Относительно этого события афинской истории разброс мнений достаточно велик. Предлагались следующие даты: 473 г.[374], 472 г.[375], 471 г.[376], 470 г.[377] до н. э. Встречаются и более приблизительные датировки, относящие остракизм Фемистокла ко второй половине 470-х гг. без попыток дальнейшего уточнения[378]. Строго говоря, если быть наиболее осторожным, на этой расплывчатой датировке и стоило бы остановиться, констатируя неопределенность хронологии и практическую невозможность категорического суждения, уточняющего дату. Нам, однако, представляется, что ближе к истине те исследователи (кстати, их большинство), которые дают более позднюю дату. И действительно, Диодор (XI. 55), опирающийся в этом месте, скорее всего, на Эфора, рассказывает об остракизме Фемистокла в контексте событий 471/470 г. до н. э. Правда, известно, что сицилийский историк имел обыкновение объединять под одним годом сообщения о событиях, в действительности происходивших в течение нескольких лет, поэтому его указание не может стать решающим аргументом. Тем не менее считаем возможным дать следующую формулировку: наиболее вероятной и наиболее приемлемой (хотя и не единственно возможной) датировкой изгнания Фемистокла можно признать весну 470 г. до н. э.
Интересно, что остракизм Фемистокла тоже не продолжался полных десяти лет. Через какое-то время после изгнания этого политика в Афинах состоялся заочный суд над ним по обвинению в персидской измене (наиболее подробно см.: Thuc. 1.135 sqq.; Plut. Them. 23 sqq.)[379]. Фемистокл был приговорен к смерти и объявлен в розыск, что и привело его в конечном счете ко двору персидского царя. Естественно, с момента вынесения смертного приговора он уже не считался изгнанным остракизмом, а имел совершенно иной статус. Когда конкретно происходил суд над Фемистоклом — вопрос еще более дискуссионный, тем более что он тесно связан с проблемой последних лет деятельности спартанского регента Павсания, тоже обвиненного в «мидизме», а в этой проблеме самой по себе тоже много неясного[380]. Мы склоняемся к тому, что казнь Павсания и осуждение Фемистокла имели место в 467 г. до н. э.; впрочем, точная дата в данном конкретном случае не имеет принципиального значения, поскольку не относится напрямую к истории афинского остракизма.
Жертвой следующего остракизма, входящего в рассматриваемую сейчас категорию, стал Фукидид, сын Мелесия. Сведения об этом остракизме приходится признать довольно скудными. Наиболее информативен с хронологической точки зрения пассаж Плутарха о Перикле (Plut. Pericl. 16): μετά δέ την Θουκυδίδου κατάλυσιν και τον όστρακισμόν ούκ έλάττω των πεντεκαίδεκα έτών διηνεκή και μίαν οΰσαν έν ταις ένιαυσίοις στρατηγίαις αρχήν και δυναστείαν κτησάμενος, έφύλαξεν εαυτόν άνάλωτον υπό χρημάτων. Из этих слов следует, что после изгнания Фукидида Перикл не менее пятнадцати лет подряд непрерывно занимал должность стратега, то есть был избираем на нее ежегодно. Говоря о пятнадцати годах, биограф, естественно, имеет в виду архонтские годы (от гекатомбеона до гекатомбеона).
Очевидно, возможны два подхода к данному свидетельству Плутарха: учитывать его или не принимать во внимание как недостоверное сообщение позднего автора. В последнем случае открывается широкий простор для полета исследовательской фантазии и появляется возможность отнести остракизм Фукидида ad libitum к любой мыслимой дате, например, к 438–436 гг. до н. э., как делают П. Кренц, Г. Маттингли и вслед за ними ряд других исследователей[381]. Нам, однако, такой подход представляется совершенно неконструктивным. Одно из двух: либо свидетельство Плутарха заслуживает внимательного к себе отношения, либо мы вообще должны отказаться от попытки датировать рассматриваемое событие за отсутствием каких бы то ни было критериев.
Несравненно более убедительным поэтому является, на наш взгляд, отнесение остракизма Фукидида ко второй половине 440-х гг. до н. э., принятое в большинстве работ. Чаще всего называется в интересующей нас связи 443 г.[382] Автору этих строк, однако, представляется еще более вероятным, что последний крупный политический противник Перикла был изгнан из Афин чуть раньше, скорее всего в 444 г. до н. э. (такая датировка также встречается в ряде работ, хотя и несколько реже, нежели предыдущая[383]). Попытаемся обосновать нашу позицию, для чего потребуется напомнить некоторые события начала Пелопоннесской войны.
