Он кивнул. Опустив голову, заглянул в лицо. Стало видно, что глаза у него не черные, а так же, как у моего знакомого бога, меняют цвет. Оставаясь темными, отливают то зеленью глубоководья, то лиловыми сполохами грозового неба. А если всматриваться в них долго-долго, можно увидеть ночное небо и звезды… моего мира… Орион и Большую Медведицу…
«Правда?» – потянулся ко мне снежной мордой единорог.
«Правда», – я коснулась его лба в основании длинного рога.
Мысли улетучились. Страхи и сомнения, тревоги последних недель – ничего не осталось. Только мягкая шерсть под рукой. Грива, молочными струями просачивающаяся между пальцев. Теплое дыхание. Запах прогретого солнцем луга, трав и влажной земли… хрустящего хлеба… моря… осеннего леса, прелых листьев, хвои и грибов… свежей наволочки под щекой…
– И как?.. – Грин откашлялся и попросил деловито: – Опишите свои ощущения.
– Приятно.
– И только?
– Нет.
Слов не хватило бы, чтобы рассказать о далеких звездах в темных глазах, о тысяче запахов, сплетшихся между собой, но не смешавшихся, и разливающейся по телу неге…
Доктор это понял.
– Попробуйте подобрать ассоциации, – сказал он. – Первое, что приходит на ум.
– Первое? – в голове смешалось столько образов, что сложно было выбрать один. – Наверное, солнце. Солнце в лужах… Или дождь. Капли текут по стеклу, ветер гудит… а ты дома, в тепле, в руках чашка с горячим чаем, кот на коленях…
– Продолжайте.
– Смех. Без причины, когда тебе просто хорошо и радуешься всему… Музыка во сне. Полет… Мамина улыбка. Качели на яблоне…
И печаль. Тихая, спокойная печаль, когда отпускаешь боль, понимаешь, что ничего не изменить, никого не вернуть и надо жить дальше. За миг до того, как снова защемит сердце и слезы польются из глаз. Но этот миг, целый миг, ты счастлив…
– Тепло, – продолжила для Грина. – Приятное… мурашечное такое тепло.
– Мурашечное тепло, – растянул он, записывая под собственную диктовку. – Пожалуй, на сегодня хватит.
Единорог, потершись напоследок о мою ладонь, послушно отбрел в сторону.
А как же грандиозные научные эксперименты?
– Пойдемте, Бет, – поторопил доктор, заметив мою растерянность. – Мне нужно возвращаться в лечебницу, вам тоже, а леди Каролайн мерзнет в саду.
– Да, леди, – вспомнила я. – Зачем она вообще? Чем мы можем навредить единорогу?
– Мы целители. Я, по крайней мере. А это существо, капли крови которого хватит, чтобы вылечить всех наших сегодняшних пациентов. Вы же слышали о свойствах его крови? Лекарство от всех болезней, бальзам для любых ран и абсолютное противоядие. Заманчиво, согласитесь.
– Вы же не собираетесь…
– Нет, конечно! – с негодованием посмотрел на меня доктор. – Если бы мне позволили, аккуратно, шприцем… Ан нет, это еще хуже, чем оперировать эльфов! Там только рук обагрять нельзя, а тут запрет на любое кровопускание!
Единорог тихонько заржал: я тут ни при чем, таковы законы.
– Идемте, – смягчившись, повторил Грин. – Продолжим в другой раз.
Глава 22
Прощание с леди Каролайн, портал, больничное крыльцо.
Мы отсутствовали не дольше получаса, а все вокруг изменилось. Что-то потеряло смысл, что-то обрело новый. Эмоции утратили остроту. Мысли не метались в голове всполошенными птицами, а текли плавно и размеренно. Хватайся за любую – и, быть может, она приведет тебя к ответу. Приятный, но, увы, проходящий эффект от общения с волшебным существом. Магия, не людская и не эльфийская, а истинная магия этого мира, привязавшись ко мне словно запах чужих духов, постепенно таяла…
– Благодарю за помощь, мисс Аштон, – поклонился Грин, остановившись у дверей своего кабинета.
От него снова веяло тревогой, неминуемой бедой, болью. Но пока эти чувства были еще недостаточно сильны, не сильнее понимания, что это тоже побочный эффект. К сожалению, стойкий.
– Я больше не мышь? – успела улыбнуться я до того, как знакомая дрожь коснулась пальцев.
– Сегодня уже нет.
Судя по тому, как быстро закрылась за ним дверь, доктор понял, что все вернулось на круги своя, и решил не играть с моей повышенной восприимчивостью. Я подумала, что при следующей встрече нужно поблагодарить за это.
Но следующая встреча состоялась скорее, чем я рассчитывала, и о благодарности я к тому времени забыла.
– Доктор Грин отдал вам вопросы? – спросила леди Райс, закончив рассказ о чудесных малышках миссис Перли.
– Какие вопросы? – я ждала, что наставница поинтересуется, куда и зачем я отлучалась, и сразу не поняла, о чем она говорит.
– К экзамену по анатомии. Я объяснила профессору Джакоби вашу ситуацию с переводом, и он обещал дать билеты, по которым вам придется отвечать. На кафедру мне сейчас зайти некогда, вот я и попросила Эдварда… доктора Грина. Он играет в лото с миссис Джакоби, вчера должен был быть у них… Элизабет, куда вы?
– Простите, леди Пенелопа. Я на минуточку.
Только убью кое-кого и вернусь.
