Прежде всего процитируем в оригинале тексты ораторов, где, по общепринятому мнению, речь идет о кворуме. Перевод в целом дается по существующим русским изданиям, однако наиболее принципиальные места мы приводим в своем переводе (эти места, как в тексте, так и в переводе, выделены курсивом).
Andoc. I. 87 (цитируется закон): Μηδέ επ άνδρι νόμον έξειναι θειναι, έάν μή τον αυτόν έπι πάσιν Άθηναίοις, έάν μή έξακισχιλίοις δόξη κρύβδην ψηφιζομένοις. «А также закон относительно отдельного лица не разрешать принимать, если он не относится ко всем афинянам, если такое решение не примут 6000 граждан при тайном голосовании».
Demosth. XXIV. 45 (также цитируется закон): Μηδέ περί των άτιμων, όπως χρή έπιτίμους αυτούς είναι, μηδέ περί των όφειλόντων τοις θεοις ή τω δημοσίω τω Αθηναίων περί άφέσεως τού όφλήματος ή τάξεως, εάν μή ψηφισαμένων Αθηναίων τήν άδειαν πρώτον μή ελαττον έξακισχιλίων, οΐς αν δόξη κρύβδην ψηφιζομένοις. «Дела о восстановлении в правах лиц, лишенных гражданской чести, а также об освобождении лиц, задолжавших богам или государственной казне афинян, от уплаты долга или об отсрочке его выплаты, не должны рассматриваться, если дать гарантию безопасности прежде не постановят не менее 6000 афинян при тайном голосовании».
Demosth. XXIV. 46 (парафраз только что цитированного закона): "Αλλος οΰτος νόμος, ούκ έών περί των άτιμων ούδέ των όφειλόντων λέγειν ούδέ χρηματίζειν περί άφέσεως των όφλημάτων ούδέ τάξεως, αν μή τής άδειας δοθείσης, και ταύτης μή ελαττον ή έξακισχιλίων ψηφισαμένων. «И вот другой закон, не позволяющий возбуждать дела о восстановлении в правах лиц, лишенных гражданской чести, а также дела об освобождении от уплаты долга или отсрочке должникам, если не будет дана гарантия безопасности, причем за нее проголосуют не менее 6000 человек».
Demosth. XXIV. 59 (цитируется закон, судя по всему, тот же самый, что у Андокида): Μηδέ νόμον έξειναι επ άνδρι θειναι, έάν μή τον αύτόν έπι πάσιν Αθηναίοις έάν μή ψηφισαμένων μή ελαττον έξακισχιλίων οΐς αν δόξη κρύβδην ψηφιζομένοις. «Да будет запрещено издавать законы, касающиеся лишь одного человека, если действие их не будет распространено на всех граждан, если за такое решение не проголосуют не менее 6000 человек, приняв его при тайном голосовании».
[Demosth.] LIX. 90[697]: επειτ έπειδάν πεισθή ό δήμος καί δω την δωρεάν, ούκ έα κυρίαν γενέσθαι την ποίησιν, èàv μή щ ψήφφ εις την επιούσαν έκκλησίαν υπερεξακισχίλιοι Αθηναίων ψηφίσωνται κρύβδην ψηφιζόμενοι. τούς δε πρύτανεις κελεύει τιθέναι τούς καδίσκους ό νόμος καί την ψήφον διδόναι προσιόντι τω δήμω πριν τούς ξένους είσιέναι, καί τα γέρρα άναιρειν, ίνα κύριος ών αύτός αύτού έκαστος σκοπήται προς αύτόν οντινα μέλλει πολίτην ποιήσεσθαι, εί άξιός έστι τής δωρεάς ό μέλλων λήψεσθαι. «И даже после того, как народное собрание, убежденное в правильности своего решения, предоставит эту награду (имеется в виду дарование гражданских прав — И.С.), закон не позволяет считать это решение правомочным, если на следующем народном собрании более шести тысяч афинян не постановят этого с помощью псефов, при тайном голосовании. Закон также требует, чтобы пританы выставили избирательные урны и предоставили право голосования приходящим афинским гражданам до того, как чужестранцы появятся среди народа. Пританы должны также снимать плетеные загородки, чтобы каждый участник народного собрания, чувствуя себя независимым, взвесил в душе, кого он собирается сделать афинским гражданином и достойно ли это лицо такой награды, которую ему предстоит получить».
Все процитированные отрывки, судя по сходству лексики, действительно опираются на аутентичную законодательную традицию. Однако на их основании решительно невозможно сделать вывод, идет ли в описанных случаях речь о кворуме, необходимом для принятия решения, или об обязательном минимуме голосов, поданных за это решение. Греческий текст во всех пяти цитатах (а других для Афин не имеется) можно понять как в том, так и в другом смысле, и если в переводах и комментариях его трактуют обычно как кворум, то это только под влиянием политических реалий наших дней, когда кворум имеет весьма большое значение, а категория минимума неупотребительна. Ситуация, таким образом, абсолютно тождественна сложившейся в случае с остракизмом, и, если не исходить из априорных предпосылок, вопрос о существовании кворума однозначно решить не удается. Мы не говорим уже о том, что все вышеприведенные данные относятся к IV в. до н. э. и в предшествующем столетии (а именно оно нас интересует в связи с остракизмом) могут вообще не иметь соответствия. Ведь известно, что на рубеже V–IV вв. в афинское законодательство были внесены существенные изменения.
