Даже самой интересно стало, что он делать собирается.
– Ну, жонглировать я не умею, но на руках ради тебя похожу, – заявил он и с маху встал на две руки, вверх ногами. Несколько раз перебрал руками по полу, ловя равновесие и наконец довольно эффектно зафиксировал себя вверх тормашками.
Я с любопытством оглядела оголившийся под съехавшей ему на голову рубашкой рельефный живот с четкими кубиками мышц и аккуратную дорожку волос, тянущуюся от ремня к пупу. На школьниц такое действует сногсшибательно, наверное.
Спружинив руками, он вернул себя в нормальное состояние, встав на ноги.
– Браво, – я похлопала свободной рукой об одеяло. – Что дальше, будешь фокусы показывать?
– Я не против, – самодовольно сообщил он. – Но для этого нам надо ближе познакомиться.
– Наглец. Сам себе фокусы показывай.
Он весело подмигнул и, протерев два бокала салфеткой, наполнил их вином.
– Есть превосходный сыр.
– То есть ты думаешь, что если меня напоить, дела твои пойдут легче? – скептически оценила я его предложение.
– Практически в этом уверен! Бокал вина способен снести стену любого непонимания и согреть душу.
Неопределенно кивнув, я приняла вино и посмотрела на него поверх стакана.
– За знакомство тост уже звучал, – высокопарно объявил он. – Давай выпьем за понимание.
– Давай, – согласилась я. – Мне бы не мешало понять, что у тебя в голове.
Я бы на самом деле была не против разобраться в бардаке, происходящем в его мозгу.
Понравилась я ему, это очевидно. Но видит ли он за этим нечто большее или просто использует меня как инструмент для достижения своих целей?
– Тебе нравится Куба? – спросил он.
– Не знаю, – я от неожиданности отхлебнула как следует. – Пока не была.
– Я уверен, – он проницательно заглянул мне в глаза, – что тебе обязательно понравится. И понравится вдвойне, если Кубу для тебя открою я. Там особенной синевы небо – высокое как нигде. Бирюзовое море… тонкий, как шелк песок. Я был бы счастлив вместе с тобой увидеть всё это еще один раз, а может еще и сто раз. Сто раз даже лучше. То, что ты можешь увидеть там под водой, навсегда изменит твоё отношение к морю.
– Я в курсе – приходилось бывать на Карибах, в той же Доминике, – меня не так просто удивить новым.
– Нет, Куба — это другое. Там живут свободные, хотя и не богатые люди. Полные собственного достоинства, и не привыкшие прислуживать. Мне эта их черта очень импонирует.
– Про свободу ты вовремя заговорил, – я потрясла прикованной рукой. – Самому не стыдно?
– Стыдно, конечно. Но не очень. Когда следует выбирать между свободой и красотой у меня в постели, я выбираю тебя.
– Я у тебя на кровати, а не в постели, – логично заметила я. – Губу раскатывай с осторожностью. А то я тебя сильно разочарую, – я слегка толкнула ногой, мешая его попытке сесть ближе.
Не обращая внимания на мои движения, он подсел ближе, оказавшись на расстоянии вытянутой руки.
– Оболью! – предупредила я. – Не нарывайся.
Сама же была крайне заинтересована посмотреть продолжение попыток сближения от этого изобретателя.
– У тебя очень красивые ноги, – не смущаясь продолжил он.
– Кто бы мог подумать, первый раз слышу, – с иронией кивнула я, отпивая из бокала. Тебе надо учебник написать по обольщению.
– Жизнь – это и есть учебник по обольщению. Могу я снять с тебя носки?
– Вот тут ты точно оригинален! Это я еще никогда в жизни не слышала! – мне даже весело стало. – И что ты там собираешься увидеть?
– Я хотел бы увидеть твои пальцы, – проникновенно заявил он. – Как говорят, пальцы ног – это продолжение души человека.
– Кто так говорит?
– Я говорю. Вот только что сказал, – он был почти убедителен.
– Не знаю. Душу в пальцах мне ещё не искали.
Не обращая на это внимания, он легко взял меня одной рукой за голень и, слегка приподняв, стянул носочек. Потом повторил с второй ногой. Я с интересом наблюдала, готовясь врезать ему как следует.
– Красота! – восторженно произнес он. – Это – самые красивые ноги, которые мне приходилось видеть.
Он легонько провел указательным пальцем от мизинчика вдоль стопы вниз. Я оставила это без комментариев. Подышал на свои ладони и растёр их между собой, нагревая.
– По известным тебе причинам, – с хрипотцой в голосе произнес он, – я не могу пустить тебя гулять. Но и не могу допустить, чтобы ты чувствовала дискомфорт от вынужденного ограничения. Я сделаю тебе расслабляющий массаж ступней. Уверен, ты оценишь мои старания.
Он взял меня руками за обе лодыжки и, слегка прижимая пальцами захваченное место, словно легонько выжимая, протянул касание от пятки к пальцам. Я задумчиво помолчала.
Принимая мое молчание за согласие и продолжая держать мои ноги в своих руках, начал поочередно большими пальцами массировать подошву. Неожиданно это оказалось ещё и приятно. Каждое касание, словно слабый контакт с током, посылало расслабляющие сигналы куда-то в область спины.
