Присмотревшись, я узнала Лидию. Вряд ли у кого-нибудь еще в академии такое же болезненное пристрастие к пудре и рюшам, нашитым даже на пальто. Розовое.
– Добрый вечер, мисс, – поздоровалась я. – Помните меня? Элизабет Аштон, мы встречались у милорда Райхона. Вы, наверное, хотите его увидеть?
– Кого? – секретарша удивленно захлопала ресницами.
– Ректора.
– Думаете, он знает?
– Что?
– Хоть что-то!
Да уж… Алиса и Безумный Шляпник. Или Алиса и Гусеница. Но скорее, Алиса и гриб. Причем грибом я чувствовала себя.
– А вы знаете? – прищурилась Лидия.
– Нет, – ответила я. Сибил, Каролайн, Анет и Грайнвилль в странный разговор благоразумно не вмешивались. Саймон остановился в стороне, прислушивался, но, видимо, тоже ничего не знал.
– А она? – не сдавалась секретарша.
– Кто? – вздохнула я, понимая, что ответа не получу.
Но Лидия изменила себе.
– Леди Райс, – сказала неожиданно внятно. – Она должна знать.
И она целительница, что в данном случае нелишне. Хотя наставница, как говорит другой мой знакомый целитель, не по этой части доктор.
Попросив эльфа передать леди Пенелопе, что ее жаждут лицезреть, я с чистой совестью покинула территорию дружественной державы. Общежитие, ванна, постель – вот все желания, что у меня остались к концу еще одного безумного дня. И волшебных капель себе накапать, пусть еще что-нибудь веселенькое приснится.
Глава 42
С утра, собираясь на завтрак, я ожидала, что в столовой все будут тыкать в меня пальцами и шушукаться, ведь слухи, как ни крути, должны были просочиться в народ. Однако то ли в выходные сплетни расползались медленнее, то ли подана новость была как рутинное, не стоящее внимания событие, но даже Рысь, подошедший к нашему столику, чтобы поздороваться, не выказал обеспокоенности и расспрашивал о случившемся, казалось, только из вежливости. Упала? Поймали? Вот и хорошо. А его там Шанна ждет, они в Ньюсби собираются с почтовым дилижансом, нужно успеть места занять.
Одна Мэг, узнав обо всем вечером, испугалась по-настоящему. Сказала, что умерла бы еще до того, как ее поймали бы, и пустырника себе накапала. Но у нее свой пунктик на высоте, да и то ночи хватило, чтобы подруга отошла от переживаний.
– Может, и нам в город выбраться? – предложила она.
– У меня другие планы, – отказалась я.
– Свидание с Саймоном, – наябедничала Сибил, слышавшая, как накануне мы с боевиком договаривались о встрече.
– Тренировка, – поправила я. – С мистером Вульфом.
Шутки шутками, но кто-нибудь мог услышать, а мне не нужны сплетни подобного толка.
– Тренировка, – покладисто согласилась провидица. – А у меня свидание. Сосед Яна уезжает к родителям на выходные, и комната будет свободна. Мы как раз хотели попробовать кое-что нетрадиционное… Ох, нет! Ну не делайте такие глаза! Я о магии. Мы хотели совместить наши способности. Расскажу, если получится.
– А я поеду, – решила Мэг. Допила чай и бросилась догонять Норвуда.
Похоже, и в эти выходные меня все бросили.
Нового приступа я не боялась, но настроение испортилось. Наверное, я отвыкла быть одна. Раньше мне это нравилось: тишина, покой, можно почитать или подумать о чем-нибудь отвлеченном. Но об отвлеченном в свете последних событий не думалось, а почитать можно было только учебники или книги о драконах, которые я до сих пор не сдала в библиотеку.
Или ту, что дал Грин. Ту, которая «Эдварду. С теплом и нежностью»… Может, Камилла все подарки так подписывала? С теплом. Что такого в тепле? И в нежности, если подумать… А книгу нужно вернуть. И доктора предупредить, что с понедельника меня не будет в лечебнице. А еще я чашку разбила, а они у него и без меня долго не живут.
В общем, я нашла, как убить время до тренировки.
Уже на крыльце лечебницы поняла, какая это глупость, и понадеялась, что доктор для разнообразия решил отдохнуть в выходной, но дежурная сестра сообщила мне, что сегодня чуда не свершилось. Однако в кабинете заведующего не оказалось, и я вздохнула с облегчением. Я не умею извиняться. А так и совесть чиста, и самолюбие не пострадает…
Не пострадало бы, успей я вовремя уйти.
– Доброго дня, Бет, – раздалось у меня за спиной в тот момент, когда я, крадучись, выбралась из кабинета и прикрыла за собой дверь.
Я медленно развернулась.
– Здравствуйте, доктор.
– Не ожидал увидеть вас сегодня, а то побрился бы, – он демонстративно потер подбородок.
– Я проходила мимо и решила вернуть вашу книгу, – сказала я, силясь не смотреть в смеющиеся серые глаза.
– Случайно проходили мимо с моей книгой?
– Почти так… Я оставила ее на столе.
– Да? – Грин толкнул дверь и заглянул в кабинет. – Хм… Книгу вижу. А на ней стоит какая-то чашка. Не знаете, что она там делает?
– Стоит, как вы заметили, – я нервно передернула плечами. Не умеешь извиняться – лучше и не берись.
– И почему она там стоит?
– Потому что у нее плоское донце. Иначе скатилась бы на пол.
