Зашла к соседям за кофе. Выпечку думала не брать, а потом передумала. Как ее не брать, если она вот – выпечка. Получается, что тот, кто ее пёк, зря старался? А есть такие люди как Филатова. Эта может есть что угодно и сколько угодно, никак на ней не отражается. Пришлось взять две малюсенькие булочки.
В целом день прошел как обычно – не хорошо и не плохо. Если не считать, конечно, постоянно лезущих в голову мыслей о вчерашнем.
Вечером, сняв кассу и заперев выручку в сейф, я, как обычно, поставила бутик на охрану и, захлопнув дверь, направилась к машине.
И остановилась как вкопанная – недалеко от моей машины стояли Лунтик и Пчёлка, причем Пчёлка тревожно курила. При моем приближении Пчелка выкинула сигарету и нырнула в машину. Сразу же оттуда раздалась веселая, бодрая музыка. После этого Пчелка вытащила из машины букет цветов и шары. Шары оставила у себя, а букет отдала Лунтику.
Взяв букет, Лунтик сделал пару шагов в моем направлении, опустился на одно колено и протянул букет мне.
– Неожиданно, – я нервно хихикнула, но букет приняла. И улыбнулась, ожидая продолжения. – Кто ты, удивительное создание?
Мне и впрямь было интересно. Что-то тут затевается очень прикольное.
– Я – дурак, – сказал Лунтик голосом Руслана.
Я прямо подскочила! И тут же грозно сдвинула брови.
– Ах, это ты, удивительное создание… И куда ты желаешь получить этим букетом? По ушам? Хорошо, детей нет на улице в это время, не увидят, куда я Лунтику эти цветы засуну сейчас! – копившееся весь день раздражение наконец-то нашло выход.
– Алин, прости кретина… – Руслан смотрел на меня снизу вверх через рот Лунтика. – Каждый ведь человек имеет право на одну ошибку, разве нет? Знаю, что даже не ошибся – я все испортил. Признаю, это был целиком и полностью безмозглый поступок.
– Я с тобой спорить не собираюсь, – отрезала я. – И даже полностью согласна. Безмозгло, тупо, обидно – прямо джентельменский набор какой-то. Мне даже трудно выбрать, что в этом списке меня больше привлекает. Друзья, познакомьтесь, это мой жених – он очень, очень тупой. Заманчиво, конечно… Но нет.
Я еще не все накопившееся высказала, поэтому разговор не завершала. Но и Руслан не собирался отставать от меня.
– Мне и вправду очень стыдно, Алина. Раньше никогда так стыдно за себя не было, – он приложил руку к груди. – Чувствую себя маленьким мальчиком, который сломал любимую игрушку и понял, что она самая хорошая была. Стыд и раскаяние – вот что я чувствую, Алин... Ты… ты мне очень нужна, – его голос дрогнул.
– Тебе нужны филатовские сиськи! – выпалила я с горечью. – Или вообще любые, я думаю. За этими сиськами даже человека стоять не должно, просто ходячая грудь.
– Слушай, это просто наваждение какое-то было... Ты мне очень, очень понравилась. Я был счастлив узнать твоих родителей – как на крыльях летал… И еще. Я знаю, что не стоит этого говорить, потому что буду выглядеть как последняя сволочь, но… понимаешь… я не так просто сорвался, – выдохнул он с горечью. – Настя меня… некоторым образом спровоцировала – хотя вина, конечно, на мне, полностью.
– И чем же тебя Филатова спровоцировала? – заинтересовалась я. – Наличием груди?
– Нет, она… под столом подала мне сигнал. Ногой.
Ах вот оно что… Я расплылась в фальшиво-ласковой улыбке.
– Нет, мой любвеобильный друг, это я под столом подала тебе сигнал. Ногой. Хотела посмотреть, как ты себя вести будешь, – сообщила ему медовым голосом.
Лунтик ударил себя рукой по голове.
– Дебил! Вот я дебил!
– Ладно, – решила я, опуская цветы. – Все всё объяснили, разговор окончен.
– Ничего не окончен, – заволновался Руслан. – Мне очень важно поговорить с тобой, Алин… Не уходи. Да, мне понравились вы обе – ты и твоя подруга, что уж тут скрывать. Но произошедшее потом… поставило всё на свои места. Ты – другая. И мне нужна ты, а не она. Прости мне этот день!
Вот тут он меня окончательно выбесил.
– Это замечательно, что тебе мы обе понравились. Просто замечательно. А мне всё совсем не понравилось, – я хотела вывалить на него букет, но передумала. – Цветы я оставлю на память о тебе. Гербарий сделаю. Будь здоров!
Я обогнула его и пошла к своей машине.
– Алина, ты не можешь просто так уйти! – вскочил на ноги он. – Я не могу дать тебе просто так уйти! Ты… ничего не понимаешь! Постой…
Он подбежал и схватил меня за руку.
– Убрал лапы! – стальным голосом скомандовала я.
– Алина, мне нужно пятнадцать минут твоего времени – я многое могу объяснить, – он вдруг понизил голос и зашипел, быстро оглянувшись на «Пчелку». – Ты – в опасности. Я пытаюсь вывезти тебя из-под удара, но… просто спокойно послушай меня…
Я попыталась освободить руку, но он вцепился как клещ. Я дернула сильнее – он перехватил и мою вторую руку.
– Отпустил немедленно! – от моего голоса должны были завять цветы.
