль.
Еще несколько секунд она смотрела в тарелку, а потом подняла голову. Ее глаза блестели, а на губах появилась нерешительная улыбка.
– Спасибо, но все в порядке. Я в порядке. И то, что случилось с ним, не твоя вина.
Каким бы маленьким, виноватым и неправильным он ни чувствовал себя под разочарованными, неодобрительными взглядами родителей, сейчас было намного хуже. Даже в детстве он мог цепляться за тонкую ниточку уверенности: я старался, я сделал все что мог.
Этот факт – что он отдавал им все, что имел всего себя, и все равно этого было недостаточно, никогда не будет достаточно, – разрывал его изнутри. Это угнетало его много лет, слишком много. Теперь же ему пришлось признать, что его вина полностью заслуженная.
Я мог бы сделать больше, но не стану. Потому что боюсь потерять все. Его ладони начали потеть. В последний раз сжав ее руку, он отпустил ее и скрыл свою тревогу, сосредоточенно разглаживая салфетку на коленях.
– Как ты начала писать фанфики? Что тебя привлекло?
Она с минуту обдумывала ответ, и выражение ее лица смягчилось. Его отвлекающий маневр сработал.
– Пожалуйста, не пойми мои слова неправильно, но я по большей части начала писать фанфики из вредности. Ваши продюсеры запороли Лавинию с самого начала, и я очень разозлилась. Я хотела исправить то, что они натворили, и вернуть все, что я любила в ней и ее отношениях с Энеем.
Что ж, он не мог винить ее за это.
– Так что я взяла лучшее из книг – Лавинию, характер ее отношений с Энеем – и лучшее из сериала – тебя, Маркус, – и смешала все это в чудесные, флаффные, сексуальные фики, и это было чистое наслаждение. Особенно когда я нашла сообщество на сайте Лавиней и… – Она притихла. – Хорошего друга и творческого соратника.
У него в груди снова заныло. Если бы он мог, то ответил бы ей собственной историей в качестве извинения. Он рассказал бы, как молодая женщина во впечатляющем костюме Энея упомянула на конвенте фанфики по «Вратам», а он из любопытства и от скуки тем же вечером нашел несколько и начал читать. Только чтобы обнаружить, что некоторые истории, из лучших, совпадают с его мыслями насчет его персонажа и сериала, которыми он не делился ни с кем, кроме Алекса. Только чтобы обнаружить, что современные технологии могут сделать чтение намного легче, чем раньше.
Тем вечером он впервые по собственной воле прочитал что-то, кроме сценариев. Без давления. Без награды. Чисто для удовольствия. О том, что ценно для него. О том, в чем он в кои-то веки был экспертом.
Это изменило его жизнь. Он не мог выразить своего ликования от открытия, что может читать и любить это, только для себя и никого больше.
Но даже в лучших фиках авторы упускали некоторые аспекты его персонажа. И его желание поделиться собственными соображениями постепенно побудило его написать свой первый фик под ником КнижныйЭнейБыНикогда. Никто не знал, кто он такой, и не парился, если он иногда делал ошибки в словах или диктовал вместо того, чтобы писать. Он делал это исключительно для себя.
Он ожидал тишину или критику, а не лайки и не поддержку.
А потом он каким-то образом стал частью сообщества. Каким-то образом стал получать удовольствие от писательства, и это было еще одним поводом для гордости.
Каким-то образом он нашел Бесс. Эйприл.
Каким-то образом, благодаря фэндому, он в некоторой мере открыл себя. Свои интересы. Свои таланты и возможности после того, как десятилетия притворялся кем-то другим, кем не являлся.