– Странно, что никто из летевших с нами до сих пор не объявился, – сказала я. – Никому нет дела до нас с милордом Райхоном? Или они думают, что мы разбились, и обшаривают каньон в поисках тел?
Грубая уловка. Грин разгадал ее, но до ответа снизошел. Оказывается, пассажиров «Крылатого» давно известили, что мы живы, но до выяснения обстоятельств эльфы задержали всех в посольстве. Ну, как задержали – пригласили на банкет, который и так намечался после полета. Угощают перепуганных магов деликатесами и винами, развлекают в меру сил.
Развлечения я представила живо: достаточно вспомнить каменное лицо лорда Эрентвилля, чтобы догадаться, какое веселье царит сейчас в посольстве. А вот полакомиться эльфийскими деликатесами не отказалась бы.
Я громко сглотнула наполнившую рот слюну, и Грин мгновенно среагировал на недвусмысленный звук.
– Я брал из дома сэндвичи. Один остался. Даже не надкушенный.
– Злопамятный вы человек, – проворчала я в ответ на его усмешку.
– Так будете?
– Издеваетесь? Конечно!
А потом придет Оливер, и я стребую с него шоколадные пирожные и ответы на вопросы, от которых уклоняется доктор.
Но ректор не торопился. Я и сэндвич сжевала, и чая Грин мне налил уже вторую чашку, а их с инспектором все не было. Зато явились леди Каролайн и Грайнвилль.
– Добрый вечер, – полуэльфийка улыбнулась Грину и лишь затем перевела взгляд на меня. – Рада видеть вас живой и невредимой, Элизабет. Отец взволнован произошедшим. Он попросил нас с лордом Грайнвиллем узнать подробности.
– Я думала, эльфы не вмешиваются в дела людей, – проговорила я, глядя на беловолосого лорда, которого до этого дня звала исключительно по имени.
– Мы не вмешиваемся. – Улыбка коснулась его губ, отразилась в ледяном взоре и расплавила контур рисунка на щеках.
– Мы здесь на правах ваших друзей, – проворковала Каролайн, присаживаясь рядом со мной на пододвинутый Грайнвиллем стул. – А моих знаний в области артефакторики достаточно, чтобы определить, что стало причиной несчастного случая.
– Вы принесли это что-то с собой?
– Нет. Браслет-артефакт разрушился, и его обломки – на дне каньона.
– Надеюсь, руку мне при этом не оторвало? А то ведь придется соответствовать.
– Если вам так угодно, – не спорила леди Каролайн. – Но мне кажется, хватит и ожога. И вылечить его не так сложно, да, доктор?
Вслед за ней я обернулась к Грину и мысленно выругалась в свой адрес. Услышав про артефакт, нужно было удивиться, а не язвить!
– Что-то не так, доктор? – я сделала вид, что не понимаю, отчего он смотрит на меня так пристально. Да, никто и ничего мне не рассказывал, но, может быть, я просто догадливая?
– Прошу прощения за задержку, – извинился, входя в кабинет, Оливер. Присутствию эльфов он не удивился: видимо, Крейг, плетущийся следом, успел разъяснить план в деталях.
Интересно, со мной его обсуждать собирались?
– Мисс Аштон, мы не могли бы…
Значит, собирались. Только как теперь?
Грин быстро кивнул на дверь в смежную комнату и с улыбкой хлебосольного хозяина предложил гостям на выбор чай или кофе. Полуэльфийка согласилась на чай, Крейг – на кофе, Грайнвилль вежливо отказался и от того, и от другого. Все дружно сделали вид, что не заметили, как мы с ректором сбежали из их компании.
– Элизабет, – тихо начал милорд Райхон, когда мы оказались в маленькой лаборатории. – Я…
– Тут хорошая звукоизоляция. Можно говорить свободно.
Он заинтересованно приподнял бровь. Я прикусила язык.
– Мне доктор говорил, – пояснила, стараясь казаться беспечной. – Когда рассказывал о своих опытах. У него тут… мыши…
– Ясно, – кивнул Оливер. – Значит, можно поговорить. Грин вам все рассказал?
– Ни слова. Наверное, ждал вас.
– Да, наверное, – ректор сконфузился. – Я зашел к Джереми. Раз уж попал сюда…
– Доктор ничего мне не говорил, но нетрудно догадаться, что библиотекаря не нашли, – решила я облегчить ему задачу и заодно прикрыть тылы, сообщив о своей сообразительности. – А леди Каролайн упомянула какой-то артефакт. Как я поняла, планируется представить дело так, будто некая моя вещь разрушила защиту корабля…
– Элизабет…
– Это разумно, – не позволила перебить себя я. – Не хочу, чтобы слухи о покушении испугали моих друзей и дошли до родителей. Давайте успокоим всех и вернемся к расследованию. Вернее, к ловле на живца. Возможно, в следующий раз мы окажемся быстрее и умнее библиотекаря.
Кто бы знал, как мне хотелось забиться в какую-нибудь темную дыру и носа не показывать. Но Мэйтин не оставил мне этого варианта.
– Вы действительно согласны на это? – уточнил ректор, то ли впечатленный моей отвагой, то ли заподозривший у меня суицидальные наклонности.
– Есть другие предложения? Кроме того, чтобы спрятать меня в каком-нибудь монастыре с перспективой переезда в лечебницу для душевнобольных? Но мне нужно связаться с родителями. Боюсь, они все же могут узнать о происшествии.
– Телефонируйте отцу.
– У нас нет телефона, – растерялась я, – даже в столичном доме.
