Она идет неумолимо и мощно, ослепительной тьмой, рассыпая звезды и спазмы, и, кажется, Макса, втиснувшего обмякшую меня в себя, трясет.
Ж… жизненным опытом чую.
Я умру. Я точно умру!
Я старая больная (ленивая!) женщина, я от таких нагрузок на отдельные кости раскачусь!
Не-не-не, больше никаких безумств!..
Я быстрым взглядом окинула лежащего пластом лицом в койку инквизитора.
…сегодня.
— Ксюша, давай на будущее без таких игр, — попросил Макс, вернувшись из душа.
— Ой, да ладно тебе! — отмахнулась я, раскинувшись на кровати и прислушивалась к своим ощущениям. — Отлично же получилось!
Ощущения говорили, что меня прокрутили в бетономешалке.
— Без игр вокруг работы, — внес поправку Макс, дрогнув углами губ.
— Зануда. Только о работе и думаешь! — прокурорским тоном пробормотала я, одновременно сладко потягиваясь.
На сон нам оставалось не больше часа.
А кое-кому еще нужно собраться с силами для гигиенических процедур…
Ощущая, как в теле плачется об усталости каждая жилка, я перекатилась на кровати и встала-таки на ноги.
Вперед, мать! Подвиг ждет! И ванная.
Стоя под душем и мурлыкая себе под нос незатейливый мотивчик, я размышляла на очень важную тему: как быть, если инквизитор сейчас захочет жрать?
Потому что кое-кто (не будем тыкать пальцами в Ксюшу, в нее сегодня уже вдоволь натыкали!) забыл заказать еду, а возможность откупиться от ужина сексом я уже безнадежно (но как восхитительно!) профукала.
Глава 8Максим
«Если женщина хочет — терпи, но дай». Эта народная мудрость пришла мне в голову к тому моменту, когда уже и «вытерпел», и «дал».
Еще с утра было понятно, что либо я высплюсь, либо начну портачить в работе: ослабленное внимание и падение концентрации не слишком способствуют успеху расследований.
Но какое ж тут выспаться, когда Ксения Егоровна изволят нестись без руля и без ветрил?
А ведь расслабился уже почти, решил, что приноровился к характеру и понял, как с ней работать… А тут гляди ж ты — р-р-раз, и ее в другую сторону перекосило!
В общем, вопрос стоял так: либо я ее трахну, либо шею сверну.
А ведь реально склонялся к тому, чтобы свернуть. По крайней мере, с точки зрения закона.
Больше всего злят ситуации, когда тебе мешают выполнять твою работу не потому, что имеется какой-то конфликт интересов, и не потому, что твоя работа чем-то угрожает мешающему, — а просто для того, чтобы доколупаться до тебя, расковырять твою броню и достать до мяса.
А на твою работу — важную, нужную! — на спасение чьих-то жизней и восстановление справедливости этому человеку наплевать.
Сейчас, после адреналинового секса, эта злость уже поутихла, но когда мы поднимались в квартиру — гнев клокотал вровень с краями.
Гнев, замешанный на разочаровании в женщине, с которой делишь постель.
Стоя под душем, я ухмыльнулся: вот же бесячая баба!
…но могла бы и просто сказать!
Уж кому-кому, а Ксюше стыдливость бы не помешала озвучить свои фантазии.
Хотя…
Я вспомнил накал, качели, которые протащили меня от бешенства до эйфории разрядки: пожалуй, да. Это было бы уже не то.
Я вышел из ванной и упал на кровать. Сил не было от слова «совсем», и я успел еще договориться со Свердловой не устраивать сексуальные пляски вокруг рабочих вопросов и провалился в сон.
В первый момент я не понял, что меня разбудило, но дернулся всем телом: проспал!
В комнате царили сумерки, а в приоткрытое на проветривание окно сочилась не южная жара, а вечерняя прохлада, и я, мысленно грязно ругаясь, торопливо выбрался из-под нежно-зеленой простыни.
Ну, поработал! Съездил! Опросил!
Точно помню, что устанавливал будильник на два часа дня. Видимо, отключил его, не просыпаясь.
Посмотрел на время — десятый час. Ничего ж себе, меня развезло…
Так, все — больше никакого секса в ущерб работе.
Желудок жалобно заурчал, и чутья коснулся умопомрачительный запах.
Понятно теперь, что именно меня разбудило.
Голод, убедившись, что его наконец заметили, скрутил желудок спазмом.
Натянув джинсы, я отправился к источнику божественных ароматов, то есть — на кухню.
А там…
А там была она.
Божественная. Прекрасная. Заставляющая сердце биться чаще.
Еда!
Ведьма, как раз вынимающая мясо из духовки, тоже была там.
Фартук поверх футболки, едва прикрывающей шикарную задницу, кухонные рукавицы, босые ноги…
Когда она оглянулась, вслух шутить насчет места женщины я не стал (горячий противень на голову — это не только больно, но и что потом есть?), но ухмылкой и взглядом дал понять все, что думаю об открывшейся картине.
Она сделала вид, что не заметила, но — хе-хе! — заметила!
Окинул взглядом фронт работ. Так-с, с чем тут требуется помощь?
Овощи уже порезаны в салат, осталось заправить, а вот что у нас булькает на плите?
Выключил-закрыл пыщущую жаром духовку, сдвинул крышку с тематической кастрюли, на боку которой исходил паром котел с зеленым варевом… О, картошка!
