– Собирался. Но меня кто-то опередил. Леди Райс или доктор Грин?
– Лорд Эрентвилль.
– Вы и посла очаровали, что он расщедрился аж на два пригласительных? – улыбнулся Оливер.
– Нет, второе мне отдал доктор Грин, он не хочет лететь. А что значит «и посла»? Кого я… Ой… Мне пора, простите, милорд…
Вот это точно была Элси, а не я! Я не теряюсь, если меня зовут на свидание, язык у меня не липнет к небу, когда мужчина пытается сделать мне комплимент, а краснеть я разучилась давным-давно.
Но это я, а Элизабет…
– Дура, – прошептала я, остановившись в холле у зеркала.
И улыбка у нее совершенно дурацкая.
Глава 37
На следующий день Грин взял внеплановый выходной. Весть об этом событии переходила из уст в уста, врачи, медсестры, медбратья, санитары и санитарки ломали головы над причинами, по которым заведующий, и плановых выходных не жаловавший, внезапно не вышел на работу в понедельник. Особо впечатлительные усматривали в этом предвестие ужасных катаклизмов, а если и дальше так пойдет – конца света. Кажется, только леди Райс не нервничала: она-то знала о связи между Грином и Евой Кингслей и, думаю, представляла его самочувствие.
Меня же все более чем устраивало. И доктор отдохнет, и мне не придется с ним встречаться. Казалось бы, вчера ничего такого не произошло, но, вспоминая, я отчего-то чувствовала себя неловко. Даже предстоящая встреча с Оливером после неудавшегося приглашения смущала меньше.
– Добрый день, мистер Адамс, – придя в ректорат, приветливо поздоровалась я с секретарем.
Тот глянул на меня с привычным недовольством, выдвинул ящик стола, взял что-то…
…а в следующий миг оказался у меня за спиной.
Перед глазами мелькнуло лезвие ножа.
– Думаете, добрый, мисс?
Я вскрикнула – единственная реакция, которой ожидала от себя в такой ситуации. А дальше, видимо, включились выработанные на тренировках рефлексы – извернувшись, я с силой отвела от себя руку с оружием и ударила секретаря локтем в живот. Потом, резко откинувшись, головой… не знаю куда… Безрезультатно. Он был сильнее, и не исключено, что использовал какие-то чары, так как движения давались мне с огромным трудом, но, наверное, в мыслях у него засело во что бы то ни стало перерезать мне горло, и сделать что-либо другое он даже не пытался: держал меня одной рукой, а ножом тянулся к моей шее…
– Джерри! – Голос Оливера раздался в тот момент, когда лезвие оцарапало мне подбородок. – Джерри, отпусти ее!
– Ты не понимаешь, – прошипел мне в ухо Адамс.
Джерри Адамс – идиотское имечко.
– Я все понимаю, – выставив вперед открытые ладони, ректор приближался к нам. – Понимаю, поверь. Ты же не хочешь навредить Элизабет? Тебе ведь это не нужно…
– Нужно! – выцедил секретарь, и нож, который я отталкивала уже двумя руками, вжался в кожу на шее. – Я должен… тогда она вернется…
– Не должен, Джерри, – продолжал уверять Оливер. Взглянул на меня мельком, а после смотрел лишь на Адамса, и в глазах его не было ни злости, ни угрозы – только страх и непонятная мне боль. – Это не твое желание, Джерри. Тобой управляют. Ты же никогда не позволял никому управлять тобой. Вспомни: никому.
– Никому, – эхом повторил Адамс.
– Никому и никогда, – отчеканил ректор, не сводя с него взгляда. – И сейчас не позволишь.
– Не поз-з-з… – слова сменились скрежетом зубов.
– Отпусти нож, Джерри. Просто разожми пальцы, ты сможешь.
– Нет, – секретарь не говорил уже – шептал еле слышно. – Не смогу.
– Сможешь, я знаю.
– Что знаешь? – выдавил тяжело Адамс. Казалось, каждое осмысленное слово причиняет ему боль. – Что… со мной?
– Тобой пытаются управлять. Но ты сильнее, Джерри, я знаю. И ты знаешь: я никогда в тебе не сомневался.
А я уже очень сомневалась, что мне не распорют-таки горло.
– Думаешь, ошейник? – прохрипел секретарь. – Как на… том мальчишке?
– Возможно, – осторожно ответил ректор. – Если так, я его сниму. Это не сложно…
– Не сложно, – прошептал Адамс, медленно отводя руку с ножом. – Я сниму.
Я не шевелилась. Нельзя провоцировать человека, находящегося под действием темных чар. Разве что сделать все быстро, но на это у меня не хватило бы сил.
– Я сниму, – повторил секретарь. Резко толкнул меня в спину, и я полетела вперед, видя перед собой перекошенное лицо Оливера.
Прежде чем я упала на колени, позади меня рухнул и забился в судорогах Адамс. Ректор с утробным рыком рванул к нему. Когда я смогла подняться, он уже стоял на коленях рядом с секретарем, зажимая рану на шее молодого человека платком.
Платок был слишком мал, кровь сочилась между пальцев Оливера и впитывалась в темный ворсистый ковер, становившийся еще темнее.
– Вот, – я схватила висевший на стуле Адамса шарф.
Оливер рванул его с такой силой, что я, не успев разжать пальцев, оказалась на полу рядом с ним.
– Держи, – приказал он сквозь зубы, прижав мою ладонь к быстро напитавшейся кровью ткани. – Держи и не вздумай отпустить его.
Вцепился одной рукой в мое плечо, второй в уже не вздрагивающего секретаря, и нас втянуло в темную дыру портала, чтобы через долю секунды выкинуть в холле лечебницы, откуда я не так давно вышла в самом прекрасном расположении духа.