Поработав так пару минут, он перешел на пальцы ног, легко сдавливая и прищипывая суставы и подушечки пальцев. Время от времени, сотрясал ступни слабой дрожью, которая однако передавалась по всему телу, рождая какую-то странную негу…
Неожиданно для себя я перестала следить за его манипуляциями и, закрыв глаза, погрузилась в расслабляющее, тихое движение, идущее со стороны ног. Не знаю, какие были планы у Руслана, но я это развлечение могла продолжать неимоверно долго. Впрочем, он и не останавливался, наверняка наблюдая выражение моего лица.
О невозможности чего-либо выполнить говорят «связал по рукам и ногам». Это практически был мой случай. Но если с арестом руки я была категорически не согласна, то удерживание ног я пока одобряла полностью.
«Мы не можем ждать милостей от природы» — говорил кто-то из классиков. Я говорю то же самое.
Если с природой при нашем уровне цивилизации мы научились кое-как справиться, сможем справиться и с Алиной! Учитывая ее статус незваного гостя, точнее насильно званого. Тут простые умения не подходили, а более сложные пока не шли в голову.
С другой стороны, она тут, в моей постели. Настроена отнюдь не благосклонно, но тем не менее определенную свободу моих действий допускает. В результате моих усилий, пусть даже сумбурных и неоднозначных, ее присутствие здесь – это факт.
Как верно подметил Ибрагим, это похоже на то, как поймать волка за уши. Вроде и поймал, а отпустить никак невозможно. Съест. Но если вдуматься и присмотреться, то становилось понятно, что поймал я не волка, а жар-птицу. Которая умеет кидаться стаканами и пинаться, но сейчас-то ее пинальные конечности – в моих руках, и ей, по всей видимости, это доставляло определённое удовольствие.
Держать ее ноги в своих руках было приятно. Аккуратно и нежно массируя подошву, я засмотрелся на ее лицо с закрытыми, спрятавшимися за бахрому ресниц, глазами. Тонкие, изящные черты лица и слегка подрагивающие губы прямо требовали коснуться их. Но разумом я понимал, что за попыткой поцелуя в лучшем случае последует укус. Нос, конечно, не откусит, но на себе я экспериментировать не хочу. Жар-птиц с таким характером надо приручать аккуратно.
Массаж ее явно успокаивал, меня же тревожил всё больше и больше. На секунду я представил себе, что сгибаю ей ноги в коленах, держа за лодыжки, а потом развожу их в разные стороны. Ее рот приоткрывается, как будто она пытается вдохнуть побольше воздуха…
Тут мне стало неимоверно тесно в штанах, сидеть на кровати в этой позе было уже неудобно. Следовало немедленно переуложить член, иначе дело могло кончиться плохо. Но отпустить ее ноги, значило дать ей открыть глаза и вернуться в себя. Стиснув зубы и игнорируя неудобство от отсутствия места в штанах, я продолжил свою работу по релаксации пленницы.
Скользнув по ее лицу, зацепился взглядом за тугую, почти не изменившуюся в размерах от лежания на спине, грудь. А ведь этого рельефа прежде на майке не было! Неужели это напрягшийся сосок? Час от часу не легче! Напряжение в штанах стало практически невыносимым. Я представил, как касаюсь ее губ своими, потом впиваюсь в них, резко бросаю, и сразу же набрасываюсь, срываю с нее джинсы и одним резким толчком врываюсь внутрь…
Стоп! Массаж нужно прекращать, иначе я обкончаюсь, как восьмиклассник при виде сиськи. Легко сказать, но значительно труднее исполнить. Отпустить гладкие, даже слегка блестящие ступни Алины было вообще невозможно.
Только бы не расщекотать! Бросил быстрый взгляд на ее закрытые веки, опасаясь увидеть приоткрывшийся глаз, но… пока всё было как надо. Она расслабленно лежала, все так же чуть приоткрыв рот, и, казалось, почти спала.
Переместив руки, я скользнул вдоль ног под отвороты ее джинсов, пытаясь добраться до икр. И это удалось. Как будто пара крепких мячей оказались у меня в ладонях и бинго! Подобного возбуждения я не ощущал никогда! Казалось, дай мне волю, и я могу прошить стену…
Не особенно сдерживаясь, помогая себе второй рукой, я согнул ее ногу в колене, поднял лодыжку до уровня своего лица и положив себе на плечо, приложился к ноге ухом.
Бросил на Алину короткий, проверяющий ситуацию взгляд, и тут понял, что она уже давно здесь, смотрит на меня абсолютно серьезно, широко открытыми глазами.
– Что слышно? – тихо спросила она.
– Съесть тебя хочу, – абсолютно серьезно заверил ее я, так же тихо. – Бабушка, почему у тебя такие красивые ноги?
– За бабушку – спасибо. Небритая красная шапочка — это что-то новое, – она повысила голос, отнимая у меня ногу. – Давай лучше выпьем вина, может у тебя аппетит пройдет.
– Если это белая пьянка, когда дамы спаивают кавалеров, то я «за» обеими руками.
– Просто вина, – произнесла она спокойно. – Иногда вино – это просто вино. Ты лучше про себя расскажи. В детстве, наверное, много падал?