л. В отделение милицейское. Звонили оттуда, узнавали поведение, характеристику. Избил, оказывается, на улице человека, прохожего, старше себя, влепил по морде, тот с катушек долой, упал, разбился. Рабочий передового завода - и до чего морально неустойчив, невыдержан. Верно, в тот вечер был выпимши? Ну, можно выпить, все не святые, но чтоб с ходу по морде... За хулиганство нынче не гладят. Доняпчились, нечего сказать. Выпивает. Напивается. Спился. Хорош гусь. Приходил в цех с синяком... с синяками... неоднократно. Анонимка даже была на него. Конечно, если не подписано, то это не в счет, но все-таки... Нет дыма без огня. И еще говорят, Зойка, которая травилась, чертежница... так это она из любви к нему, Иванову. А любовь у девушки возникает, известное дело, не сама по себе, не от святого духа, ее разжигают, растравляют... Словом, надо крепенько под- разобраться! Дисциплинка и еще раз дисциплинка, любимчиков у нас не будет.
Просидев около часу на низкой, пролежанной кровати Вадика, окончательно истомившись, Никита встал, сказал ребятам: он уходит, ему невмоготу. Написал и оставил суровую записку, чтобы Вадик зашел к нему домой в это воскресенье и обязательно с учебником Быкова, Быковой, Волосюк и проч. Слово «обязательно» Никита подчеркнул жирной чертой.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Но так или иначе, а все имеет свой конец. Технарь все-таки выкроил время, явился к Иванову с утра пораньше и, провозившись до сумерек, сделал ему автоматическое управление. Штурвал они, на радость каким-то местным мальчишкам, опустили в один из дворов на Шаболовке, недалеко от ажурной башни инженера Шухова. Теперь дом Иванова с квадратными окошками и веселой красночерепичной крышей мягко покачивало над площадью Гагарина, а оба они, умаявшиеся, но довольные, сидели за обеденным столом (он же письменный и др.) и ели картошку в мундире, круто посыпая ее солью. Крупно нарезанные ломти черного хлеба быстро исчезали с деревянной доски.
Толковали о том о сем. О видимости духов. О Конторе Снов, где Иванову удалось добиться своего. Персонал весь разогнали, набрали новый, руководство сменили, порядок утверждения заявок сделали простым и удобным для духов.
- Послушай, Технарь,- сказал Иванов, перебрасывая с ладони на ладонь горячую картофелину, дуя на нее,- я как-то пролетал, вижу, с твоими подмастерьями тащит бруски Павлик-Равлик Глупая Улитка. Он что же, у тебя на постоянной работе? Уже не дома, а в мастерской?
За это время мир духов узнал кое-какие подробности о грехопадении Павлика-Равлика Глупой Улитки. Красотка нимфа Арбата довела его до полного отчаяния, совсем задурила голову (и без того не очень крепкую, не слишком смекалистую). То допускала пред свои светлые очи, то гнала прочь. Требовала сегодня тунику, сотканную из лунного света (они нынче в моде), завтра - новые медные сандалии на хрустальных каблучках и с платиновыми колокольчиками, послезавтра - кружевные перчатки до локтей с музыкой (когда их натягиваешь, они негромко, но мелодично исполняют «Сказки Венского леса»),
- М-м,- промычал Технарь, уминая картошку, придвигая к хебе солонку. - Если будет немного перегреваться верхняя панель,- он кивнул куда-то в угол,- это ничего, временное, потом пройдет. Сам только не ковыряй, слышишь? Павлик-Равлик... А? Да... Мы его оформили.. Насовсем к себе взяли. Что же, выходит, малому пропадать, если раз ошибся? Чародей о нем и слышать больше не хотел. Никуда его на работу не брали, гоняли, ну, знаешь, эти духи из отдела кадров... Он ел вместе с голубями, спал где придется, на проводах, на карнизах. Совсем отчаялся. Пока у меня уборщик и подсобный рабочий, а там специальность хорошую дадим.-- На его прокаленном лице появилось выражение простодушного изумления.- И все из-за этого, как его... из-за любви. Из-за этой женщины...
- Все мы в свое время...- Иванов закряхтел.- Кто без греха...
И вдруг опять в нем ожили давние воспоминания, опять откуда-то из прошлого смутно замаячило умненькое личико с полумесяцем во лбу и расчесанными на прямой пробор шелковистыми темными волосами... ловкие девичьи пальцы заплетали и расплетали конец длинной косы, розовые девичьи уста хитро усмехались. И опять остро кольнуло в сердце: упустил, прозевал, доживаешь бобылем. Да что это с ним? То веками не вспоминал, а теперь... Или это недавнее письмецо бати так его растревожило?
Технарь нахваливал как мог Павлика-Равлика. Уж до того старается. Привел в порядок всю кузницу и подсобные помещения. Разобрал старые завалы, сделал полную инвентаризацию.
- Ну, и знаешь, нету... не нашли.
- Чего? - не понял Иванов, с трудом отрываясь от своих дум.
- Энергоконденсатора не нашли. Для ледников. Ну, такой... который... Помнишь, ты тогда... а я, значит...
Иванов убрал со стола тарелки, вилки, солонку из березовой коры. Покосился на чайник, который как раз собрался закипать, уже чуть посвистывал, как суслик.
- Не нашли, стало быть? И что же? Ты как на это?
Морщинистое лицо Технаря осветилось.
- Да новый начал делать, усиленный. То была - «Альфа»... будет - «Бета»...- Стал рисовать пальцем на столе одному ему понятный замысловатый чертеж из перекрещивающихся, перепутывающихся линий,- Там, понимаешь, в схеме...
