о бы разбудить. Ну, так как же, красная девица в вырезном окошечке? Что скажете добру молодцу?
Выскочило короткое, безоговорочное, черное, как смертный приговор, и точно так же не подлежащее обжалованию, неумолимое «НЕТ». Девушка в блестящем халате, очевидно, тоже была эмоционально отсталой. А может быть, просто работала на сдельщине и ни о чем другом не думала.
С этим вопросом было покончено. Его разрешили. То есть именно не разрешили. Что всегда гораздо легче...
- Та же заявка, Сон № 2,- сказал четкий металлический голос из репродуктора,- Адресат.- Началышк-От-Которого-Зависит-Данный-Вопрос. Хорошенько его пугануть, чтоб унялся. Сон уже однажды был передан. Передать еще два- три раза на протяжении месяца. С вариациями...- Девушка запнулась немного. И сказала уже иначе, по-человечески, не то с любопытством, не то с испугом, чего не мог затушевать даже репродуктор: - Как это, простите, пугануть?
- М-м.., Там видно будет.- Голубые глаза старого волшебника стали подозрительно невинными и безмятежными.- По вдохновению.
- Тут написано в скобках - высечь... Высечь крапивой.
- В моральном отношении,- не моргнув глазом, ответил Иванов,- Ну, как бы в переносном смысле. Можно сказать, символически.
- «Кусачей крапивой по голому...» Крапива, она... символическая? И еще у вас - вариант - горохом из старого дробовика... по тому же самому...
Иванов нагнулся к окошку, заговорил солидно, серьезно, с самыми своими убедительными и обходительными интонациями:
- Уверяю вас, есть состав преступления. Против природы, природной среды. Против человека. Вина доказана... Так что уж вы, моя милая...
- Где документ? Принесите документ с печатью. А без этого...
Опять выскочило: «НЕТ».
- Та же заявка, сон № 7. Адресат - журналистка, работает в газете. Что? - Девушка опять пришла в недоумение,- Что вы хотите ей наслать? Не понимаю. Азу... Есть такое блюдо.
Иванов сказал:
- Его хочу наслать, вот его,- и пригнул к окошку голову Рюшти Азу Теффика, чтобы девушка могла получше разглядеть. Тот покорно согнулся, сжался, стараясь стать поменьше,- Поймите, голубушка, журналистке угрожают. Ее преследуют. Нужна подмога. Если его наслать в редакцию - хотя бы в виде практиканта из национальной республики, стажера какого-нибудь,- он вмешается, защитит. Как видите, он для этого гож,- Иванов похлопал Теффика по широкой грудной клетке,- справится. Злые силы, они там уже и за ребенка взялись. А с его помощью...
Девушка находилась в явной растерянности. То зажигалось разом непонятное слово «НДЕАТ», то разом гасло. Из репродуктора доносилось едва слышно:
- Позвольте! То есть как его нас... Это же...
Но она справилась с собой, обрела необходимое душевное равновесие. Над ухом Иванова щелкнуло, он поднял глаза и увидел очередное непререкаемое «НЕТ».
Из окошка выскочил обратно листок заявки,- наверное, тоже с помощью какого-нибудь автоматического выталкивателя.
- Да-а... Была заявка длинная, стала заявка короткая,- Иванов крякнул.- Ну вот что, милая барышня, где найти старшего? Я ведь не баран, чтобы давать себя стричь.
Старшего Иванов и Теффик ждали довольно долго - в особом круглом салоне с красным потолком и красными лакированными подоконниками. Ждали не они одни - недовольных собралось порядочно.
Наконец появилась одна из нумерованных сотрудниц, не такая молодая, как остальные, посолиднее, с сединой в мужской стрижке, костистая, как лещ, с резкими манерами и жесткими интонациями. «Доверенное лицо»,- определил про себя Иванов.
Сотрудница, стоя за барьером, громогласно объявила:
- Не может. Не примет вас, занят. Проводит коллоквиум, семинар для молодых сотрудников.
Поднялся шум, духи стали протестовать, возмущаться. Иванов спокойно выдвинулся вперед, приосанился, расправил бороду. Оглянулся через плечо, говор затих. Все ждали, что будет дальше.
- Выйдите, пожалуйста, из-за барьера,- это относилось к сотруднице.- Нужно поговорить.
Сотрудница, хотя и не робкого десятка, почему-то послушалась. Откинула доску, подошла к старому волшебнику. Кажется, она сама удивлялась, что ведет себя так, а не иначе.
Иванов продолжал уверенно распоряжаться:
- Будьте так добры, предъявите свою аттестационную книжку.
Сотрудница опомнилась, стала было возражать:
- С какой стати? Не имеете права...
Но затихла, стушевалась под строгим взглядом Иванова Поспешно достала и отдала документ. Непроизвольно вытянулась по стойке смирно, прижав руки к бокам.
- Ага! Волшебное образование всего-навсего незаконченное трехклассное. Как вы попали в Контору Снов? По знакомству? С черного хода? На идеологическую и психологическую работу запрещено принимать с образованием ниже восьми классов, это общеизвестно. Да еще желательно, чтобы претендент прошел дополнительно шестимесячные курсы тонкости и чуткости. И много у вас таких? Ничего, разберемся, наведем порядок. Я этого дела так не оставлю, доведу до конца, можете быть уверены.
Сотрудница имела жалкий вид, потеряла всю свою самоуверенность.
