– Ну, – инспектор пожал плечами. – С ногами у меня снова неладно, на ветра, видать, крутит, вот и заходил к Эду пару раз. Заодно и про мисс нашу спросил.
– И?
– Ничего, говорит, хорошая девочка. Единорогу очень полюбилась. Единороги – они ж капризные, и девицы им надоедают быстро, какие б там непорочные ни были. А наша до сих пор не наскучила.
– И все?
– Я о другом не спрашивал. Интересно – сам с ним поговори.
– Не сегодня. Только…
– Наблюдение оставлю, – заверил Крейг. – Хотя за Эда я спокоен. Единорог неладное враз почуял бы, ему, поди, с изменениями этими память не отшибло. Так что насчет Грина подумай. Сам сказал, лишний присмотр нашей мисс не повредит, вот он бы и приглядел, пока она с ним. Все равно, если хотим все правильно провести, надо, чтобы она жила как живет, распорядок не меняла: занятия, тренировки, единорог опять же. Чтобы библиотекарь ничего не заподозрил, правильно?
– Правильно, – нехотя согласился Оливер.
– И самой ей знать не надо. Спокойнее будет.
– И беспечнее, – ректор уткнулся лбом в сцепленные замком руки. – Нет, если идти на такое, то…
Конец фразы я не расслышала. Уши заложило как в самолете во время взлета, и меня резко отбросило назад, в темноту. Я рванулась обратно к закрывающейся двери, но что-то, вернее, кто-то крепко держал меня за плечи. И ладно бы просто держал, так он еще и тряс меня.
– Бет!
Ну почему сейчас? Почему он?
Осознав, что сопротивление бесполезно, я позволила двери закрыться и, очутившись в кромешной темноте, открыла глаза. В неярком свете газовых рожков увидела перед собой лицо Грина и закрыла снова.
– Это лечебница, а не гостиница, – высказал мне доктор. – Вам что, спать негде?
– Простите, – пробормотала я. – Леди Пенелопа дала мне успокоительное, и, видимо…
– Покиньте палату.
Я села и покрутила головой, разминая затекшую шею.
– Сейчас же, – поторопил целитель.
– Почему?
Вместо ответа он снова приблизился ко мне.
– Неприятно? – в вопросе Грина непостижимым образом мешались сочувствие и издевка. – Это я еще ничего не делаю.
– Вы собираетесь…
Доктор отвернулся. Подошел к кровати, на которой лежал Рысь, в бинтах похожий на мумию.
– Выйдите, мисс Аштон. Закройте дверь и отойдите не менее чем на десять ярдов.
– Почему?
Вопрос тот же, но смысл другой.
Грин, не оборачиваясь, передернул плечами.
– Первый ответ: сам не знаю. У меня случаются бездумные и в чем-то благородные порывы. Второй: давно не лечил ожоговые раны и хочу убедиться, что помню, как это делается. Третий: сегодня я совершил безответственный поступок, теперь компенсирую это чем-нибудь полезным. Четвертый: вы оказали мне услугу, минимизировав негативные последствия моей беспечности, и в благодарность я решил ускорить выздоровление вашего друга. Пятый: интересно пронаблюдать, какой эффект окажет целительская магия на организм оборотня, мне нечасто приходилось с ними работать. Шестой: я стараюсь держать все здесь под личным контролем и участвовать в лечении всех и каждого. Это гордыня, но я не отказываю себе в маленьких слабостях. Седьмой… Вам еще недостаточно, Бет? Если нет, зайдите ко мне завтра, я составлю список подлиннее.
– Третий и четвертый мне нравятся, – сказала я, прежде чем выйти в коридор.
Прошла отмеренные мне Грином десять ярдов и остановилась. В кабинете наставницы решалась моя судьба, а я, вместо того чтобы бежать туда, топталась на лестнице. То спускалась на несколько ступенек, скользя ладонью по отполированным перилам, то поднималась, но в конце концов решила не дожидаться, пока Грин закончит, и поблагодарить его завтра, не рискуя быть выброшенной в серую пустыню.
Оливер и инспектор до сих пор заседали за столом леди Райс, которая ушла, доверив гостям ключи и запасы контрабандного кофе. Мне предложили выпить чашечку, «чтобы взбодриться». Извинились, что оставили в палате. О деле говорить избегали, зато настойчиво интересовались моим самочувствием. К согласию по вопросу «Нужно ли приманке знать о том, что она приманка» они, судя по всему, не пришли.
– Поздно уже, – сказал Крейг. – Завтра все обсудим. Как раз поджигатель наш в себя придет. Доктор Кленси сказал, утром заговорит уже.
– Утром? – переспросила я.
– Да, – подтвердил Оливер. – Мистер Эррол – сильный молодой человек, но беседовать с ним сейчас было бы жестоко с нашей стороны. Движения и даже разговор причинят ему боль, а к утру, как обещал доктор, лекарства и восстанавливающие заклинания подействуют, и можно будет…
– Кленси обещал? – уточнила я. В мозгу с треском заворочались шестеренки. – Он занимался ожогами, но о поводке он не знал, да?
– Да, я попросил доктора Грина не разглашать эту информацию.
Потому он и искал заведующего, когда Норвуда доставили в лечебницу. Грин вне подозрений благодаря нашим прогулкам к единорогу, а остальным знать не нужно.
– А что вы объяснили самому Грину по поводу поводка? – спросила я ректора.
