– Добрый день, Элизабет, – поздоровался он, не поднимая головы. – Простите, мне нужно еще минут десять, чтобы закончить… или двадцать… Без Джерри я совсем запутался…
– Доктор Грин говорит…
– Да, я был в лечебнице, – судя по уверенно звучащему голосу, с потрясением милорд Райхон уже справился и не позволял себе раскиснуть снова. – Он выкарабкается, не сомневаюсь. Но я к тому времени рискую сойти с ума без толкового секретаря. Видели, какое сокровище подыскал мне мистер Крафт?
Делиться впечатлениями от «сокровища» я не стала. Присела в кресле у чайного столика и задумалась о жизни, в которой все так сложно и перепутанно.
Освободился ректор через полчаса. Может, и не закончил всё, что планировал, но сгреб решительно бумаги и отодвинул на край стола. Поинтересовался, не хочу ли я кофе, а узнав, что хочу, спросил, не возьму ли я на себя труд его сварить, так как доверять эту миссию даме в приемной ему не хотелось.
Известие об осведомленности эльфов его не удивило, а мои выводы, что ту осведомленность можно только принять к сведению, были в целом одобрены. Говорить снова стало не о чем, но Оливер сказал, что назначил на сегодня совещание комиссии, и предложил переждать оставшиеся два часа у него, если у меня нет других дел.
Дел у меня не было. А к кофе нашлось печенье и раскрошившийся шербет в мятом бумажном пакете.
– Расскажите что-нибудь, – попросил ректор, устроившись в соседнем кресле. – Неважно, о чем, только не о… Как прошел день в лечебнице? Или…
– Вы когда-нибудь видели лавандовое море? – спросила я и сама не поняла, откуда взялся этот вопрос. Может, навеяло цветом наряда временной секретарши.
– Однажды. Был проездом в одной из южных провинций, и мне порекомендовали как местную достопримечательность. Красиво.
– Наш загородный дом стоит посреди такого моря, – улыбнулась я, вспоминая. – Отец сделал маме подарок к моему рождению. С тех пор там на мили вокруг ничего не растет, кроме лаванды. Папа говорит, что он самый бездарный аграрий королевства.
– Лорд Арчибальд? – уточнил Оливер так, словно заподозрил у меня наличие еще одного отца.
– Он производит впечатление сурового и жесткого человека, да?
– Не то чтобы…
– Да. Он такой. С некоторыми людьми. Не всех же одаривать лавандовыми полями?
– Не все этого и заслуживают, – согласился ректор. – Но вас он, полагаю, подарками не обделяет.
– Ага. Однажды подарил мне целую яблоню.
– Любите яблоки?
– Не очень. Но на той яблоне висели качели.
На той яблоне и на другой тоже. Человеку не так много нужно для счастья. Иногда даже двум разным людям, оказывается, нужно одно и то же. Или все-таки не настолько разным? Или не двум?
Я рассказывала еще и еще, как тогда, в палате Норвуда, не чувствуя границ между собственной памятью и воспоминаниями Элизабет, а сама думала о родителях, уже не понимая чьих, и о магии.
Осознание. Первый опыт. Первые уроки.
Дар. Талант. Способности. Не три определения одного и того же, а три составляющие.
Дар есть у каждого мага. Он определяет умение человека взаимодействовать с преобразовательной энергией потоков.
Талант – то, к чему лежит душа. Область магии, в которой твой дар откроется лучше всего. При поступлении в академию нас заставили пройти десятки тестов, чтобы помочь определиться с выбором. Кто-то, как Сибил, знал свое предназначение еще до прихода сюда: провидцы отличаются от прочих магов, как совы от дневных птиц. У Мэг проявился талант к целительству. А я так рвалась на боевой, что не обратила внимания на другие результаты. Сейчас же надеялась, что я все-таки целитель.
Способности определяются направленностью фигур и плетений, которые тебе легче всего даются…
Размышления эти я продолжила и на совещании экстренно собранной комиссии. Тем паче для меня ничего экстренного и даже нового там не было. О магии думать было приятнее, чем вспоминать произошедшее с Джереми Адамсом или несколькими днями раньше с Норвудом.
Так вот, таланты и способности.
Обычно маг выбирает специальность, следуя за талантом. Но если не уверен или сомневается, что его талант будет востребован, идет туда, где сможет реализовать способности.
Вот Оливер – мастер проклятий со способностями телепортера. Пространственная физика, геометрия… еще что-то там пространственное. Высокая точность ориентирования на местности и отличный вестибулярный аппарат. Не сложилось бы с темными материями – подался бы в транспортники, настраивал бы каналы телепортационного сообщения.
А Грин – целитель со способностями телекинетика. Не пошел бы в медицину – мог заниматься такелажными работами.
Я даже придумала, как бы они с Оливером работали вместе. И вывеску себе представила: «Райхон и Грин, портальные грузоперевозки».
На этот месте меня ненадолго отвлек Крейг, и я задумалась и о нем тоже. Какой у него талант, способности и специальность согласно диплому – я не знала, но, рассудив, что Олли и Эд при всех их достоинствах с такой серьезной фирмой не справятся, назначила инспектора исполнительным директором. Себя записала в секретари. Все равно ничего другого не умею…
Совещание?