Может быть, поможет разрешить проблему привлечение внеафинского материала аналогичного характера? Задавшись этим вопросом, видный французский антиковед Ф. Готье составил сводку эпиграфических свидетельств из различных греческих полисов, в которых принятие того или иного решения обусловливается наличием определенного количества голосов[698]. Эта сводка представляется нам весьма ценной; она, собственно, начинает в своей совокупности «работать» сама по себе, вне зависимости от намерений и выводов ученого. Готье во всех рассматриваемых им случаях говорит о «кворуме». Однако, если непредвзято подойти к фрагментам надписей, которые он цитирует, становится ясным, что в одних ситуациях фигурирующие в этих надписях цифры действительно представляют собой кворум, в других, несомненно, — число голосов, поданных за принимаемое решение, в третьих — формулировки документов расплывчаты и не позволяют ясно судить, о кворуме или о минимуме идет речь. Таким образом, внеафинский материал весьма разнообразен; из него при желании можно извлечь аргументы как в пользу точки зрения Плутарха, так и в пользу свидетельства Филохора. А коль скоро это так, то, стало быть, приводимые Готье данные на деле не свидетельствуют ни о том, ни о другом и не могут использоваться как решающий аргумент ни одной из дискутирующих сторон.
Что же касается конкретного случая с афинским остракизмом, французский исследователь, следуя более распространенной в настоящее время точке зрения, считает число 6000 в связи с этой процедурой кворумом. Следует, однако, оговорить, что Готье понимает античный кворум в весьма специфическом смысле. Он указывает, что понятие кворума в древнегреческих демократиях очень сближается с понятием единодушного, почти единогласного голосования. В тех из приводимых им памятников, в которых указано и общее число голосовавших, и число подавших голоса за принятие решения, эти два числа оказываются в высшей степени близкими друг к другу. Иными словами, процент голосующих «против» чрезвычайно мал. Кворум и минимум, таким образом, имеют несомненную тенденцию к сближению, вплоть до полного совпадения. Перед нами — концепция, в сущности, весьма близкая к тому, что писал О. Меррей в цитировавшейся чуть выше работе: для политики в полисном мире главное — единство, общая воля.
Итак, вышеприведенный круг свидетельств по внимательном рассмотрении не может использоваться для поддержки тезиса о 6000 голосов на остракофории как о кворуме. Перейдем теперь к прочно закрепившемуся в историографии мнению о 6000 ежегодно избираемых гелиастов. Это мнение базируется, по сути дела, на трех свидетельствах (Aristoph. Vesp. 661–662; Andoc. 1.17; Arist. Ath. pol. 24.3), которые поэтому и надлежит внимательно рассмотреть.
Аристофан в указанном месте, разбирая устами персонажа Бделиклеона доходы и расходы афинского государства, говорит в частности: άπό τούτου νυν κατάθες μισθόν τοίσι δικασταΐς ένιαύτου, εξ χιλιάσιν, κούπω πλείους έν τη χώρα κατένασθεν — «Теперь отними от этого ежегодную плату дикастам, шести тысячам, а больше в стране не живет[699]». Как показывает выражение ούπω πλείους, здесь вряд ли можно говорить о сколько-нибудь точной цифре, она явно приблизительна и не менее условна, нежели, скажем, 30 тысяч афинян в народном собрании у Геродота (V. 97) и Платона (Axioch. 369a)[700] или 30 тысяч посетителей театра у того же Платона (Symp. 175e). То же самое следует сказать и по поводу заявления Андокида, согласно которому его отец «судился перед шестью тысячами афинян» (ήγωνίσατο έν έξακισχιλίοις Αθηναίων). Эти слова следует трактовать если не как обычное в ораторской прозе риторическое преувеличение, то, во всяком случае, в том смысле, что отец Андокида просто судился в одной из коллегий гелиеи; каждая из этих коллегий, независимо от конкретного числа входивших в нее дикастов, являлась в глазах афинян полноправным воплощением целого. Подобного рода круглым цифрам, особенно когда они встречаются в литературном памятнике, а не собственно историческом труде, не стоит придавать чрезмерного значения.
Бесспорно, несравненно большее доверие может вызвать Аристотель, который, рассказывая о положении в Афинах в V в. до н. э., говорит, что «было шесть тысяч судей» (δικασται μέν γάρ ήσαν έξακισχίλιοι). Однако — и это не может не поразить — в подробнейшем изложении современной ему афинской судебной практики (в заключительной части трактата о государственном устройстве афинян) Стагирит ни словом, ни полусловом не упоминает ни об этих пресловутых шести тысячах, ни о несколько поспешно постулируемой исследователями их ежегодной жеребьевке. Система оказывается совершенно иной: каждый желающий из числа граждан, достигших тридцатилетнего возраста, мог, раз в год принеся присягу судьи на холме Ардетт[701], после этого приходить в присутственные дни к зданиям дикастериев, участвовать в жеребьевке и, соответственно, получать или не получать право судить тот или иной конкретный процесс, войдя в состав коллегии.