[677]. Правда, источники о таких «неудавшихся» остракизмах не сообщают, но в данном случае argumentum е silentio вряд ли может иметь решающую силу. Вполне мог быть объявлен несостоявшимся, например, остракизм 483 г. до н. э.
Наверняка уже к концу дня, в который проводилась остракофория, становилось известным имя того политика, который стал ее жертвой. Такому лицу давалось десять дней на то, чтобы уладить все свои дела в городе, собраться, приготовиться к отъезду (Philochor. FGrHist. 328. F30; Schol. Aristoph. Equ. 855), после чего он должен был покинуть территорию полиса. Многие авторы специально подчеркивают, что изгнание остракизмом не сопровождалось конфискацией имущества, что подвергнутый этой мере гражданин сохранял в течение своего отсутствия право пользоваться своей собственностью, оставшейся в Аттике (Philochor. FGrHist. 328. F30; Plut. Aristid. 7; Bekker Anecd. I. 285.20 sqq.; Schol. Aristoph. Vesp. 947), очевидно, через доверенных лиц.
Итоги настоящего пункта достаточно очевидны, и нами вряд ли будет сказано что-то принципиально новое, ранее никем не отмечавшееся.
1. Остракофория была особым видом народного собрания, в силу ряда обстоятельств (как прагматического, так, возможно, и ритуального характера) проводившимся на Агоре. Голосование на остракофории де-юре имело тайный характер, но фактически за строгим соблюдением тайны волеизъявления не следили. Каких-либо общепринятых норм при нанесении надписей на остраконах не существовало.
2. В целом процедура остракизма известна неплохо, поскольку о различных ее сторонах и нюансах сообщают многие источники, и эти сообщения в большинстве случаев вполне согласуются друг с другом. Те случаи, когда вместо согласованности имеют место противоречия между различными авторами, заслуживают специального рассмотрения, и эти аспекты процедуры остракизма будут подробно разобраны в следующих пунктах данной главы.
2. 6000 голосов — кворум или минимум?
Одной из наиболее важных и сложных проблем, связанных с процедурой остракизма, является вопрос о том, что представляет собой число 6000, фигурирующее в некоторых описывающих эту процедуру источниках. Есть два варианта ответа на этот вопрос: либо 6000 являются общим кворумом, обязательным для признания остракофории состоявшейся, либо это минимальное количество поданных против одного лица голосов, необходимое для его изгнания. В пользу как того, так и другого предположения имеются свидетельства античных авторов. Так, Плутарх (Aristid. 7), рассказывая о проведении остракизма, в частности, говорит: οί δ άρχοντες πρώτον μέν διηρίθμουν τό σάμπαν έν ταύτω των οστράκων πλήθος· εί γάρ έξακισχιλίων έλάττονες οί φέροντες ειεν, άτελής ήν ό έξοστρακισμός· έπειτα των ονομάτων έκαστον ιδία τιθέντες, τον υπό των πλείστων γεγραμμένον έξεκήρυττον εις έτη δέκα… Рассказывая о двух стадиях подсчета голосов, херонейский биограф, таким образом, считает число 6000 общим кворумом. С ним согласны в этом отношении некоторые позднеантичные и византийские лексикографы (Tim. Lex. s.ν. έξοστρακισμός; Etym. Magn. s.v. έξοστρακισμός; [Zonar.] Lex. s.v. έξοστρακισμός), которые, впрочем, не дают какой-то независимой информации, поскольку почти дословно цитируют друг друга.
Крупнейшим представителем противоположного направления традиции, считающим 6000 количеством голосов, необходимым для изгнания одного лица, является писатель, во всяком случае, не менее (если не более) авторитетный, чем Плутарх, а именно аттидограф Филохор, который пишет (FGrHist. 328. F30): διαριθμηθέντων δέ οτωι πλειστα γένοιτο (sc. όστρακα) και μή έλάττω έξακισχιλίων, τούτον εδει τα δίκαια δόντα και λαβόντα υπέρ των ιδίων συναλλαγμάτων εν δέκα ήμέραις μεταστήναι τής πόλεως ετη δέκα. А. Раубичек пытался в свое время доказать, что в действительности у Филохора, как и у Плутарха, речь тоже идет не о минимуме, а о кворуме[678], однако попытка эта оказалась явно неубедительной, поскольку она основана на совершенно произвольной интерпретации текста. Не помогает делу и предложенная Ф. Якоби[679] конъектуры: вставка после слов μή έλάττω έξακισχιλίων якобы выпавшего продолжения οντων των φερόντων οστρακον. Жаль, что маститый ученый забывает здесь о золотом правиле: конъектуры уместны в тех случаях, когда сам греческий текст представляет сложности для понимания и интерпретации, и вряд ли следует ими злоупотреблять просто для того, чтобы насильственно «подтянуть» свидетельство одного источника к свидетельству другого. А в данной ситуации чего-либо внутренне противоречивого сообщение Филохора не содержит, и ничто не заставляет предполагать в нем какой-то пропуск.