Да, люди вокруг о чем-то совещались. Я ловила обрывки разговора, но улов был небогат. Книга Гриффита будет готова через пять дней, и меня усадят писать. Кровью. После того, сколько крови недавно пришлось смывать с рук, это не вызывало ни страха, ни брезгливости. А пока книги нет, остается ждать библиотекаря, который придет меня убивать…
– Еще вопросы? – Оливеру наскучила пустая болтовня, и он решил закончить собрание, которое не стоило и начинать.
– Если позволите, милорд, – подала голос леди Пенелопа, как и я, на протяжении совещания думавшая явно о чем-то другом. – Что бедняжка Лидия делает в вашей приемной? Эта особа…
– Эта особа – единственный человек, хоть что-то смыслящий в делопроизводстве и не занятый на данный момент другой работой, – несколько резко отреагировал ректор.
– Но она распугает вам всех посетителей.
– Вот и прекрасно.
Я сообразила, что они говорят о фиалко-овчарке, но чем она так страшна, не поняла.
Покинув вместе со всеми зал совещаний, притормозила в приемной, со стороны присматриваясь к дамочке в рюшах. Та провожала уходивших магов. Брезгливо покривилась на изуродованное лицо Гриффита. Улыбнулась в ответ на улыбку Брока. Нахмурилась при приближении леди Райс. Кивнула пожелавшей ей всего доброго мисс Милс, а после долго и сосредоточенно чесала нос. Ничего страшного и даже странного.
Я пожала плечами и пошла к выходу, по пути не забыв попрощаться с секретаршей.
– Ага, – она подозрительно прищурилась. – Уморила ребеночка?
Я шарахнулась от стола, хапнула ртом воздуха, но тот горьким комом застрял в горле.
– Уморила, – припечатала секретарша. И захлопала растерянно ресницами: – А нового где взяла?
Сумасшедшая.
Я вылетела из приемной. Тяжело привалилась к стене в коридоре и перевела дух.
Однозначно сумасшедшая.
Зажмурилась. Уши заложило… как тогда от визга…
«Она же сумасшедшая! Ребенка! Украла! Ее в психушке запереть надо!»
– Что случилось, Элизабет? – подошла ко мне мисс Милс. – Лидия вам что-то сказала? Не обращайте внимания. Она странноватая, но безобидная.
– Что с ней не так?
– О, старая история! – махнула рукой драконша, и я подумала, что в последние дни только и узнаю старые, совершенно несекретные истории, до которых прежде мне и дела не было. – Лидия училась у профессора Крафта, когда тот еще не был проректором. А потом… Не знаю подробностей, какой-то несчастный случай. Ошибка в заклинании, ментальный удар… Иногда она вполне нормальна, если не замечать ее безвкусных нарядов, а иногда немного чудит. Мистер Крафт считает себя виноватым в том, что с нею случилось, вот и держит ее при себе столько лет. А сегодня у бедняжки настоящий праздник – она стала секретарем ректора, пусть и временно. Неудивительно, что разволновалась и могла что-то…
Объяснения не помогли.
Умом я понимала, что не нужно зацикливаться на словах чудаковатой секретарши, но разбуженную этими словами память голос разума не заглушил.
Даже то, что Оливер догнал меня через пять минут после того, как я покинула главный корпус, не подняло настроения, и вместо прогулки я попросила ректора телепортировать меня к общежитию. Накапала себе успокоительных капель, для верности увеличив дозу, и завалилась в постель.
Снились мне, вопреки опасениям, не кошмары. Снилась мне процветающая фирма портальных грузоперевозок «Райхон и Грин».
По деревянному настилу отправной площадки бродил, утопив руки в широких карманах робы, Оливер Райхон, качал обритой наголо головой и ругал заказчиков, проплативших доставку негабаритного груза.
В углу площадки сидел на стуле обряженный в серую хламиду Эдвард Грин. Курил трубку, задумчиво чесал длинную седую бороду, сверлил взглядом тот самый негабаритный груз – накрытое брезентом бесформенное нечто – и шептал удрученно: «Ты не пройдешь».
Белинда в коротеньком платьице и с огромным бантом на голове прыгала вокруг Грина, ловила пускаемые им колечки дыма и пыталась надеть себе на палец.
Под брезентом что-то шевелилось. Где-то, не умолкая, звонил телефон. А вокруг площадки клубился густой сизый туман.
«Вы должны это записать», – строго велела мне, появившись из тумана, мисс Милс.
«Ага. А как же! – сказала ей я. – А вдруг оно сбудется?»
«Ну и пусть сбывается, – разрешил туман голосом Крейга. – Что плохого? Все живы, все здоровы, все счастливы»…
Поутру я долго еще подхихикивала, вспоминая то бритоголового ректора, то бородатого доктора. Когда после обхода Грин зашел к леди Райс, сдержаться было особенно трудно.
– С вами все в порядке, Бет? – поинтересовался он, спровадив наставницу из кабинета за какими-то выписками.
– Угу, – промычала я, стараясь задавить неуместную улыбку.
– А со мной? – целитель поглядел на свое отражение в темном стекле, закрывавшем полочки с готовыми снадобьями. – Вы так смотрите, словно у меня рога выросли.