Потыкал вилкой — готова.
Где-то здесь я видел толкушку…
Стоя рядом, мы занимались каждый своим делом: я старался не ляпнуть себе «картофельный компресс» на голый торс, потому что фартук у Свердловой был только один и его уже украшала собой хозяйка, а Ксения мешала салат, мурлыкая себе под нос величайший хит всех времен и народов:
— «Я готовила еду — с лебедой череду,
Ты давился и рыдал — мал-помалу привыкал».
Идиллию нарушил дверной звонок.
— Сама не открывай, — одернул я ведьму, которая уже было направилась к входным дверям.
Скользнул к своим вещам, надел футболку. Активировал артефакты. Ощутил, как кончики пальцев закололо заемной силой. Все, можно и взглянуть.
За дверью стояла смутно знакомая старушка в седых кудельках и, решительно поджав губы, целеустремленно давила звонок.
Что могло понадобиться почтенной пенсионерке у соседки в половину десятого вечера?
Есть у меня предположение…
От тоскливого предчувствия заныли зубы.
На всякий случай убедившись, что гостья за дверью одна, я жестом пригласил Ксению взглянуть в глазок… Судя по тому, как ее перекосило по диагонали всем лицом, у нее тоже были догадки о целях визита.
Что, в общем-то, неудивительно — если учитывать, какой кошачий концерт мы устроили днем.
Обреченно щелкнув замками, крапивинская Хозяйка открыла дверь:
— Добрый вечер, Анна Гавриловна.
— Здравствуй, Ксения.
Пожилая дама, окинув Ксюшу прокурорским взглядом с головы до ног, сурово отчеканила:
— Ты опять не сдала деньги на уборку подъезда!
— Сейчас! — Свердлова с облегчением закрыла дверь перед соседкой, которая тут же принялась терзать звонок снова.
Я не удержался от расслабленного смешка.
Вернувшаяся Ксюша снова открыла дверь:
— Сколько там? — уточнила она, роясь в кошельке.
И беспрекословно отсчитала нужную сумму.
— Что, и даже без скандала? — вздернула выщипанную ниточкой бровь Анна Гавриловна, убирая в карман деньги. — Я приятно удивлена. Твой гость идет тебе на пользу, Ксюша!
Крапивинское кладбище встретило закрытыми воротами. Что логично — полночь же. Проехав мимо главного входа, я еще некоторое время под руководством штурмана (за штурмана выступала ведьма, как человек опытный, бывалый, а также обладающий массой иных достоинств) искал боковую калитку, у которой нас должны были ждать люди Свердловой.
А стоило остановиться — и в приоткрытое окно автомобиля ворвался писк, стрекот и даже птичье пение. Ну, положим, комаров и кузнечиков я опознал, а что это за сумасшедшая птаха перепутала день с ночью?
Ведьма на мой вопрос закатила глаза так, что это было понятно даже в неосвещенном салоне, по голосу:
— Это соловей, темнота!
Хмыкнув, прислушался — ну… если честно, то хрен его знает, за что эту пичугу прославили в веках как символ сладкогоголосья…
Поисковые импульсы, вернувшись, ткнулись в орденский медальон, сообщив, что ничего подозрительного, кроме двух одаренных мужчин, скрытых темными тушами кустов, не обнаружили.
— Звони своим подельникам.
И Ксения без споров достала телефон.
Мелодия вызова ожидаемо прозвучала за зарослями сирени, пара фраз — и вскоре мы уже знакомились.
— Илья, — мрачно представился один, пожав мою руку.
— Сергей, — буркнул второй.
— Брат Максим.
Как ни странно, но после этого оба мужика явно приободрились. Видимо, отказать Свердловой им духу не хватило, но знать, что раскапывать могилу они будут под покровительством инквизиции, было облегчением.
Темнота вокруг стала прозрачной под влиянием «кошачьего глаза», зашитого в один из рабочих артефактов, копальщики, судя по всему, позаботились о подобном заранее — потому что к нам подошли, не спотыкаясь в потемках. А судя по красноватым отблескам в зрачках, использовали они что-то из зелий. От Ксении потянуло силой, фон вокруг нее задрожал и выровнялся.
Мужики отошли к своей машине и вернулись с парой лопат и гвоздодером.
Все вопросительно уставились на меня.
Н-да.
Ну, что ж, кажется, пора приступать.
Сторожевая сеть разбежалась вдаль широким кругом — не хватало еще наткнуться на охрану.
Номер участка и захоронения у меня был, но искать его ночью и в незнакомом месте — удовольствие ниже среднего. Но справились — и теперь стояли и смотрели с Ксенией, как быстро и деловито подручные Свердловой готовят место для работы.
Картовскую похоронили как неопознанную покойницу — поэтому ей не досталось ни креста, ни надгробия. Одна только табличка с номером. По этому номеру нужное захоронение я и нашел.
Ксения выглядела растерянной: ей, не сталкивавшейся раньше с практикой «безымянных» захоронений, дико было видеть сиротливые холмики. Я только невесело усмехнулся. По роду деятельности мне иметь дело приходилось со всяким. А рассказывать Свердловой, какие порой в этой сфере встречаются бездны, не было никакого желания. Она и так женщина неспокойная, а после таких рассказов может запросто и весь город проклясть. С нее станется.