– Свяжитесь с приемной канцлера. Возможно, удастся застать лорда Арчибальда там. Если только вы хотите.
– Хочу!
Спроси кто-нибудь – не объяснила бы, но, бог мой, смешливый мой, вечно юный бог, как мне хотелось хотя бы голос услышать. Может, виной тому лавандовые поля и качели на яблоне – воспоминания последних дней… Или другие, горечь которых не смоет годами и не развеет по разным мирам…
Мы вернулись в кабинет, и Оливер связался с телефонной станцией, назвал по памяти номер, затем – добавочные цифры, известные в королевстве не каждому. Представился и попросил соединить его с лордом Аштоном.
– Лорд Арчибальд? Оливер Райхон. Простите, что…
Я бесцеремонно вырвала у ректора трубку.
– Папа! Это я…
– Элси? – радость с волнением вперемешку. – Что случилось, малышка?
Голос – сквозь треск коммутатора и ломаные зеркала раздвоившейся памяти – чужой и одновременно нестерпимо родной.
– Папочка, не волнуйся только… Ты же знаешь, какая я неуклюжая? Я с корабля упала. С воздушного. Меня эльфийский посол пригласил, а я… Но меня милорд ректор поймал, я не ушиблась даже…
А еще я дурочка у тебя, несу непонятно что. Прости.
– Элси, – мягко, но строго. – Милая, скажи честно, с тобой все хорошо? Ты была у доктора?
– У доктора? – я взглянула на Грина. – Конечно. У самого лучшего. Он меня чаем напоил и велел впредь быть осторожней. Я буду, не беспокойся ни о чем. Расскажи лучше, как у вас дела. Как мама? Если бы можно было, я бы каждый день с тобой говорила, но телефона в общежитии нет, а я не могу постоянно попадать в неприятности, чтобы…
– Ты можешь, малышка, – улыбка. А после серьезно: – Но постарайся все же быть осторожной. Ради нас с мамой, обещаешь?
– Обещаю. Хочешь поговорить с милордом Райхоном?
– Он скажет что-то, о чем ты умолчала? Нет? Тогда не хочу. Твой ректор – редкостный зануда. Мне интереснее узнать, чем занимается в академии моя дочь, когда не падает с летучих кораблей.
Если бы в кабинете никого больше не было, разговор затянулся бы надолго. Но никто и не подумал, что я нуждаюсь в приватности, чтобы пообщаться с отцом, которого не видела с осени, поэтому рассказ о студенческих буднях получился коротким и скомканным. Веселым, насколько мне это удалось. Но в глазах стояли слезы…
– Папа, я не могу долго говорить, ты же понимаешь.
– Конечно, милая.
– Скажи маме, что я ее люблю. И тебя…
– Я знаю, Элси. И я тебя люблю, малышка. Береги себя.
Я опустила трубку на рычаг и решительно развернулась к рассевшимся вокруг стола людям и эльфам.
– Да, у меня есть семья. Это кого-то удивляет? Нет? Тогда вернемся к делам.
Пока я не передумала и не перезвонила отцу, чтобы он забрал меня отсюда.
С дальнейшими действиями определились быстро. Решили отправиться в посольство, предъявить народу нас с Оливером и озвучить выводы экспертов относительно происшествия. В роли экспертов выступали ректор академии, инспектор Крейг и лорд Эрентвилль. Выводы: нечего покупать амулеты у артефакторов-недоучек. Крейг планировал под шумок организовать проверку нескольких лавочек, по слухам, приторговывающих поделками студентов, еще не имевших лицензий. Вроде бы поступали жалобы на работу таких артефактов и кто-то даже травмировался. Вероятно, Грин слышал об этом, и идея «официальной версии» возникла не на пустом месте.
В посольстве я с душой отыграла роль счастливо спасенной девицы. Смущенно улыбалась, позволяла тискать себя всем желающим, шептала с придыханием, как сильно я испугалась и какой милорд Райхон герой. Героя тоже тискали – в основном дамы, давно искавшие повода прильнуть к ректорской груди. Мужчины скромно жали руку. Лорд Эрентвилль, с невозмутимым лицом глядя на потолок, принес извинения кованой люстре за то, что ни он, ни владельцы других кораблей не предусмотрели возможных последствий столкновения человеческой и эльфийской магии, и объявил, что будут приняты соответствующие меры. Например, запретят людям проносить магические предметы на эльфийские корабли. При всей видимой отстраненности эльфы своей выгоды не упустили. В том, что подобное решение им выгодно, я не сомневалась.
Сибил с момента моего появления в церемониальном зале вертелась рядом, но на шее не висла и от радости не визжала. Заявила, что не особо волновалась, ибо сразу знала, что ничего со мной не случится. Зато в гостях у эльфов побывала, успела обсудить с куратором курсовую и объелась до икоты экзотическими закусками. Стоило бы обидеться, но подруга и обо мне не забыла: набрала в салфетку эльфийских вкусностей, пока их не смели со столов.
А Саймон принес яблоко. Признался, что взял его еще на «Крылатом», но не успел отдать. Сибил сообщила шепотом, что слышала, как мисс Милс выговаривала сыну за то, что оставил меня без присмотра. Блажь это или расчет, но, кажется, она всерьез присматривала меня на роль невестки. Конечно, не дело, когда такие перспективные кандидатки падают за борт. По словам подруги, мисс Милс даже поплохело после этого… Хотя не повод для шуток: Саймон ведь говорил, что у матери проблемы со здоровьем.