Цветов на выбор было немного, но выбрав букет пороскошнее, я на всякий случай добавил еще один, для импозантности. Расплатившись и щедро не забрав сдачи, я уселся обратно на сидение и устроившись поудобнее, скомандовал:
– Разворачивай!
– Ты сейчас смеешься, да? – Ибрагим не мог поверить в услышанное. – Я тебе что? Мальчик?
– Разворачивай давай, дело серьезное. Пока минута не ушла, надо действовать. Я прямо чувствую сейчас, что правильно действую. Поехали!
Бурчащий на своём языке явно оскорбительные эпитеты Ибрагим, вместе с тем развернул машину, и мы тронулись в обратную, уже знакомую сторону.
Алина ответила на звонок сразу же, видать до ванной так и не добралась ещё.
– Я буду через минуту, – сообщил я вместо приветствия. – Надо что-то сообщить.
– Такого я ещё не видела, – рассмеялась Алина. – Что, опять?
– Опять, опять, – я отключил телефон, чтобы не сломать момент.
Взлетев по лестнице, ставшей практически родной, через минуту я давил пальцем звонок.
– Я только-только с Филатовой поболтала, даже принять душ не успела. Что на этот раз? —спросила она весело, не отводя взгляд от букета, разделяющего нас.
– Я понял, что здесь необходимы цветы для тебя – как символ, как признание твоей красоты и необыкновенности.
– Ой спасибо, – Алина зарылась лицом в цветы, глубоко вдохнув запах. – А пахнут как! Обалдеть!
Она потянулась к моим губам, для поцелуя. Хотела отделаться мимолётным касанием, скользнув по губам губами, но я последовал за ней, и овладел ее ртом. Ее полурастёгнутый халат и мелькающая в прорези грудь опять начали сводить меня с ума. Проведя рукой между ее ног, я опять обнаружил ее влажную готовность и раздвинув препятствующие складочки погрузил в нее палец.
– Ты ненормальный, – пропела полушепотом Алина, помогая мне раскрывая себя и насаживаясь на мои пальцы.
– Ты невероятная! Моя! – я сорвал этот ненавистный халат, и он остался висеть у нее на одной руке, не в состоянии соскользнуть из-за букета, который она продолжала держать в руках.
Она вся была как обалденная картинка с невероятного каталога любви. Аппетитная, даже не сексуальная, а невероятно, ослепительно сексуальная. И очень желанная. О чём мой мозг сообщил мне, опять подняв то, что должно было реагировать.
– Ты во мне дырку протрёшь, – обвивая руки вместе с букетом вокруг моей шеи прошептала она, когда я опять подсаживал ее на любимую тумбочку.
– Я буду очень стараться, – ей в тон ответил я, вводя себя рывком в текущую, как я понимал, мною еще с прошлого раза, Алину.
– Ааахх… – ее глаза закатились, и она опять начала отдавать мне себя, как и в прошлый раз – самоотверженно и, вместе с тем, энергично.
С такой же энергией, вколачивая себя в неё, я то целовал ее в губы, то, слегка отстраняясь, захватывал губами соски по очереди, не переставая рукой подносить себе нужную грудь для поцелуя. Вторая рука была занята держанием ее бедра на весу, что мешало мне неимоверно. Катастрофически не хватало рук для того, чтобы ощущать ее всю и везде. Уверенными и сильными толчками, я довёл Алину до уже знакомого мне повышения тона в стоне, когда стало понятно, что ее оргазм последует через секунду.
И в этот момент обоими руками взял её за овал лица и заставил открыть глаза, чтобы смотреть в нее, не отрываясь. Ее огромные, расширившиеся зрачки, казалось, могут утопить в себе, как в море.
Она приоткрыла рот, чтобы редко и часто дышать, готовясь взорваться мне навстречу, когда я, держа ее лицо руками, произнес, глядя ей прямо в глаза:
– Алина, выйди за меня замуж!
Она замотала головой, вырываясь из моих рук и закрывая глаза, стремясь опять нащупать тот сладостный, секунду назад приближающийся момент.
Главное было сказано, и, увеличив амплитуду ударов, я заставил ее опять застонать и вцепиться в меня. Почувствовав ее удовлетворения, опять дал себе волю и зарычав, кончил в нее неистовым, прерывающимся фонтаном. Еле устояв на ногах. Мой организм не был приучен к подобному постоянному наслаждению, граничащему с болью.
Какое-то время мы стояли неподвижно, опираясь друг на друга, чтобы не свалиться… и только букет цветов, царапающий мне шею, напоминал о том, что это не сон.
Через какое-то время может быть пять минут, может быть час, Алина наконец отстранилась и, открыв глаза, внимательно посмотрела на меня.
– Что ты там сказал? – внутренними мышцами она все также сжимала меня у себя внутри.
– Выходи за меня! Хочу, чтобы ты была моей! Всегда! – я пошевелил бёдрами, проверяя цепкость этой медовой ловушки.
– Я никогда не думала, что мне сделают предложение в такой момент, – развеселилась она. – Всякое себе представляла, но вот так – никогда! Ну ты точно ненормальный, Руслан.
– Это значит, ты согласна?
– Это значит, что я обалдела.
– Обалдела и согласна? – продолжал настаивать я.
– Обалдела и подумаю. Ничего себе, денёк! – Алина продолжала удерживать меня и явно веселилась.
