– Я настолько не жадина-говядина, что ты и сама не представляешь. И насчёт этого долга имею свои мыслишки. Не хотел тебе говорить, но чтобы ты меня говядиной не называла, тайно на ушко тебе скажу, я этот долг подержу у себя пока, но если у вас будет свадьба, явлюсь на неё без подарка. Понимай, как знаешь.
Я с визгом повисла у него на шее.
– Ты обалденный, дядь Вова!
– Тут я с тобой спорить не имею права, – согласился он.
Тут с улицы в дом, наконец-то ввалился Руслан, с неловкой улыбкой обозревая наше веселье.
– Не помешал? – сваливая дрова у знаменитой печки, поинтересовался он.
– Тепло в доме помешать не может, – ответил ему Соловей, отцепляя меня, и продолжив сервировать стол.
– Алина, я хочу с тобой поговорить, – после короткой паузы обратился он ко мне.
– Пойдём, – я сняла фартук, собираясь отправиться с ним, интересно, что он хочет сказать такого.
– Оставайтесь, – Соловей сполоснул руки и отложил нож. – Я выйду, подышу.
Я скользнула между Русланом и столом, протершись о него бедром, намекая, что разговор мне будет приятен.
Руслан не совсем отреагировал на моё движение, допустим, не схватил меня в объятия, хотя я была совсем даже и не против. Несколько робко, он продолжал стоять и смотреть на меня, вроде как не решаясь начать.
– А у меня есть для тебя небольшой, но приятный сюрприз, – решила я взбодрить его.
– У меня тоже есть сюрприз, но он, к сожалению, так себе, – отреагировал, наконец, он.
– Давай, колись, нечего стесняться, – я как ветка ивы, попыталась обвиться вокруг него.
– Алина.
– Да.
– Алина, я тебя люблю, – он мялся как школьник на первом свидании.
– Я тоже тебя люблю. Это твой сюрприз? Приятно, но я уже начала догадываться, – шепнула я ему на ухо.
Он, к моему удивлению, отстранился и отвёл взгляд в сторону.
– Я по-настоящему полюбил тебя, Алина. Я знаю, что говорю банальности, но встретив тебя, я осознал, что нашёл оторванную и потерянную половину моей души. Я чувствую, как у меня не хватает слов, чтобы выразить, насколько ты мне дорога. Очень!
– Ну так и нечего стесняться. Такие неприятные сюрпризы, я готова выслушивать хоть пять раз на день.
– Тут немного больше, – перебил он моё откровение. – Я очень и очень боюсь потерять тебя теперь, когда нашёл. У меня очень большие планы на жизнь, вместе. Я очень хочу, чтобы наша совместная жизнь не начиналась со вранья, а я наврал тебе, Алина, и чувствую, что это, как снежный ком, катящийся по склону вниз, будет только увеличиваться в размерах со временем. Ты должна знать всю правду, потому что я тебя люблю. Вот так, – он замолчал, подняв на меня взгляд.
– Ты про Ибрагима? – утверждающе спросила я.
– И про него в том числе.
– Ты зря волнуешься, дурачок, я всё уже поняла, – я взяла его за обе руки, как в детском хороводе на двоих. – Я прекрасно понимаю, что банда этих придурков решила воспользоваться твоим знакомством со мной, в своих поганых целях. Хорошо, что Ибрагим оказался не таким.
– Тут есть еще кое-то, – протянул он, глядя мне в глаза. – Всё началось не так, как ты думаешь–После того, как они озвучили мне свой долг, они предложили мне поухаживать за дочерью одного бизнесмена, для того чтобы через это знакомство проникнуть в дела семьи. Я не случайно с тобой познакомился, Алина. Наше знакомство, как это не погано звучит, было подстроено ими. И перекрытие дороги, и наезд на меня. И я в этом добровольно учувствовал, выискивая способ сбросить их со своей шеи. И тут обрёл тебя.
– Ещё раз, – я вытащила свои ладони из его рук. – Не поняла.
– Технически, я тоже был в этой банде на момент нашего знакомства, играл на их стороне. Но встретил тебя и полюбил. Так, как никогда ещё в моей жизни. Поэтому и рассказываю тебе всё как было, чтобы не было, между нами никаких недоговоренностей и секретов.
– Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказал? – я была ошарашена абсолютно. Мозг не хотел нормально укладывать на полочки поступившую информацию. – Ты хочешь сказать, что договорился с ними переспать со мной, чтобы получить доступ к нашим деньгам? – мне стало невыразимо жутко, когда мои уши услышали мной же произнесённые слова.
– Технически, ты права, и по-человечески, наверное, это тоже как-то так звучит, но на самом деле всё было чуть-чуть не так. Я не собирался помогать им никак, и самое главное, я влюбился в тебя Алина!
– Ты украл меня и трахал тут как хотел, чтобы влюбиться в меня? – я закрыла уши и глаза, в голове ураганом носилось буря слов и эмоций. – Натрахался и влюбился? Ну ты и тварь, Руслан. Ничуть не лучше этого Арслана, и методы у тебя такие же. Если бы у них получилось, они бы тоже все трое в меня влюбились бы, по твоему методу. Иди ты ко всем чертям, урод.
– Алина, – попытался остановить меня Руслан, схватив за руку.
– Вот тебе «Алина», как всем вашим, – я профессионально влепила ему коленом между ног и, обогнув свалившееся в спазме тело, навсегда покинула место моего не случившегося триумфа.