Как известно, Перикл в конце своей жизни в силу ряда обстоятельств утратил взаимопонимание с демосом и постепенно лишился практически всего своего авторитета[384]. Весной 430 г. до н. э. он еще был избран стратегом на 430/429 г. (Thuc. II. 59.3), однако начавшаяся летом эпидемия окончательно подорвала его репутацию; афинский «олимпиец» был досрочно отстранен от должности, отдан под суд и приговорен к крупному штрафу (Plut. Pericl. 35). Весной 429 г. демос, смилостивившись над Периклом, вновь избрал его стратегом на 429/428 г. (Thuc. II. 65.4), однако вскоре этот политический лидер умер. Смерть Перикла произошла, по указанию Фукидида (11.65.6), через два с половиной года после начала войны, т. е. осенью 429 г. до н. э.[385]
А теперь просто посчитаем. Допустим, что Фукидид был изгнан весной 443 г., а, значит, период единоличной власти Перикла, о котором говорит Плутарх, следует отсчитывать с этого момента. Но в таком случае он никак не охватит собой пятнадцати лет, поскольку к весне 428 г. Перикла уже полгода как не было в живых. Либо Плутарх не умел производить несложные калькуляции, что все-таки маловероятно, либо 443 г. — не лучшая дата для остракизма Фукидида. Повторим, если уж мы принимаем свидетельство Плутарха, мы должны принимать его как оно есть, не делая допущений типа того, что биограф писал о пятнадцати годах, а при этом имел в виду четырнадцать или что-нибудь в этом роде. Итак, скорее 444 г., а, не исключено, даже 445 г., судя по тому, что Плутарх говорит о периоде власти Перикла, продолжавшемся «не менее» (ούκ έλάττω) пятнадцати лет. Не менее — стало быть, возможно, и более. Как бы то ни было, исторический контекст остракизма Фукидида, сына Мелесия, в общем ясен. Рассматриваемое событие произошло вскоре после начала строительных работ на Акрополе[386], принятия Монетного декрета, резко ужесточившего контроль афинян над союзниками по Архэ[387], заключения Тридцатилетнего мира со Спартой. По всем этим вопросам в афинской экклесии шли бурные дебаты, и Фукидид выступал главным оппонентом Перикла[388].
Пожалуй, чаще всего обсуждалась в исследовательской литературе датировка последней остракофории, проведенной по инициативе демагога Гипербола[389], который намеревался «столкнуть лбами» двух протагонистов тогдашней афинской политики — Никия и Алкивиада. В последний момент план Гипербола дал сбой: как пишет Плутарх, опять же наиболее подробно сообщающий обо всем эпизоде (сразу в трех биографиях — жизнеописаниях Аристида, Никия и Алкивиада — рассказывается об интересующей нас остракофории), два вышеназванных политика «сговорились»[390], и в результате изгнанным из Афин оказался сам демагог[391]. По античной традиции, именно этот неожиданный исход оказал решающее влияние на прекращение практики остракизма. Однако данная тема — о причинах выхода остракизма из употребления — будет специально рассмотрена ниже (гл. V), а здесь мы коснемся прежде всего проблем хронологии, попытавшись дать по возможности максимально точную временную привязку рассматриваемого события.
Плутарх, наш основной источник по данному сюжету, как всем прекрасно известно, и как мы уже отмечали в источниковедческом разделе, не практиковал изложения деятельности своих героев в строгой хронологической последовательности, и это была его принципиальная позиция. Из сочинений херонейского биографа можно почерпнуть лишь некую весьма приблизительную датировку последней остракофории — между Мантинейской битвой (418 г. до н. э.) и началом Сицилийской экспедиции. Иными словами, остракизм Гипербола состоялся весной 417, 416 или 415 г. до н. э. В целом расхождение в датах небольшое, и, казалось бы, дальнейшая детализация не столь уж и насущна. Но слишком уж насыщен событиями, слишком уж важен во многих отношениях интересующий нас период афинской истории, и от установления правильной последовательности событий, от постановки их в непротиворечивый исторический контекст зачастую зависит верное понимание всей политической жизни этих лет. Поэтому отнюдь не случайно, что вопрос о точной датировке последнего остракизма стал предметом оживленных дискуссий в антиковедении; выходили, насколько нам известно, десятки работ, в том или ином аспекте затрагивавших эту проблему. К единому мнению и по сей день прийти не удалось[392]; впрочем, достаточно серьезные результаты все же имеются.
В частности, на сегодняшний день можно с очень большой долей уверенности исключить 417 г. до н. э. как дату остракизма Гипербола (хотя ранее именно эта датировка пользовалась наибольшей популярностью)