– Посмотри на нас, мы – одно целое. Ты это чувствуешь?
Она слегка оттолкнула меня, уперевшись букетом в грудь, заставив выйти из неё.
– Чувствую. И я подумаю, – она притянула к себе мою шею и впилась глубоким, ищущим поцелуем. – Подумаю.
– Пока ты думаешь, я бы хотел познакомить тебя с моими родителями, – произнес я, поправляя свою одежду.
– Это было бы очень забавно! Я не против познакомиться, – Алина с энтузиазмом покивала головой. – Как раз будет время подумать!
Поцеловав ее ещё на прощание, я кубарем скатился по лестнице и, довольный, уселся на пассажирское сидение, под скептическим взглядом Ибрагима.
– Никуда не поедем, – сообщил он. – Тут будем стоять. Ты туда-сюда пока бегаешь, бензин экономить будем.
Арслан пил чай из маленького прозрачного стакана грушевидной формы. Тихо, без всякого звука отпивал и ставил обратно на блюдце. Со стороны казалось, что он не пьет чай, а переливает в себя драгоценную жидкость. Мы так не умеем, подумалось мне. Нам обязательно прихлебывать этот чай чуть ли не со свистом. Наверняка это многих раздражает, но… что поделать если мне нравится?
Хотя кому-то нравиться пережевывать еду с открытым ртом, мол так вкуснее. Тут есть где поспорить.
В заведении, кроме нас, опять никого не было. Я, Арслан и Ибрагим, сидящий поодаль, да мелькающий время от времени хозяин заведения, старающийся изо всех сил угодить Арслану, но понимающий, что излишняя прислужливость может взбесить. Поэтому, как верная собака, ищущий взгляд хозяина издалека.
Когда мы зашли в кафе, Арслан не поднял на нас глаз до тех пор, пока я не остановился перед его столом. Потом медленно оторвав взгляд от телефона, он кивнул мне и указал приглашающе на стул напротив себя. Ибрагим уселся за соседним столом, ближе к окну.
– Игорь, – позвал хозяина Арслан. – Один чай нашему гостю. Чай любишь? – обратился он ко мне.
– Хороший чай почему бы не выпить, – в тон ему ответил я.
– Правильно думаешь, – он дождался пока владелец заведения не поставит передо мной стакан с чаем и продолжил. – Как у тебя дела?
– Хорошо у меня дела, спасибо что спросил. А как у тебя?
– Мои дела тебя не должны касаться, ты разговор не переводи. Мы про тебя разговариваем.
– Если мы разговариваем, то это должно быть вежливое общение. Я так думаю.
– Мы точно разговариваем, – его взгляд посуровел. – Но это я с тобой разговариваю, а не мы вместе. Ты понимаешь разницу?
– Я понимаю, но мне не нравится то, что я понимаю.
– Давай ты не будешь женский ляй-ляй разводить, а я не буду тебя поправлять.
– Не поправляй, – я оставался так же серьезен. – Я сказал, что дела мои в порядке, и поинтересовался твоими.
– Если у тебя трудный для понимания день, – откинув голову назад, Арслан пристально посмотрел на меня, – то я тебе еще раз объясню. Мои дела напрямую касаются твоих дел. И как ты себя ведешь, начинает меня настораживать. Ты неосмотрителен.
– Мне свойственны иногда импульсивные поступки, согласен.
Арслан согласно покивал и протянул руку, чтобы взять стакан с чаем.
Владелец кофейни с интересом выглядывал из-за стойки бара, делая вид что протирает бокалы.
– Игорь, – громко позвал его я. И когда он, вздрогнув, нашел мой взгляд, добавил. – Ты, Игорь, еще один чай забыл – для гостя, – я кивнул головой в сторону Ибрагима.
Арслан промолчал, подняв руку ко рту и задумчиво меня разглядывая.
Мигом подсуетившийся Игорь поставил перед Ибрагимом чай, который тот индифферентно оглядел, без всякой реакции.
– Я вижу ты окрылел, – медленно процедил сквозь зубы Арслан. – Так правильно говорят? Думаешь, летать начал?
– Я думаю, неудобно, когда двое пьют, а третьего забыли. Неловкость чувствую.
– Посмотрим, как ты еще неловкость чувствуешь. Что про наше дело? Как твои дела с девушкой? Как с ее отцом говорить собрался, мне расскажи.
Я намеренно протянул паузу, отхлёбывая из стакана, дав Арслану возможность наблюдать за моими телодвижениями, в которых страха или неуверенности не должно было показаться, потому что этого я как раз и не чувствовал.
– Дела мои с девушкой хороши, но несмотря на то, что это тебя интересует, касаются они только меня. Обсуждать их вслух считаю невозможным. А если у тебя есть точное задание для меня, то, что следует передать ее отцу, скажи мне точно, я так же в точности передам.
– Мне не передаст нужен, – он заметно разозлился. – Мне надо, чтобы ее отец повёл себя, как нам надо. Ты понимать меня хочешь перестать?
– Я никого не хочу перестать понимать, объясни точно, что ты от него хочешь. Если это вещь хорошая и пойдет всем на пользу, конечно, я приложу все усилия чтобы объяснить это ему.
Арслан в недоумении поставил стакан мимо блюдца прямо на стол и, недоверчиво склонив ко мне голову, протянул:
– Как ты говоришь? Всем на пользу?