Я пожелала не видеть этого, и теплая ладонь закрыла мне глаза.
– Это не моя мама, – вздохнул над ухом Саймон. – Моя была замечательная. Жаль, не могу вас познакомить, ее не стало осенью.
– Мне тоже… жаль… Я не знала, что так получится…
– И я не знал, – он убрал ладонь. Склепа уже не было, только звезды над головой и под ногами. – Когда шел сюда, думал о матери, что она запуталась и нуждается в помощи… Хотите расскажу, как мы прошли?
– Разве это важно? – всхлипнула я.
– Наверное, нет. Но у нас есть время, а я не могу придумать, о чем еще говорить. Это по крайней мере интересно.
– Саймон…
– Слушайте, я расскажу. Это доктор придумал. Он умный, я вам говорил. Когда она вынудила его дать клятву, он допустил ошибку в формулировке. Специально, потому что знал, что она заметит. И она заметила, конечно. Но не обратила внимания, что ошибка была не одна. Он сказал: ни словом, ни буквой. А полный текст клятвы: ни словом, ни буквой, ни жестом, ни каким другим способом не выдам… Он не мог ничего рассказать или написать, но мог кивать, например, если его о чем-то спросили бы. А инспектор Крейг умеет задавать правильные вопросы… Так странно, – Саймон почесал макушку и по-мальчишески сморщил нос. – Меня там не было, но я знаю, как все происходило. Это очень необычная книга… А потом они пришли за мной. Нужно было отвлечь ее, чтобы милорд Райхон и инспектор открыли портал. Привлекать больше людей было опасно, и мы не знали, что с вами, – только то, что вы еще живы… Дальше вы видели. Простите, что упустил сеть.
– Ничего, мы справились.
– Я знаю, – он опять улыбнулся, светло и безмятежно. – Я многое теперь знаю. Хоть, конечно, не все. Например, я не знаю, что будет… потом…
Я моргнула и вместо звезд увидела обваливающиеся стены старого корпуса. Казалось, прошло не больше секунды с того момента, как я подошла к Саймону. Эд, Оливер и Крейг были там же, где я их оставила. Возможно, время разделилось, мы жили сейчас в разных потоках…
– Мы что-нибудь придумаем, – я схватилась за книгу, но вырвать ее из крепких рук боевика не удалось. – Нужно найти описание ритуала, все источники, которые использовала ваша… она…
– Все в нашем доме. Но другого выхода нет. И времени тоже. Вы были заняты эти дни и не слышали: Мартина никто уже не помнит, а Камилла, как говорят, нашла другое место и уехала.
– Но…
– Есть еще кое-что, чего я не знаю, Элизабет. Я понятия не имею, что нужно говорить в таких случаях. Просто… бегите…
Книга вспыхнула у него в руках, но и тогда Саймон не отпустил ее.
– Бегите, – повторил он.
И улыбнулся опять. На прощание.
Полный отчаяния крик заставил меня обернуться.
Мисс Милс пришла в себя и увидела горящую книгу. Ненависть изуродовала ее лицо, глаза налились тьмой… Я ничего не успела бы сделать. Даже если бы вспомнила нужное плетение. Никто не успел бы. Библиотекарша выбросила вперед руку, и я, как никогда четко, рассмотрела пущенное в меня заклинание. Смертельное. Наверное, она держала его на крайний случай…
– Бет!
Поздно.
Но я поняла, отчего так спокоен Саймон: это совсем не страшно, когда знаешь, что сделал все правильно. Только обидно…
Горячая волна сбила меня с ног, и, падая, я успела увидеть, как закрутившаяся вокруг боевика воронка подхватила пламя с книжных страниц и подползла к мисс Милс. Вынырнула из огненного вихря рука, обняла библиотекаршу – ласково и крепко – и втянула внутрь…
А я так и не упала.
Сначала воздух – или какой-то телекинетик? – поймал меня у самого пола, а затем, когда с потолка посыпалась пыль и куски штукатурки, я почувствовала, как меня всасывает в портал.
Вот тебе и грузоперевозки «Райхон и Грин»…
– Бет! Бет, пожалуйста, посмотри на меня…
– Или затрясешь меня до смерти?
А еще целитель! Должен же чувствовать, что я жива.
Что, конечно, странно.
Но сейчас об этом некогда было думать: здание, из которого мы только что телепортировались, рушилось. Стены и крыша мялись, словно были сделаны из бумаги, и через минуту перед нами был только уменьшающийся на глазах бесформенный ком.
Вместе с развалинами заброшенного корпуса таяла и надежда, за которую я держалась до последнего. Никто больше не выберется из развалин. А вскоре и развалин не осталось.
Я прижалась к плечу Эда и пообещала себе, что не заплачу.
– Нет худа без добра, – вздохнул Крейг, присаживаясь на землю рядом с нами. – Сколько лет не знали, что с этим сараем делать. Теперь скверик разобьем, да, милорд?
Оливер не ответил.
– Хорошее платье, – сказал инспектор, который на нервах, наверное, просто не мог молчать. – Эльфийский шелк?
Я пожала плечами.
– Эльфийский, – кивнул себе старик. – Магия на нем эльфийская. Сама нить зачарована. Даже не нить, а еще шелкопряды, что эту нить тянут.
Значит, это не нервное.
А платье – не только голубое, но еще и волшебное.
– Хороший шелк, – продолжил Крейг, глядя на оставшийся на месте развалин пустырь. – Жалко, силы в нем уж нет, сгорела вся.
Значит, уже не волшебное.
Но Кару я при встрече поблагодарю.
– Волна мощная прошла, – не умолкал полицейский. – Многие заинтересуются. Там тоже, – ткнул пальцем в небо. – Понаедут теперь… Как отбиваться будем? Теперь-то все вспомнится…
– Отобьемся, – сказал угрюмо Оливер.