Иванов, переставив миску с румяными яблоками с полки на стол, сел и призадумался. Подвигал лохматыми бровями.
- Увеличивать мировые запасы воды? Да. Все так. Дело нужное, хорошее. Но вот... аккуратно, очень аккуратно надо. Тонко и деликатно, продуманно. Без горячки, понимаешь? Кто только нынче на природу не воздействует, и люди, и духи,- все научились помаленьку... один возьмет и хищников надбавит, по его раскладке их маловато... другой луговые травы уберет, на его вкус их слишком много... Целого не видят, связи обрывают, путают. Вроде бы с самыми добрыми намерениями, а получается...
- Так что же? - спросил Технарь,- Не будем...
- Будем, будем. Приступим, как только сделаешь «Бету». По старой пословице: глаза страшатся, а руки делают. Всё с тобой сообразим, взвесим...
- Семь раз примерим,- солидно поддакнул Технарь,- Твой опыт, Борода... твоя, это... интуиция...
- Твои, железная душа, расчеты...- Иванов развеселился.- Уж как-нибудь выдюжим. А? - Толкнул Технаря в бок.- Спроворим.
Технарь тоже ответно двинул Иванова своим кривоватым плечом.
- Да чего... не оплошаем. Когда это мы с тобой...
Иванов встал, чтобы выключить чайник. Наступил накончик бороды, лениво и привычно чертыхнулся, перекол- довал ее в короткую, до пояса.
- Ну, «Бета», ладно, договорились. А «Альфа»?
- Что «Альфа»? - переспросил недоуменно Технарь.
- С воза упало, начисто пропало? Так, что ли?
- Да... я же тебе...
- А в плохие руки не могло попасть?
Технарь сумрачно молчал.
- Вот то-то и оно. Такая силища... да в плохие руки.- Иванов нагнулся к Технарю, заглянул в глаза.- Слушай, голуба, лиши-ка ты этот пропавший медальончик энергии. Уж постарайся! На всякий случай. Так будет спокойнее. Ты можешь это сделать на расстоянии? Не зная, где он находится? Если можешь, то сделай.
Технарь подпер щеку, глаза под приспущенными веками разбежались в стороны.
- Не так просто... Не враз... Нужен срок.
- Ну, назначь срок,- Иванов выставил две кружки в горошек, красную и синюю, для чаепития.-Да самый близкий, какой можешь. Слышишь? А то как бы не стряслось чего худого. Тебе как, чай сладкий, старица? Или вприкуску?
Сижу в своем узком редакционном кабинете и маюсь. Велено срочно вписать в чужой школьный очерк два высокотеоретических абзаца, где были бы всесторонне освещены идеи Ушинского, Песталоцци, Лесгафта, Яна Амоса Комен- ского и Макаренко. «Без этого легковесно»,- сказали в секретариате.
Все время дергают, не дают сосредоточиться. То и дело хлопает дверь.
- Слушай, где клей? Ты не брала мой клей?..
- Не знаете, куда уехал Ситников?
Звонит телефон. Внутренний. Властный голос дежурного по номеру.
- Быстро! Изменить заголовок: «Чародей маленькой ракетки». Рядом - «Чаяния жителей Чако».
Ох уж эти мне международники! Им небось не предлагают изменить. Нет, только нам.
- Колдун... маг,- лениво перебираю я.- «Волшебник маленькой ракетки». Не звучит.
- Это что, о настольном теннисе? Будет просто: «Выиграл соревнование». Без красот,- решает дежурный. И, не слушая меня, дает отбой.
Хлоп! Дверь. Просовывается голова.
- Ну как, готов Песталоцци?
- Готово, возьмите.- В последнюю минуту замечаю, что сказуемое не согласуется с подлежащим. Ладно, без меня дожмут, надо же им тоже что-то вписывать и вычеркивать. Сделаешь плохо - поправят, сделаешь хорошо - испортят.
Хлоп! На этот раз на пороге - юная твердокаменная Лариса из бюро проверки.
- Вот ваш автор пишет: «Наполеон...»
Звонит телефон. Городской. Это моя приятельница. Очень плохо слышно. Она, как всегда, часто сыплет словами:
- Скажи, ты не хочешь... предлагают... черное в желтую... тут одна предлагает... Маловато. Мне маловато. Ты худая, тебе...
Лариса с негодующим лицом стоит у меня над душой. Кричу в трубку:
- Позвони потом, ладно? У нас сдача номера. Самая запарка.
Не слышит. Говорит свое:
- Маловато в груди. И еще... к тебе дело одно... Знаешь МАТИ? Нет, МАДИ. Или, кажется, МАПИ. Дело в том...
- Позвони через двадцать минут.- Я кладу трубку.- Ну, так что там, Лариса?
- Ваш автор пишет: «Наполеон, который ненавидел Россию...» Как это проверить?
Возмущаюсь:
- Позвольте, он же объявил войну России! Это общеизвестно.
- Ну, я знаю, конечно, про войну. Но ее можно объявить и без ненависти. А вот где сказано, что он ненавидел? Нужен источник. Я зайду через полчаса.
Сумасшедший дом. Нормальный газетный сумасшедший дом. Пора бы привыкнуть.
Звонок телефона. Опять приятельница:
- Понимаешь, очень хороший мальчик... он сдавал, старался. Кажется, частично берут и с таким баллом. Но ему сказали, что вряд ли. В общем, сказали, что нет, не проходит. Если бы ты... ну, от газеты... Нет, нет, зачем проталкивать, ничего такого. Просто газета интересуется... получили письмо... Иногда действует, знаешь. Если надо, мы тебе напишем это письмо. Его мама. Или я, наконец. Ну, что тебе стоит, ничего незаконного. Просто сцросить, узнать...