В кабинет заведующего я ворвалась без стука, но одного взгляда на сидевшего за столом доктора хватило, чтобы запал сошел на нет. Один его взгляд – и захотелось бежать обратно.
– Как вчера сыграли в лото? – зло осведомилась я, пересилив гнавший прочь страх.
– Проигрался вчистую. При том что вместо фишек было миндальное печенье, которое я обожаю, горю моему не было предела.
– Вы бесчестный человек!
– Обычно нет, – покачал он головой. – Но вы ведь не поверите?
– После вашего тухлого сыра?
– Сыр не тухлый, он… с плесенью. Сыр с плесенью и под хорошее вино, а? Хотя признаю, это на любителя. Но ведь анатомия не единственный экзамен, который вам предстоит сдавать, да… Бет?
Что я должна была сказать? Что сдам экзамены без его помощи, а в посольство больше не пойду? И кому бы я сделала хуже?
Нет, я согласилась.
Может, кое-кто и мнил себя гениальным манипулятором, думая, что заполучил себе послушную мышку, – пусть. Зато этот кое-кто никогда не сможет подступиться к единорогу и будет слюнки глотать, наблюдая со стороны, как я «устанавливаю контакт» с дивным существом.
Я думала о единороге остаток времени в лечебнице, рассеянно просматривая билеты. В столовой. В своей комнате, когда переодевалась для тренировки с Саймоном. По дороге на боевой факультет. Вспоминала переливчатые глаза под инеевыми ресницами. Теплые губы, осторожно касавшиеся моей ладони. Шелковистую гриву под пальцами…
И не сразу заметила появившегося передо мной эльфа.
– Добрый день, Илси.
– Добрый… – я едва успела притормозить, чтобы не врезаться в него. – Грайнвилль.
О нем я тоже думала. Давно, еще до единорога. Хотела поговорить, но так и не придумала, как спросить притворяющегося моим другом нелюдя, что он делал в зеркале из моего сна рядом с Элси?
– Ты была в посольстве, – сказал эльф.
– Была, – признала я.
– Что сказал тебе кэллапиа?
– Разве единороги умеют говорить? – неискренне удивилась я.
– А как тебе понравилась леди Каролайн? – забыв о предыдущем вопросе, спросил Грайнвилль.
– Она милая.
– Лорд Эрентвилль сделает преемником того, кто станет ее мужем. А я уже в том возрасте, когда мужчина моего народа может взять в дом жену.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Чтобы ты поняла, что я по-прежнему честен с тобой. И тоже была честна. Ты обижена на меня, Илси?
– С чего ты взял?
– Ты не говоришь со мной, как раньше, после той ночи в бестиарии.
Я оступилась, сердце забилось о ребра. Элси не помнила той ночи. А наутро на ее месте уже была я.
– Тайны на обмен, – сказал эльф.
– Что? – я остановилась и посмотрела в сверкающие льдинки, заменявшие ему глаза.
– Тайны на обмен. Я сказал тебе тайну, а ты скажешь мне свою. Разве друзья так не делают?
Все это было бы смешно…
– Нет, Грайнвилль, друзья так не делают. Люди так не делают. То, что ты открыл мне тайну, не обязывает меня поступать так же.
– Я знаю. Но подумал, что, если сделаю первый шаг… Я тревожусь о тебе. Ты изменилась, и мне неприятно думать, что в этом есть моя вина.
Что же там произошло? Хоть намекнул бы.
Элизабет пошла в бестиарий, чтобы устроить «сюрприз» Оливеру. Так она сказала подругам. А на самом деле хотела встретиться с Грайнвиллем? Нет, я бы помнила. Пусть не саму ночь, а то, как договаривалась с эльфом о встрече. Значит, увиделись они случайно.
– Почему ты думаешь, что в чем-то виноват? – спросила я осторожно.
– Я помог тебе тогда, хоть и не должен был этого делать.
Шрамы на его щеках зашевелились. Рисунок расплылся на мгновение, а после вновь стал четким, но будто немного другим. Это отвлекало. Завораживало… Гипнотизировало?
– Ты молода и неопытна, Илси. В тебе есть кровь моего народа – это дополнительная сила для тебя, но и дополнительная опасность. Мне стоило подумать об этом, но я… заболел твоим вдохновением. Не знаю, говорят ли так люди.
– Не говорят. Но я понимаю, о чем ты.
Оливер сказал, что потратил полчаса, чтобы утихомирить разгулявшихся мумий. С его силой возиться так долго с заклинанием, сплетенным третьекурсницей? Странно, что он сам ничего не заподозрил. Наличия у этой третьекурсницы приятеля-эльфа, например, который «заболел ее вдохновением» к розыгрышам.
Наши способности не сочетаются. Даже полукровки владеют либо только людской, либо только эльфийской магией. Однако если в эльфийских чарах они, как правило, слабы, то, получив в наследство человеческий дар, часто превосходят по силе чистокровных людей. Элизабет этого превосходства прежде не чувствовала, но, видимо, Грайнвилль каким-то образом помог ей нарастить мощь заклинания, используя силу эльфийской крови. Теперь переживал из-за последствий этого эксперимента.
– Все в порядке, – уверила я его. – С утра мне влетело от ректора, но это уже в прошлом.
– Я беспокоюсь не из-за этого, Илси. Я боюсь, что новый опыт был преждевременным для тебя. Ты стала странно вести себя после того случая. Говорить странные вещи.