Полностью ошеломлённая от свалившейся на меня информации, я перестала дергаться и осталась скрюченная на полу. Пытаясь одновременно бороться с ужасом, охватившим меня от его слов, и гневом, яростной волной рождающимся внутри. И дала свободу ужасу захватить меня, тем более что гнев и ярость явно были не в состоянии помочь сейчас.
Приняв моё молчание за согласие, напавший отошел от меня и принялся говорить со своим напарником на непонятном, гортанном языке.
Я пыталась собраться с мыслями, но они метались, как ненормальные молнии, у меня в голове, и подумать о чем-то адекватно было решительно невозможно. Полный сумбур.
Почему я здесь? Почему это не Руслан? Где Руслан? Почему я здесь? Полная сумятица. Голова кругом идёт!
Но этот удар по лицу я точно никогда не забуду. И по возможности верну сполна! Вот ведь гад!
Этот второй подхватил меня под мышки и, беспардонно протащив по полу, упаковал в какое-то кресло. Наверное. Сидеть было неудобно – я даже не могла поправить свое положение и сесть повыше, руки были закованы. Что за нелепость? Как в дурном сне.
– Сиди тут. Не дёргайся, – приказал он. – Не пытайся подглядывать, целее будешь. Поняла? Поняла – кивни головой.
– Кто вы? – дрожащим голосом произнесла я, пытаясь не расплакаться в голос.
– Рот закрой, – последовал немногословный приказ. – Сиди тихо, как мышь.
Они занялись какими-то своими делами, не обращая больше на меня внимания. Хотелось изо всех сил ущипнуть себя и проснуться прочь из этого нескончаемого, неправдивого кошмара.
Я долго-долго крепилась, но время текло по своим законам, совсем с другой скоростью, чем когда у тебя открыты глаза. Прошел, наверное, час, когда я не выдержала и опять спросила:
– Что вам от меня надо?
– Что нам от тебя надо, мы сами решим и возьмём, тебя никто не спрашивает. Сиди тихо. Ты как муха. Летала-летала, а потом в мёд упала. Сама не понимаешь, а я тебе объясню.
– Я никому ничего плохого не делала, – начала срываться я. – За что вы со мной так?
– Такая у тебя судьба, – ответил он с усмешкой. – Как у мухи. Тихо.
Этого мои нервы уже выдержать не могли. Стопорящие тормоза, удерживающие мою психику на плаву, немедленно дали слабину, и я в голос разрыдалась. Всё произошедшее не укладывалось в моей душе и рвалось наружу плачем и истерическим рыданием. Я даже сама себя напугала, когда поняла, что не могу остановить этот плач, даже если очень сильно захочу.
– На, – ткнулся мне в зубы стакан с водой. – Пей.
Обливаясь и давясь водой, я кое как умудрилась попить, и это действительно помогло остановить истерику.
– Что вам от меня надо? – еще раз спросила я, собравшись с силами и собирая в кулак всю оставшуюся смелость.
– Ты настырная. Ну ладно, – ответил мне главный. – Я тебе расскажу. С твоей помощью мы будем учить одного человека жизни. Что можно, что нельзя, как надо и как не надо. Ты нам будешь помогать.
– Почему я должна вам помогать? – я пыталась разобраться в этом запутанном каскаде информации.
– Потому-что мы тебя не спрашиваем. Ты теперь наша, поняла? Или тебе ещё раз дать, для понимания?
Я в ужасе отрицательно замотала головой.
– Протяни руки вперёд, – скомандовал он.
Я нехотя подчинилась.
– Дай ей, – обратился он к своему напарнику. Я испуганно отдёрнулась назад.
Они засмеялись.
– Протяни руки! Быстро, – грубо скомандовал он.
Я испуганно вытянула вперед руки, скованные браслетами наручников, и застыла, в лёгкой панике. Один из них прислонился к моим рукам всем корпусом, так что я почувствовала сквозь ткань штанов его эрекцию.
Вскрикнув, я оттолкнула его, одновременно пытаясь вытереть руки хотя бы о джинсы. Омерзительные твари!
Вокруг раздавался раскатистый смех этих мерзавцев. Главный смеялся не очень громко, зато второй, по всей видимости хозяин этого члена, заливался как сошедшая с ума мартышка.
– Уроды, вы за это заплатите! – трясущимся от ненависти голосом заорала я.
– Не оскорбляй. Еще сегодня ты эту штуку как лучшего любимого целовать будешь.
– Подонки! Сунетесь – откушу хер ваш поганый сразу!
– Плохо что она нас сразу не любит, – обратился главный к напарнику. – Придется ее научить любить. Я не хотел ее учить, думал вы вдвоем ее поучите. Но вижу она строптивая, меня это уже задевает. Поучу тебя любви, девочка, – он схватил меня за подбородок. – Будешь хорошо себя вести, парни ничего тебе не порвут, тоже будут хорошо вести. Понимай теперь ситуацию.
–Только мы не сейчас начнем, даже если ты такая горячая, – продолжал он. А подождём одного человека. Ему надо урок любви преподать. А ты не расстраивайся, – обратился он ко мне, сжимающей руки вокруг колен. – Тебе самой тоже понравится. Парни у нас молодые, горячие. Благодарить еще будешь. Сама к нам потом приходить будешь. Только глаза не открывай, будешь любимого определять на ощупь, – он гадко засмеялся. Сегодня у тебя свадьба будет, ты на неё тоже приглашена. Я думал тебе два подарка будет, – он погладил меня по волосам, и я резко отдёрнулась, – но ты горячая. Будет у тебя три подарка. Мой – первый!