– Логично, – кивнул доктор. – Но знаете, что меня смущает? Это совершенно незнакомая мне чашка.
– Хотите, чтобы я представила вас друг другу? – спросила я раздраженно. Вот что за человек! Стоит чашка – пусть себе стоит. Нет же, прицепился!
– Хотя бы скажите, откуда она взялась, – ухмыльнулся Грин.
– А вы не догадываетесь? – разозлилась я. – Я ее принесла. Вместо той, которую разбила. Хотела извиниться. Если считаете, что это смешно, – смейтесь. Но, сделайте одолжение, после того как я уйду.
Развернулась и пошла по коридору, гордо задрав голову.
– Бет!
Остановилась.
– Я не смеялся. И не собирался, правда. Задержитесь? На чай?
– Нет. У меня много дел.
– Жаль. Тогда в понедельник? Я разрешу вам пить из моей новой чашки.
Заманчивое предложение, но я покачала головой:
– С понедельника я буду заниматься с группой третьекурсников. Моя внеурочная практика в лечебнице затянулась.
– Значит, вы зашли попрощаться?
До того как он спросил, я не думала об этом так. Но получалось, что…
– Нет, конечно! Я все равно буду заходить к леди Пенелопе. И к вам. Я же вам еще нужна?
Боже, надо же ляпнуть такое!
– Нужны.
– Как мышь, – добавила я и почувствовала себя еще глупее.
– Я понял, – без тени насмешки сказал Грин. – Тогда… До свидания, Бет?
– До свидания, доктор.
Все-таки выставила себя не слишком умной девушкой.
Шоколадный торт этого не исправил, но было вкусно. Хотя и не стоило так наедаться перед тренировкой.
Впрочем, с тренировкой не сложилось отнюдь не из-за моего обжорства: Саймон неважно себя чувствовал. Мучился с утра головной болью и винил в этом эльфийские вина. Выпил он немного, но неписаное правило всех застолий «Главное – не смешивать!» актуально в любом мире, а боевик, по его признанию, попробовал несколько сортов.
Я размялась на тренажерах, попинала набитого опилками болвана. Обычно и этого хватало, чтобы прочистить мозги, но сегодня не помогло. Сегодня и мысли были другие, и тревоги. Не из-за библиотекаря. Или не только из-за библиотекаря. И лучше было совсем не думать об этом. Занимаясь самокопанием, можно отрыть в себе такое, что потом при всем желании не получится закопать снова: чем глубже станешь прятать его, тем больше будет дыра, которую оно прогрызет в душе, вырываясь наружу. А мне дырявая душа не нужна, хватит того, что гордость в заплатах.
Эклеры этого не лечат, так же как и шоколадные торты, но по пути в общежитие я опять заглянула в кондитерскую. Вернувшаяся поздним вечером Маргарита увидела лишь пустую коробку, а рядом с ней – грустную меня. К тому времени я успела диагностировать у себя нервную булимию, сломать ноготь о дверцу шкафчика, в котором соседка хранила стратегический запас сладостей, и смириться с тем, что жизнь кончена.
Но оказалось, что не жизнь, а всего лишь еще один день.
Следующий обещал быть лучше.
Мэг простила мне взлом шкафчика и приготовила отвар, после которого меня перестало мутить и снова захотелось жить и есть. Жить я решила вопреки всему, а есть – поменьше.
Сибил вообще есть не собиралась. Когда мы зашли за ней, чтобы вместе пойти на завтрак, даже не открыла. Пробубнила через дверь, что еще спит.
– Во сколько она вчера вернулась? – строго спросила меня Мэг.
Я пожала плечами. Тут себя не контролируешь, где уж за другими следить? В результате всю дорогу до столовой слушала, какая я безответственная, и мысленно соглашалась. И правда, нужно было хотя бы убедиться вечером, что подружка не осталась у своего некроманта. Но она ведь не осталась? Значит, все в порядке.
Однако к обеду Сибил снова не вышла. Снова, не открывая, бормотала что-то об усталости и бессовестных нас, не дающих ей отоспаться.
– Она не спит, – нахмурилась Мэг, втянув носом воздух у двери. – Она страдает.
– Сандал?
– Хуже. Гвоздика.
Я принюхалась. Гвоздика и базилик – хуже некуда.
– Будем ломать дверь, – решительно заявила подруга.
– Будем, – согласилась я.
Ключ консьержка не даст, хоть полдня ее упрашивай, – уже проверено. А дверь потом всего за час починят. И это проверено. Как и то, что, если Сибил вовремя не растормошить, гвоздика сменится горьким мандарином и страдания затянутся на две недели. А то и на три.
Я в оба конца оглядела пустой коридор, подобрала юбки и примерилась пяткой к замочной скважине.
Хватило одного удара. И Саймон еще говорит, что у меня слабые ноги?
Но гордиться собой было некогда, ибо страдания Сибил уже перешли в активную фазу.
Со стороны активная фаза смотрелась довольно пассивно: окна зашторены, под чашечкой с ароматическими маслами горит короткая толстая свечка, провидица на полу в позе увядшего лотоса, – но после трех лет общения с Сибил нас с Мэг не обмануть иллюзией медитативного покоя.
– Элси, окно, – скомандовала деятельная соседка.
Я отдернула шторы, впуская в комнату дневной свет, и распахнула створки, чтобы со светом впустить еще и воздух, свежий и холодный.