– Что полиция и руководство академии разберутся.
– То есть, по сути, сказали, что это не его дело?
Я рассмеялась, не дождавшись ответа. Как все, оказывается, просто!
– Что с вами? – встревожился Оливер.
– Ничего. Можно еще кофе? В чистую чашку, пожалуйста. И три кусочка сахара.
Ожидание могло затянуться. Или закончиться ничем, ведь я не знала наверняка, как он поступит. Или знала? Я как раз закончила размешивать сахар под недоумевающими взглядами Оливера и Крейга, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошел Грин. Остановился перед столом, открыл рот…
– Кофе? – я пододвинула ему чашку.
Секундная пауза – и он усмехнулся в ответ. Приставил к столу стул, сел, отпил немного кофе и одобрительно хмыкнул.
Шесть вариантов ответа. В каждом – немного правды. Все вместе – большая ложь.
– Вы что-то хотели, доктор? – спросил Оливер, раньше инспектора придя в себя от удивления. – Помимо кофе?
– Перекусить не отказался бы. У вас нет печенья?
– Нет, – отрезал ректор.
– Есть сэндвич! – вспомнила я и вытащила из кармана завернутое в салфетку нечто. – Только он надкушенный и помялся немного.
– Пойдет.
– Не объясните, что тут происходит? – Оливер глядел то на меня, то на доктора, целиком засунувшего в рот мое угощение.
Я молчала, понимая, что не смогу ничего объяснить быстро и внятно, а Грин дожевал сэндвич и посмотрел на ректора.
– Что происходит? Я тоже хотел бы это знать.
Глава 34
Инспектор продолжал помешивать кофе. Звякнула о край чашки ложечка, а мне почудилось, будто это взгляды Оливера и Грина скрестились со звоном дуэльных клинков.
– О чем вы? – осведомился ректор холодно.
– Обо всем.
– Боюсь, «всё» не в вашей компетенции, доктор. Это внутренние дела академии.
– При всем уважении, милорд, – процедил целитель, – когда эти дела оказываются в моей лечебнице, они перестают быть вашими внутренними, а становятся нашими общими, вам так не кажется?
– Нет.
Не знаю, как долго они еще препирались бы, если бы не Крейг. Он негромко откашлялся, а когда буравящие друг друга взглядами маги никак на это не отреагировали, стукнул кулаком по столу.
– Простите, мисс, – извинился тут же, – стар я уже для расшаркиваний. А вы уймитесь оба, – тон его стал резким, один глаз уставился на Оливера, второй – на Грина, и мне пришло в голову, что никакое это не косоглазие, а редкая способность смотреть на все и сразу. – Ты, – морщинистый палец указал на ректора, – помолчи пока. А ты, – палец сменил направление, чуть ли не коснувшись лба доктора, – рассказывай, что знаешь и откуда.
– Мистер Крейг, – с укором выговорил Оливер, поглядев на полицейского, на меня и снова на полицейского.
– Ну простите, – хмыкнул инспектор. – Говорю же, стар уже, забываюсь. Никакого почтения ни к милорду ректору, ни к господину главному целителю. Только ить не вижу тут ни одного, ни второго. То ли петухи бойцовские – не знаешь, на которого ставить, – то ли детишки, игрушку не поделившие. Верно я говорю, мисс?
Мисс хватило благоразумия промолчать.
– Давай, рассказывай…те, – потребовал Крейг, и оба его глаза сошлись на Грине. – А вы, милорд, кофейку нам еще сварите, замечательный он у вас выходит. И по шкафам посмотрите: не может быть, чтобы леди Райс съестного не припасла. Доктору нашему не помешает. – Полицейский потянулся рукой к Грину и ощупал воздух вокруг его головы: – Мальчишку починил? Силы вбухал немерено, вижу. Парня хоть сейчас выписывай, да? А остаточный след от поводка не убрал, небось?
– Не умею, – заявил доктор, откинувшись на спинку стула.
– Не страшно, – растянул инспектор. – Само к утру развеется. Но если бы знающий человек подцепил…
– Случайно, – вставил Грин.
– Конечно случайно, – мрачно согласился Оливер. – Никто не подозревает вас в злонамеренных действиях.
– Мои действия исключительно добронамеренны.
Едва начавшийся второй раунд прервал гонг: инспектор снова стукнул кулаком по столу. Несильно в этот раз, но развести бойцов по углам хватило, и дальше разговор продолжился уже спокойно. На эльфийском.
Когда Грин без предупреждения перешел на язык длинноухих, я решила, что доктор хочет защитить мои нежные ушки от грубой брани, но, когда Оливер ответил, поняла, что меня оградили даже от пассивного участия в беседе, поскольку говорили маги не на новейшем эльфийском, который я худо-бедно знала, а на том малоизвестном диалекте, на котором Грин объяснялся с эльфами во время памятной операции.
Инспектор прислушивался, смотрел на обоих с отеческой гордостью. «Могут же, если хотят, оболтусы», – читалось в расфокусированном взгляде.
«Могут», – соглашалась я. До белого каления меня довести они могут.
Чем дольше они общались, тем ровнее становился тон разговора. Доктор избавился от желчной ухмылки, речь его стала менее эмоциональной, зато в голосе и лице ректора эмоций прибавилось, а это уже говорило о некотором расположении к Грину – милорд Райхон не со всяким позволял себе выйти из образа.