– Конечно. Если вас интересует, у меня есть полный список. Там были редкие издания.
– «Истоки волшебства», например.
– «Истоки волшебства», – кивнула леди Пенелопа. – Едва ли не первые печатные книги по истории магии. Отпечатаны в единственном экземпляре в трех томах.
– В трех, – согласился Крейг. – Если верить библиотечной описи. А если верить Эдриану Кроншайскому, в своих трудах ссылавшемуся на «Истоки», – в четырех.
– Эдриан Кроншайский? – переспросила я в воцарившейся тишине. – Тот самый, что написал «Драконий век»?
– Тот самый, что в позапрошлом столетии преподавал в нашей академии историю мистических существ и попутно проводил изыскания по этой теме, – дополнил милорд Райхон. – Очевидно, он имел доступ к личной библиотеке тогдашнего главы академии, где и ознакомился с четырехтомником, как теперь оказалось. Реальность меняется не сразу, но, если мы ничего не предпримем, в скором времени изменения коснутся и книг Кроншайского, и «Истоки волшебства» навсегда превратятся в трехтомник. Тогда как в четвертом томе, подозреваю, содержатся инструкции по проведению нужного нам ритуала.
– Ненужного нам ритуала, – прогудел Гриффит. – Совсем это нам не нужно. Искажения реальности, одно меняет все… Убивать за такое. Просто брать и убивать.
Произнес он это негромко, размеренно, но у меня мурашки поползли по спине. О чем думал этот человек? Не о том ли, что в прежней реальности, возможно, не произошло несчастного случая, изуродовавшего его и лишившего его сына слуха? Или что-то хорошее, чего он теперь не помнит, навсегда осталось там?
– Да, искажения реальности влекут за собой изменения помимо тех, ради которых был проведен ритуал, – подтвердил ректор. – И лучшее, что можно сделать, – вернуть историю в ее естественное русло.
Другие люди, успешные, счастливые, никогда и ничего не терявшие, могли не согласиться с ним в том, что касалось обратных изменений. Они боялись бы за свое настоящее, которое, быть может, являлось следствием искаженного прошлого. У тех, кто сидел за столом, таких сомнений не было.
– Первое, чем мы должны озаботиться, – строжайшая секретность, – продолжал Оливер. – Если у злоумышленника есть возможность влиять на скорость изменений, не будем давать ему повод это сделать. Второе: сбор информации. Все, что нам известно о магии драконов… Мисс Милс, этот вопрос должны курировать вы. Профессор Брок вам поможет. Мистера Гриффита я хотел бы попросить…
– Да? – правовед поднял голову.
– Для записей мисс Аштон нужен носитель с долгосрочной защитой. Вам ведь известна технология оформления законодательных документов? Что-то, что невозможно испортить или подделать.
– Пергамент из человеческой кожи подошел бы, – без намека на шутку произнес Гриффит, коснувшись обожженного лица. – Но можно оформить в виде «золотой грамоты». Раньше так скреплялись вассальные клятвы. Пергамент обычный… обработать специальным раствором. Писать кровью…
– Чьей? – спросил Оливер.
– В идеале – самого писца. – Гриффит смерил меня оценивающим взглядом. – Но мисс Аштон быстро испишется. Поэтому моей, вашей – любого, кому не жаль отдать полпинты для общего блага. Ритуал, последствия которого мы хотим обратить, тоже проводился на крови. Возможно, у нас получится создать противовес и замедлить изменения. Листы пергамента сшить в книгу – и под замок. Мисс Аштон лучше тоже под замок…
– Я не хочу под замок! – выкрикнула я испуганно.
– Не будем излишне усердствовать с осторожностью, – едва заметно улыбнулся мне ректор.
– Как знаете, – обронил правовед. Прикрыл здоровый глаз ладонью, а стеклянным продолжал таращиться на нас. – На изготовление такой книги понадобится время. Неделя-две… Потом еще писать… Найти бы мерзавца – быстрее было бы.
– Убить? – уточнил Брок. – Обычно незавершенное заклинание разрушается, если устранить создавшего его мага.
– Книга, – прошептала я одними губами, перехватив взгляд Оливера.
Ректор кивнул.
– Наказание преступнику определит суд, – произнес он. – А нейтрализовать последствия ритуала, как мы полагаем, можно, уничтожив книгу, в которой записана новая судьба его инициатора. Не исключено, что это уничтожит и его самого, и суд не понадобится.
Кровожадность последней фразы вызвала удовлетворенную улыбку у Гриффита и заставила нервно поежиться мисс Милс.
– Думаете, человек, устроивший это, еще в академии? – спросила она.
– Уверен.
Слова свои Оливер ничем не подтвердил, но никто этого и не требовал. То ли доверяли его чутью, то ли сами хотели верить, что преступник далеко не ушел.
– Проводить вас? – спросил ректор, когда с разговорами закончили, и члены комиссии один за другим покинули зал.
Я, как и накануне, отказалась.
В холле меня поджидала мисс Милс.
– Мисс Аштон, хотела сказать вам… отлично…
Я непонимающе мотнула головой.
– По моему предмету – отлично, – разъяснила драконша. – Можете не тратить время на оформление доклада. У вас, как я понимаю, хватает забот. И понимаю теперь, чем вызван ваш интерес к этой теме.
Она пошла к выходу, а ко мне уже спешила леди Райс.