Послышался стук в дверь, и этот урод оставил меня отойдя на расстояние. Кто-то еще вошел в комнату, и урод обратился к вошедшему со словами:
– Вот опять свиделись. Не соскучился?
Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, что происходит в помещении. Ничего примечательного и опасного кроме этих двоих, и еще одного за спиной. Ибрагима я почему-то особо не опасался. Привык, наверное.
Трое всегда больше, чем один. Как бы этот один не был настроен.
– Нет, не соскучился, – в тон ему ответил я. – Еще бы год тебя не видел, без всяких проблем.
– А, молодец. Дерзко отвечаешь, – он покивал с ухмылкой. – Только проблемы сами тебя находят, видишь как.
– Ибрагим, – обратился к нему Арслан. – Он дерзкий, да? Кое-кто мог бы сказать, он нюх потерял.
– Да, нет, Арслан, – неожиданно вступился за меня Ибрагим. – Он нормальный парень, я не могу против него сказать. Ведёт себя как человек. Я так считаю.
– Ты его заразил, да? – Арслан недоуменно покачал головой. – Это, наверно, заразное... Ты меня удивляешь, Ибрагим. Я давно имею сомнение, но ты теперь его подкрепляешь удивлением. Это тебе кто? Друг? Нет. Брат? Нет. Никто это тебе. А ты вступаешь. Нехорошо.
– Я просто свое мнение сказал, – Ибрагим начал злиться. – Нормальный человек.
– Я что, в твоем мнении нуждаюсь? Я похож на того, кому нужно твоё мнение? – от злобы в голове Арслана проявился акцент. – Знаешь, дорогой, ты иди, погуляй. Ты мне здесь такой заблудившийся мешать будешь.
Ибрагим в нерешительности топтался на месте.
– Ты иди, иди. Ничего страшного не будет. Я ему желаю сказку рассказать.
Ибрагим развернулся и, не говоря ни слова, покинул помещение.
– Смешную сказку хочу тебе рассказать, – продолжил свою речь Арслан, обращаясь ко мне. – Называется «сказка про серый волк».
С этими словами он вытащил из-за пояса вороненого цвета пистолет, хищного вида. Глок. Это серьезная пушка, дорогая и очень опасная в умелых руках. Я внутренне подобрался, напоминая себе сжатую до предела пружину. Небольшая часть меня боялась и просила спустить всё на тормозах, но основная личность преобладала над страхом и была, в принципе, готова почти ко всему.
– Однажды, одна девочка спросила у волка, думая, что это добрая бабушка. Бабушка, зачем тебе пистолет? А это затем, чтобы прострелить тебе колено, если ты рыпнешься. Так ответил волк. В колено очень больно стрелять, всех родных вспомнишь, так больно будет. Поэтому стой спокойно. Слушай, что я говорю. Могу в локоть тебе выстрелить. Еще больнее будет. Нервы там. Совсем нервный станешь.
– Чего тебе надо?
– Вот, поучить тебя хочу. Ты же когда взрослые говорят, не понимаешь. Я тебе понятную сказку рассказываю.
Арслан шагал в туда-сюда, в паре шагов от меня, но оставляя пистолет сбоку от себя, лишая возможности его выбить или выхватить.
– Кто в этой сказке больше пострадал, бабка или Красная Шапка?
– Ты скажи, – я был не настроен играть в эти игры.
– Конечно, скажу. Для этого ты здесь. Бабка вообще просто так пострадала. Волк в лесу не договорился с Красной Шапкой, а пострадала бабка. Понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Это ты Красная Шапка. Ничего не понимаешь, по лесу бегаешь. А вот бабка сидит, из-за тебя страдает, – Арслан показал пистолетом за угол комнаты.
Посмотрев за угол, я оторопел.
В кресле, забравшись в него с ногами и охватив руками колени, сидела Алина, с повязанными глазами. Плечи ее дергались, словно она беззвучно плакала.
– Стой на месте, – пистолет смотрел мне прямо в лицо. – Один раз дёрнешься, пристрелю. Как собаку пристрелю.
Он улыбался, довольный моим огорошенным видом.
– Что у тебя в сетке?
– Персики, – на автомате, без эмоций ответил я.
– Персики – хорошо. Покушаешь, жизнь сладкой покажется. Тебе надо будет персики. Молодец, что принес. А еще ты не знаешь, что я за урок тебе приготовил. Ты будешь смотреть, как я и мои парни…
Не дожидаясь окончания фразы, но интуитивно понимая, что нельзя дать ему договорить, потому что он весь сосредоточен на произнесении фразы, я без всякого размаха, рывком вокруг оси руки, крутанул сетку с персиковой консервой, и обрушил ее Арслану на голову. Не уловивший начало моего движения Арслан безвольно булькнул, получив килограммом консервов по голове и осыпался на пол, подобно осенней листве.
Открывший от удивления глаза, стоящий рядом помощник на шарнирах, получил горсть гремучей смеси из кармана прямо в лицо. Дико заорав, он последовал на тот же пол, катаясь в безуспешной попытка очистить глаза.
Третий, остававшийся за спиной, успел блокировать сетку с боевой консервой, но не смог остановить серию ударов в лицо и корпус. Пропустив удар в печень, он рухнул на колени, безуспешно пытаясь вдохнуть, но я коленом ударил его в голову, отправив к товарищам отдыхать.