- Но я... но меня... в порядке исключения... Мне гарантировали! Сам старший...
- Забудьте о Конторе Снов! - пробасил Иванов. - Даже дорогу к ней - и ту забудьте. Куда вам деваться? Попробуйте хотя бы в Волшебный Универмаг. Правда, за прилавок с тремя классами не поставят, но сможете поработать на подноске, сортировке. А теперь - кру-угом арш! - идите и пришлите старшего. Да побыстрее, если можно.
Наконец он показался по ту сторону барьера, долгожданный старший.
Это был... Петровых.
Да, он самый. Петровых своей собственной персоной, обремененный и утомленный обязанностями, пресыщенный просителями, на этот раз не в гимнастическом, а в обыкновенном костюме, красновато-коричневом, со значком на лацкане: «Контора Снов».
Иванов вспомнил: а ведь слали повестки, просили принимать участие во всех совещаниях в связи с организацией Централизованной городской... просили высказывать свое мнение устно, письменно, как угодно... Добрые волшебники не откликнулись, пожалели время, силы. Злые - те мигом набежали. Разобрали посты, кабинеты. Так кого теперь прикажете винить?
Петровых опирался кончиками длинных гибких пальцев о барьер, через который был перекинут ковер красноватых тонов (не тот ли самый, на котором Иван Грозный убил своего сына?).
- Ну-с?
Его обступили недовольные, тыча отвергнутые заявки. Он взял одну, перечел, покривился:
- Сумеречно очень.
- Но у него только что умерла жена!
- А все-таки... Надо высветлить краски. Подумайте над этим. С ним... э-э... весь народ, вся наша солнечная эпоха,- И уронил заявку на красный сыноубийственный ковер,- А у вас что? (Звездочет, кипя и негодуя, стал излагать свои претензии.) Вы же интеллигентный, образованный дух, должны понимать. Необходимо тщательное оформление всей документации, это помешает жуликам...
- Жуликам ничего не помешает,- Звездочет вздохнул и беспомощным, усталым жестом потер свой высокий лоб.- На то он и жулик, чтобы суметь оформить все что угодно. А вот честным людям...- Петровых уже повернулся к нему спиной,- Послушайте. Да послушайте же!
Но Петровых, видимо, все это надоело. Он небрежно щелкнул длинными пальцами, высекая искры; рядом за барьером возник один из его помощников, тоже со значком на лацкане. И Петровых как-то ловко, изящно, незаметно переправил к помощнику всю толпу недовольных, а сам оказался вне их круга, в стороне. Иванов с интересом наблюдал из своего угла за его ловким маневром,
К Петровых подошла нумерованная девушка в служебном халате (платиновая челка, фиалковые глаза, глуповато приоткрытый свежий ротик). Стала вполголоса что-то докладывать.
- Устрашающий сон? Без документа? - переспросил Петровых, зевая и на ходу превращая зевок в любезную улыбку.
- Ну да. А вы знаете, конечно, что сны угрожающие, устрашающие, согласно инструкции, передаем только при наличии документов, подтверждающих виновность адресата. Чтобы не было злоупотреблений...
- Да, да, инструкцию надо соблюдать, это закон. - Он пробежал глазами по строчкам заявки,- «Лежит на большом письменном столе телефонная трубка, в ней что-то шелестит, шуршит, как будто песок пересыпается, издалека слышно. Это беда шелестит, это шипучий, шепчущий, шипящий голос несчастья. А она идет через всю комнату к столу и знает: что- то случилось у нее дома нехорошее, что-то в семье, должно быть с девочкой, сейчас ей скажут...» - Он поднял свою лысоватую голову, насторожился: - Позвольте, кто насылает сон?
- Фата-Моргана.
- И что вы тут находите устрашающего? Не понимаю, не вижу,- Петровых недоуменно изогнул брови.- Бытовой, в сущности жанровый сон довольно невинного свойства, камерный. Ограниченный семейной тематикой, незначительный,- Он строго посмотрел на девушку,- Не надо усложнять работу, ставить рогатки... задерживать невинные, рядовые сны. Это у вас от неопытности, от робости,- Немного смягчился и отечески похлопал девушку по плечу,- Инструкция всего лишь указатель общего направления. В известных пределах надо уметь лавировать, моя дорогая. К тому же Фата-Моргана наша сотрудница, свой человек. Это тоже... Словом, передавайте сон и не затрудняйте меня больше пустяками.
- Может быть, вы подпишете...
- Еще чего не хватало! Страхуетесь? - Негодующий взгляд Петровых привел девушку в трепет,- Проявляйте самостоятельность! Относитесь творчески к своей работе! Не прячьтесь за чужой широкой спиной. (За узкой гибкой спиной Петровых было мудрено спрятаться даже ребенку.) Короче, подпишите сами,- На этот раз он потрепал девушку но щеке.-- Смелее, дущечка, инициативнее, активнее. У вас нет, правда, полноты власти, но есть полнота ответственности, не забывайте!
Отпустив девушку, он хотел было сам уйти, потихоньку скрыться в глубинах Конторы Снов. Но тут заметил Иванова и с иронической почтительностью наклонил лысоватую голову.
- Рад приветствовать старейшего... нашего глубокоуважаемого... единственного в своем роде. Борода, о, еще длиннее стала, знаменитая борода, она же воспроизведена на всех марках Почты Духов. Классическая!