– Простите, леди Пенелопа, – потупилась я. – Я не могла вам рассказать.
– И не должны были, – отмахнулась она. – Мне так жаль, что это случилось именно с вами… Доктор Грин в курсе?
– Нет.
– Вот и хорошо. Мы и сами справимся, да?
Согласившись с тем, что не стоит отвлекать от прямых обязанностей ее нежно опекаемого заведующего, я наконец-то смогла зайти в гардероб за пальто. Оделась и вышла на крыльцо, над которым, разгоняя вечернюю мглу, горел фонарь…
– Мисс Аштон.
…выругалась мысленно и мило улыбнулась караулившему меня на ступеньках Броку.
– У меня к вам предложение, – заявил он с ходу. – Вы не могли бы презентовать мне немного своей крови? Для работы. Я сейчас почти не практикую, но кровь девственницы, проверенной и, так сказать, одобренной эноре кэллапиа и обладающей аномальными способностями… м-м-м…
– Я подумаю, – пообещала я, лишь бы от него отвязаться.
Сбежала с крыльца и нырнула в темную аллею, надеясь, что там меня не подстерегает Гриффит с интересными предложениями. Например, для пущей верности, снять-таки с кого-нибудь кожу. Но правовед, если и решил озаботиться этим вопросом, то без меня, и, пробежавшись немного, я остановилась, перевела дух и пошла дальше неспешным шагом…
– Элизабет.
Да они издеваются!
– Это я, – возникший из темноты Оливер выставил вперед ладонь, ошибочно подумав, что я замахнулась на него, потому что не узнала. – Решил все же проводить вас. Не порталом, так.
Ну, если так… Я оперлась на предложенную мне руку и мечтательно – хоть на мечты почти не осталось сил – прикрыла глаза: возможно, прогулка окажется лучше, чем я рассчитывала.
– Я хотел сказать вам…
Деловой тон разбил мечты в прах.
– Милорд, если это не требует немедленного решения, давайте отложим разговор.
И будем считать, что прогулка удалась.
Глава 29
Я стояла посреди зеленого луга. Над головой – глубокое чистое небо, солнце в зените. Впереди, далеко-далеко, начинается синий лес. Слева и справа тянутся до самого горизонта поля. Сзади…
Обернулась, и на сердце потеплело, когда увидела, кто идет ко мне по волнующемуся на ветру морю трав.
Здравствуй, чудо чудное. Здравствуй, мой хороший.
Наверное, так выглядели мои мечты: лето, солнце, белоснежная грива единорога под пальцами и никаких проблем…
Но мечты потому и зовутся мечтами, что они – не явь. Шаг, и под рукой вместо гладкой шерсти – холодная стена. Вместо летнего солнца – темнота терминала. Но и это ненадолго. Пол исчез из-под ног, а воздух стал густым и плотным, чтобы удержать меня какое-то время, а затем уронить в колючий серый песок. Снова.
И чего меня вечно тянет на промежуточный уровень?
– Промежуточный уровень – не синоним унылой пустоты, – передернул плечами Мэйтин. – Тот луг, лес, солнце – тоже промежуточный уровень. Но ты не удержалась на нем, ты не веришь.
– Во что?
Бог-мальчишка покачал головой:
– Не могу сказать. Потому что тогда ты будешь знать. А я уже объяснял: знание и вера – разные вещи.
– Значит, будем сидеть на песочке и молчать?
– Зачем? Наверняка у тебя много вопросов.
Вопросов хватало, но что-то подсказывало, что он и на половину не ответит.
– Не спросишь – не узнаешь, – подбодрил меня Мэйтин.
– Ладно, попробую. Начнем с простого. У меня две подруги и всего один лишний пригласительный на летучий корабль. Кого из них мне пригласить, и как сделать так, чтобы вторая не обиделась?
– Да у тебя сплошь проблемы, как я погляжу, – ухмыльнулся бог. – Но эту я помогу тебе решить. Пригласи обеих.
– Шикарное решение. Отдать оба билета? Я вообще-то тоже хотела полетать на «Крылатом».
– Полетаешь, – отозвался Мэйтин беспечно. – Помнишь, в прошлом году вы с Мэг поднимались на гоблинскую башню?
– С Сибил, Мэг не поднималась, – поправила я. – У нее голова разболелась.
– У нее всегда болит голова в таких ситуациях, – кивнул бог. – Она даже в ваше окно со второго этажа старается не выглядывать, а на лестницах крепко держится за перила.
– У Мэг боязнь высоты?
– Точно. Так что смело приглашай обеих. Даже ради полета на «Крылатом» Мэг себя не пересилит: там нужна длительная терапия.
Выходит, у подруги серьезные проблемы, а я этого даже не замечала.
– Ты многого не замечаешь, – упрекнул Мэйтин. – Нельзя так. Любая мелочь может оказаться ключом. У каждой странности должно быть объяснение. Учись видеть. И, меня ради, доводи начатое до конца!
Он набрал в горсть песка, сдавил в ладони и резко разжал пальцы. В воздух поднялся десяток разноцветных бабочек… И осыпался серой пылью.
– Вот и с тобой так, – поморщился Мэйтин.
– А можно прямо сказать, кто виноват и как все исправить?
– Как исправить – я говорил. Найди книгу. С виноватым сложнее. Человек, в стертой реальности проведший ритуал, в этой не делал ничего подобного. Понимаешь?