– Доктора! – проорал Оливер. – Быстро! Грина!
– Его сегодня нет, – прошептала я.
– Найдут. Убью тварь. Глотку вырву собственными руками.
Последние две реплики относились уже не к доктору, и, глядя на искаженное ненавистью лицо ректора, истинному их адресату я не завидовала.
В маленькой комнатке, где мы сидели, не было часов, но я и без них понимала, что операция идет уже долго. Это вселяло надежду: значит, мистер Адамс жив, с трупом Грин не возился бы.
Не знаю, как его вызвали так быстро – порталами, видимо, – но к тому моменту, как секретаря перенесли из холла в операционную, доктор был уже там. Мотнул головой, отказом ответив на неозвученную просьбу Оливера остаться с раненым, и дверь захлопнулась. Ректор долго сверлил ее взглядом, а после присел на одну из стоявших вдоль стен скамеек. Я могла бы уйти, но вместо этого села рядом, и он не глядя нащупал и сжал мою руку.
Так мы и сидели, молча, сцепившись перепачканными в чужой крови пальцами, пока не пришел Крейг.
– Как? – спросил коротко.
– Не рассмотрел, – с трудом шевеля губами, ответил Оливер. – Похоже, но другое. Крючки на ментальном уровне.
– Нашел, значит, гад, как за живое зацепить. Ладно, поищем.
Инспектор ушел, но позже вернулся. Может, через десять минут. Может, через час.
– Нашли? – спросил Оливер.
– Тебе не понравится.
– Я догадывался.
– Знал? – уточнил Крейг.
– Догадывался, – повторил ректор сквозь зубы.
– А кто-то знал. – Инспектора я за Оливером не видела, слышала только, как он ворочается на скамейке, словно ищет что-то в карманах, потом – негромкое бульканье. – Глотни вот.
Оливер взял обтянутую кожей флягу и долго-долго смотрел на нее. А когда решился наконец пригубить, открылась дверь в операционную и вышел Грин. Каких усилий стоила ему операция, можно было представить по тому, как у меня потемнело в глазах, а рот наполнился горькой слюной.
Фляга вылетела из руки милорда Райхона и оказалась у доктора. Тот сделал большой глоток и шумно выдохнул.
– Жить будет.
Пальцы Оливера, сомкнувшиеся на моем запястье, задрожали.
– Он потерял много крови, – добавил Грин. – Надо делать переливание, и чем скорее, тем лучше. Кровь близкого родственника, думаю, подойдет, но нужно проверить…
– Я… – ректор вскочил со скамьи. – Я до гроба ваш должник…
– Я не ростовщик, – перебил взволнованную речь Грин. – Должники мне не нужны.
– Хотите кофе? – спросила я, прежде чем сама смогла понять зачем. Он выглядел изнеможенным, и в голове само собой всплыло: кофе, крепкий, три кусочка сахара.
– Вы идиотка? – со смесью злости и удивления поглядел на меня доктор.
– Нет.
– Да! – он скрылся в операционной, дверь захлопнулась. Но в следующую секунду открылась снова. – Да, я хочу кофе. Оставьте на столе… через пятнадцать минут…
Я дошла до уборной и долго отмывала руки, стараясь не смотреть ни в зеркало над раковиной, ни на стекающую с пальцев алую пену. По пути к кабинету Грина размышляла, остались ли у него еще чашки, или он все уже разгрохал.
– Ты?! – возопила рассевшаяся на месте заведующего Белинда. – Что ты тут делаешь?
«А ты?» – могла бы спросить я. Вряд ли Грин поручил ей рыться в своем столе.
– Доктор закончил операцию. Попросил сварить кофе.
– Я сама всё сделаю! – заявила рыжая.
– Ему не нужно всё. Только кофе.
Просто кофе. Без слащавого сюсюканья и томных взглядов, иначе чашки и правда закончатся.
– А ты, выходит, знаешь, что ему нужно, да? – она вскочила из-за стола и пошла в мою сторону. – Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Он ведь тебе даже не интересен, я помню, как ты кривилась, когда я о нем заговаривала… Но протекция – это другое, да? Сколько тебе еще учиться? Четыре года? Хочешь провести их под крылышком у Грина? Обхаживаешь его, вертишь тут своим тощим задом… Думаешь, никто не знает, ради чего? Я видела твои экзаменационные листы. Подписанные! Он такого не заслуживает! Не заслуживает такого отношения! Он… Он жизни спасает!
Я оценила воинственный настрой и растопыренные пальцы с острыми ноготками и покачала головой:
– Пока ты не сделала какую-нибудь глупость, Белинда, напомню: я училась на боевом. А Грин не будет сидеть у твоей постели и держать за руку. Ему некогда. Он жизни спасает, да.
Рыжая оказалась не такой дурой, как можно было заподозрить. Прошипела что-то и вылетела в коридор, по пути чуть не сбив с ног Крейга.
Тот посторонился, пропуская девицу, вошел в кабинет и прикрыл дверь.
– Не берите в голову, мисс, – сказал мне с отеческой лаской. – Не ей вам о протекции говорить… Услыхал случайно, не обессудьте. Эту красавицу миссис Ридли Эду подсунула, та, что старшей сестрой здесь. Она дама толковая, дела ведет справно, ему ей отказать неудобно было, да и Анабель, как назло, уехала. Вот та большая умница была и с доктором нашим школу прошла хорошую. Он ить не только за-ради кофе девчонок берет, учит потихоньку… И парней бы брал, так у тех же гонор, и у Эда гонор, вот и не держатся они при нем. А с девчонок, говорит, будет толк… С девушек, в смысле. Только не с этой. Потерпит он ее еще немного и спровадит по-хорошему…