– Алина, прости меня, но… ты потом всё поймешь. Просто знай, что всё что происходит – это для твоего же блага, – непонятно сообщил Руслан.
В этот момент, подошедшая сзади Пчелка накинула мне на голову какой-то меховой шар, отчего я сразу ослепла и почти оглохла.
Две руки охватили меня сзади за талию и рывком переместили на пару метров. Потом я стукнулась коленкой о метал и поняла, что меня впихнули в машину. Попыталась заорать и вырваться, но меховой шар глушил абсолютно, а руки продолжали цепко удерживать. Потом, к моему ужасу, на моей правой руке защелкнулся наручник, и саму руку пристегнули слева от меня. Потом то же самое произошло с левой рукой. Ее пристегнули справа. Я сидела и визжала в мешок запутанная в своих руках. И было отчего! Со мной, как с грузом, еще никогда не обращались!
Потом я почувствовала охват машинным ремнём и щелчок его пристёгивания.
– Чего встал, как баран, давай за руль! – проорал Руслан, устраиваясь рядом и держа меня руками.
– Э! – обиделся второй похититель знакомым голосом.
Впрочем, наверное, сел за руль и прибавил громкости музыке. Дернувшись, автомобиль резко прибавил скорости, и меня вжало в сидение.
– Ноооовый год к нам мчится, скооооро всё случится! – орал из динамиков дурной голос, и я закрыла глаза в своем ватно-меховом коконе. Полный п***ц.
– Ты! – крикнул я к Ибрагиму, который вел машину с дикой скоростью. – Сбрось скорость, нарвёмся.
Он кинул на меня взбешенный взгляд через плечо.
– Ты, ты! – повторил я еще громче. – Мне что тебя, по имени называть?
Тут до него дошел смысл моей конспирации, он кивнул и сбросил наконец скорость. Вечерний город жил своей жизнью. Кое-где гуляли по улицам люди, пытаясь в закате нащупать красоту ускользающего дня, где-то тихо ужинали семьи под голубое мерцание телеэкрана.
И только наша сумасшедшая машина неслась по вечерним улицам, словно вырванная из контекста нормальности. Дико орала музыка, рядом со мной сидела и пиналась невольная гостья в пчелиной голове, а водитель, взбудораженный происходящим, чаще смотрел на нас, чем на дорогу.
Центр и микрорайоны мы миновали без всяких помех и через минут двадцать, показавшимися впрочем в два раза длиннее из-за постоянного сопротивления гостьи, свернули на проселочную дорогу. Пару раз не туда свернули, потому что я не уследил. Но места были знакомые, и откорректировать движение не составило никакого труда. Километров в пяти, не доезжая до моей дачи, я залез к Алине в сумку и вытащил из ее телефона симкарту. Мысль пришла в голову позднее, чем следовало бы, но лучше поздно, чем никогда.
Впереди были две непростые задачи. Первая – незаметно, не поднимая лишнего шума, транспортировать Алину из машины в дом. Вторая – избавиться от присутствия и надсмотра Ибрагима.
Отпереть ворота и загнать машину внутрь было делом одной минуты. На наше счастье, ни соседей, не случайных прохожих в тот момент на улице не оказалось. Алина всю дорогу ругалась и визжала так, что сделать музыку тише не представлялось возможным.
– Алина, тебе ничего не угрожает! – проорал я, перекрикивая музыку. – Я тебе всё объясню!
Ответом на мои старания были лишь нелепые попытки пнуть воздух в моём направлении и гнусная, не побоюсь этого слова, матершина. Вот уж не думал, что девушка может так ругаться. Вспомнилась учительница, которая за гораздо меньшее грозила мне вымыть рот с мылом. Впрочем, Алину я мог понять. Не каждый день тебя похищают анимированные персонажи. Психика не у всех к этому готова.
Под ор эстрады нам с Ибрагимом удалось отстегнуть Алину от подголовников кресел, крест-накрест к которым она была пристегнута. Отстегнуть удалось, а вот вытащить из машины – нет.
Ее руки, на которых болтались отстегнутые от кресел наручники, месили воздух со страшной скоростью, пытаясь нащупать уязвимые точки на наших лицах. Пару раз ей это здорово удалось. Получив по лицу металлическим кольцом от наручника, я непроизвольно схватился за глаз, ослабляя хватку. С другой стороны сидения зверел Ибрагим, капая кровью из разбитого носа.
Алина попыталась сорвать пчелиную шапку, но вовремя спохватившись, мы успели перехватить ее руки. Конфиденциальность Ибрагима была одним из условий его согласия на участие в происходящем.
Приняв это веретено за ноги и за руки, нам наконец удалось втащить ее в дом, и пристегнуть ее руки вокруг стальной трубы напольной печки.
Отдуваясь и трогая раненые места, мы вышли в прихожую, огорошено посматривая друг на друга.
– Мамой клянусь, – шепотом пожаловался Ибрагим. – Я так больше делать не буду! Я тебе говорил – глупый план, идиотский план. Ты когда придумывал, ты вот про это думал?
Что я мог сказать? Когда я предлагал план, я все же надеялся, что она простит меня и похищать ее не придется. Даже уверен был – процентов на семьдесят пять. Про остальные двадцать пять старался не думать и надеялся, что все получится само собой.
В комнате раздался грохот падающей утвари. Наверное, Алина стянула с себя шапку и дотянулась ногой до полки с самоваром.