К тому же аналогичные Филохору свидетельства о 6000 как о минимуме против одного лица содержатся и у некоторых более поздних авторов (Didym. Schol. Demosth. XXIII. 205; Poll. VIII. 20; Schol. Aristoph. Equ. 855). Отчасти эти свидетельства восходят к тому же аттидографу. Таким образом, противоречие между источниками налицо, оно является действительным, а не мнимым, и не стоит его сглаживать или затушевывать. Существовали, как видим, две традиции, толковавшие 6000 совершенно по-разному. По сути дела, те же две традиции продолжают существовать и поныне, в современной историографии вопроса, где уже с XIX в. (с тех пор, как Люгебиль авторитетно выступил за правоту Плутарха) достаточно четко прослеживается дихотомия точек зрения: «плутарховской» и «филохоровской», соответственно трактующих 6000 как кворум и как минимум. Последователей Плутарха в антиковедении нашего времени больше в количественном отношении[680]. Однако ряд ученых, в том числе весьма авторитетных, считает, что прав Филохор и что речь следует вести о минимальном количестве голосов против одного лица[681]. Есть, наконец, такие исследователи, которые колеблются, не могут или не хотят сделать однозначный выбор между двумя решениями проблемы[682], либо же предлагают промежуточные варианты, призванные примирить между собой обе традиции[683].
Когда внимание специалистов было привлечено к неоднократно упоминавшемся (и полностью цитировавшемуся) выше отрывку из византийского анонима Vaticanus Graecus 1144, выяснилось, что в нем представлена та же точка зрения, что у Филохора[684]. При этом мы видели, что названный текст опирается на ранний и авторитетный источник, скорее всего, на Феофраста. Если это действительно так, то у Плутарха, отделенного от описываемых им событий временной дистанцией более чем в полтысячелетия и к тому же, к глубокому сожалению, не указывающего в данном месте, откуда он почерпнул свои сведения[685], оказываются сразу два «противника», причем весьма мощных: Феофраст, специально и скрупулезно занимавшийся остракизмом, и Филохор, который по долгу аттидографа должен был в высшей степени тщательно изучить историю родного полиса.
Следует добавить, что в сообщении византийского анонима присутствует несомненная внутренняя логика, исключающая какую-либо путаницу с его стороны. Говоря об остракофориях на том их этапе, когда их еще проводил Совет, а не экклесия, он пишет: «Кому выпадало более двухсот черепков, тот изгонялся на десять лет…». Число 200 в данном контексте никак не может быть кворумом: кворум для Совета (о каком бы Совете в данном случае ни шла речь — Совете Четырехсот, Пятисот и т. п.) заведомо должен был составлять значительно большее число. Трудно представить, чтобы при принятии ответственного решения органом, состоящим как минимум из четырехсот человек, достаточно было присутствия лишь двухсот, то есть половины этого числа. Не просто значительно более логичной, но и, на наш взгляд, единственно возможной представляется прямая и буквальная интерпретация свидетельства Vaticanus Graecus 1144, в полном соответствии с тем, что там написано: гражданин изгонялся, если против него голосовали более 200 членов Совета, иными словами, более половины этого органа. А коль скоро 200 черепков для доклисфеновского времени не являются кворумом, то нет абсолютно никакого резона считать, что в более позднюю эпоху таковым внезапно стали 6000 черепков. Обе цифры, приводимые анонимным автором, явно представляют собой явления одного порядка.
Против «теории кворума» могут быть приведены следующие соображения общего характера. Допустим, на остракофории подано 5999 черепков, и все — против одного лица. Такое лицо, естественно, изгнанию не подлежит, а остракизм объявляется несостоявшимся. Возьмем другую ситуацию: всего проголосовал 6001 гражданин, и при этом имеет место большой разброс голосов между многими кандидатами (именно так на самом деле всегда и бывало, судя по данным острака). Лицо, против которого направлено наибольшее количество остраконов, может в таком случае получить их довольно мало в абсолютном исчислении: скажем, 2000 или даже меньше. Получается явный абсурд: 5999 черепков недостаточно, чтобы изгнать политика при одних обстоятельствах, а при других — вполне достаточным оказывается 2000. Иными словами, выходит, что в каких-то случаях лицо подвергалось остракизму по воле явного меньшинства гражданского коллектива. А ведь это противоречит тому, что мы знаем об античных демократиях: в отличие от современных либеральных демократий они отнюдь не имели тенденции к учету (или тем более к победе) мнения меньшинства, напротив, все вопросы безоговорочно решались большинством голосов. Следует учитывать и то, что, если считать 6000 общим кворумом, то приходится признавать возможность срыва остракофории политическими группировками путем абсентеизма. Сторонники того политического деятеля, над которым в наибольшей степени нависала угроза изгнания, могли просто не явиться на остракофорию. И пусть там противники сколько угодно подают черепки против него: голосование все равно будет признано недействительным! Невольно приходит на ум последний остракизм 415 г. до н. э., о котором речь шла выше. Чего ради было Алкивиаду и Никию придумывать какие-то хитроумные комбинации, чтобы уберечься от опасности изгнания? Казалось бы, чего проще: дать указание своим приверженцам не являться на Агору в день голосования, сорвать кворум, а тем самым и признание остракизма состоявшимся, — и опасность миновала!