– Трубку она не берёт, на работу не явилась. Где её ещё ловить, я не представляю себе. Вообще вариантов не вижу.
– Письмо ей напиши. Подкинем, как-нибудь, – предложил Ибрагим.
– Письмо не поможет. Мне с ней говорить надо. Глаза её видеть. У меня такое ощущение, что у неё замутнение восприятия произошло. Что не пиши – всё бесполезно. Говорить лицом к лицу требуется. И невозможно. Я реально не понимаю, что делать, Ибрагим. Уверен, лично – глаза в глаза всё смогу объяснить.
– Должен быть способ, – протянул Ибрагим. – У любой проблемы есть решение. Надо найти.
– Это я как раз понимаю. Не вижу только как. Как-то бессмысленно всё.
– Давай, думай. Это тебе надо.
– Мозги не соображают – словно пустота в голове. Надо было тебя слушать и не говорить ей ничего. Но это тоже совсем не правильно.
– Слушать надо было – это так. Но ты тоже правильно говоришь. И она правильно говорит. Вы все правильно говорите, а толку от этого никакого, – Ибрагим пожал плечами. – Надо что-то делать. Само не сделается. Думай.
– Я-то думаю. Ничего в голову не приходит, сказал же. Как представлю, что навсегда её потерял, совсем плохо соображать начинаю. Может, подкараулить её и опять украсть? – от бессилия предложил я.
– Точно плохо соображаешь, – согласился Ибрагим. – Если ты её опять украдёшь она точно тебе голову откусит. У тебя другие идеи бывают? Не одинаковые?
– Может через её отца? – я мучительно искал варианты.
– Правильно. Так ему и скажи, я вашу дочь украл немножко, она обиделась, можно она выйдет, погуляет? Если у него ружьё есть, ты другие вопросы можешь не успеть спросить, – он скептически покивал и, поднявшись из-за барной стойки, где мы тоскливо опустошали бокалы, прошелся по бару. Цветы ты ей дарил, от плохих людей спасал… Сделай какой-нибудь подвиг, чтобы о тебе в газете написали. Спас, типа, всех при пожаре. Или перевёл пенсионерку через дорогу. Только про похищение не думай, а то даже мне не удобно. Сколько можно?
– Ибрагим, ты её подруге позвони, Насте. Этой, Филатовой. Может она её образумит, я же реально, в тупике. Какой тут еще выход?
– Подруга у неё хорошая, симпатичная, могу позвонить, – Ибрагиму идея понравилась. – Только пользы не будет. Ты же там тоже погеройствовать успел, помнишь? Ей какая цель тебе помогать?
– Блин, помню, конечно. Что же делать? – этот вопрос без конца вертелся и у меня в голове и, высказывая его вслух, я просто пытался загрузить вселенную на ответ.
– Когда не знаешь, что делать – ничего не делай, – Ибрагим вернулся за стойку бара и отхлебнул пива. – Пусть всё само идёт.
– В том-то и дело, что ничто никуда не идёт! – я уставился в небольшой аквариум и его пленных, вяло открывающих рот обитателей, до обидного напоминавших сейчас меня самого.
– Ничего не идёт, так ты иди. Ты говорил, родственники у тебя в деревне, туда иди. Руками поработай, помоги по хозяйству. Лучше, чем в стакан нырять, – Ибрагим, показывая пример, опрокинул кружку и лихим глотком высушил её до дна.
– А сам чего ныряешь тогда? – почти зная ответ, поинтересовался я.
– У тебя одного, что ли, проблемы? Я, как с тобой связался, тоже имею. Ты эти проблемы из воздуха делаешь и вокруг рассеиваешь.
– Да я и сам понимаю, – согласился я. – Только у родственников в деревне мне нечего делать. Пойду её около дома ждать.
– Попробуй. Только, я надеюсь, ты понял, что не надо всегда всю правду говорить? Иногда правда тишину любит.
– Это деньги тишину любят. А она, я хочу, чтобы знала, как оно было на самом деле. Даже если сначала так трудно. Должна простить.
– Должна, – согласился Ибрагим. – Но не обязана. Женщина. Кто женщину поймет – нобелевскую премию получит. Только никто ещё не получил. Учёные не понимают, профессора не понимают. Может рыба понимает, – он кивнул на стоящий неподалёку аквариум. – Но рыба молчит.
От тупого сидения в полупустом баре другого выхода, кроме как взять водки, уже не оставалось.
– Настя, – сказал Ибрагим в трубку. – Это Ибрагим… Да, тот самый. Два вопроса имею. Вашей маме зять не нужен? Это один. Второй так тоже очень важный. Алина пускай его поговорить пустит. Ему есть что сказать, виноватый. Да. Да. Конечно, бывает, – он встал со стула и, продолжая разговаривать, принялся прохаживаться по помещению.
– Всё замечательно, – сказал он, возвращаясь, отвечая на мой невысказанный вопрос. – Имени твоего слышать не хочет. Чтобы ты сдох, передаёт. По-моему, она недовольная. Если ты её украдёшь, она не только тебе, она и мне голову откусит.
– А какое решение? – так или иначе, мне было необходимо хоть какое-то действие.
– Вот тебе решение. Наливай и пей.
Так мы поступили. Вечер тянулся, как старая жевательная резинка. Вкуса в нем не было, только оскомина и усталость.