– Куда мы денемся? – согласился Крейг.
– Книги, – вспомнила я. – Саймон сказал, что они в их доме.
Нужно довести это до конца, чтобы его жертва не была напрасной.
Новый портал перенес нас к крыльцу оставшегося без хозяев дома. Крейг без хитростей выбил дверь.
Где искать нужные книги – никто не знал, а привлекать к этому делу еще людей было рискованно: мало ли кто еще захочет изменить свою судьбу? Судя по взглядам, которые бросал на нас инспектор, он и нам не очень-то доверял. В кабинете Крейг снял с полки первый подвернувшийся том, открыл и внезапно отшвырнул от себя. Из-под обложки вырвалось серое облачко.
– Проклятье!
– Оно самое.
Оливер устало привалился к дверному косяку.
На что ушли остатки его сил, растраченных еще в заброшенном корпусе на поддержание защитного купола, я поняла, когда Эдвард открыл еще одну книгу, и превращенные в пепел страницы осыпались на ковер.
Я и не подозревала, что можно проклясть книги. Зато теперь не нужно переживать, что описание ритуала попадет не в те руки.
– Ловко, – похвалил Крейг. – Все накрыл?
– Все в доме, – подтвердил ректор.
Эд, относившийся к книгам с особым пиететом, скривился, но промолчал. А мне нужно было найти еще кое-что. Найти и забрать. Потому что это не для следователей и специальных комиссий. Это даже не для меня. Для Германа, с которым мы пока не знакомы и который в этот момент, быть может, появился, перепугав соседей, в своей комнате. Стилет – хорошее прозвище. Но Стальной Волк лучше.
Интуиция меня не подвела: мальчишки – всегда мальчишки, все самое ценное они хранят под кроватями.
Оливер, увидев маску, нахмурился сильнее, но ни о чем не спросил. Меня вообще никто ни о чем не спрашивал, словно все и так знали, почему Саймон исчез вместе с книгой. А может, не хотели этого знать.
Но я им не позволила. Секунду назад казалось, и слова не выговорю, а тут вдруг прорвало. Мэйтин говорил, что возникшая после ритуала версия реальности не исчезнет бесследно, а значит, был шанс, что Саймона не забудут, и я хотела, чтобы его запомнили правильно.
Когда говорить стало не о чем, прижала к груди стальную маску и вышла на крыльцо. Остудить мысли, подышать свежим воздухом и утереть тайком от всех слезы, которые обещала не лить…
Зажмурилась и тут же распахнула глаза, испугавшись знакомой темноты.
Но темнота настигла меня.
– Нет! – заорала я на весь терминал. – Не смей!
– Ты выполнила миссию и вернешься в свой мир.
– Это и был мой мир!
Мой мир. Мои родители. Мои друзья. Моя академия. Мой мужчина.
Мое!
– А как же Элизабет? – спросил, проявившись в луче света, Мэйтин.
– Я Элизабет! – топнула со злостью ногой и провалилась в пустоту.
После того, сколько раз сегодня мне пришлось падать, это не пугало. Если не думать о том, что я упаду на площадку рядом с чердачной лестницей старой трехэтажки…
Но я опустилась на знакомое мягкое облачко. И, кажется, догадалась, к чему этот антураж: на облачке Мэйтин рассказывает мне сказки.
– Лучше я тебе лекцию о вреде пьянства прочитаю, – ухмыльнулся он, падая рядом.
Нет, сказки интереснее. Например: жила-была девочка Элси…
– Которая любила выпить, – вставил вредный бог.
Не любила. Но случалось иногда. Почему бы и нет, если меру знать? Но с мерой Элси немного ошиблась…
– Раза в два.
Неважно.
– Неважно у тебя получается сказки рассказывать, – вздохнул Мэйтин. – Давно поняла?
– Сегодня. И раньше мысли были, но… не складывалось…
– Просто ты из тех, кого нужно по голове стукнуть, чтобы она заработала.
– Мог объяснить в первый же день.
– И ты поверила бы? Сомневаюсь. Потому я и выбрал для тебя ту правду, которую тебе легче было бы принять.
Как ни странно, он прав: тогда мне проще было поверить в то, что я попала в мир, который сама придумала, чем в то, что вернулась домой спустя долгих семь лет.
Семь лет – именно столько времени прошло со дня моей свадьбы. Со свадьбы Марины, в жизнь которой я случайно заглянула и в которой осталась, забыв себя.
Кто поверил бы в такое?
Но в одном мире может быть только одна версия человека, и это будет его изначальная версия, другая личность растворится в ней. Грайнвилль так говорил.
– И я сказал тебе тогда: ты услышала от него все, что нужно, – напомнил Мэйтин. – Трайс – мир Элизабет. Думал, ты поймешь.
– А еще ты говорил, что Элизабет – моя героиня.
Он пожал плечами:
– Одно другому не мешает. Пишут же люди автобиографии? Ты заблудилась, попала в мир Марины и приняла ее память. Свадьба, любовь – это так заманчиво для романтичной девушки. Ты должна была застрять там навсегда и умереть для Трайса. Но спустя несколько лет в жизни Марины произошла трагедия, с которой она не смогла справиться. Ее личность переживала кризис и в какой-то момент почти перестала существовать… И тогда проснулась Элси, которая, в отличие от Марины, все еще хотела жить. Причем хотела жить в своем мире. Ты начала вспоминать… Но это ничего не изменило бы, не запиши ты свои воспоминания. Я говорил, что на мир можно влиять извне. А ты такого понаписала, что я сам теперь не знаю, действительно ли все так и было или ты исказил