У наших родителей культовыми писателями были Ильф и Петров. Говорили цитатами из «Стульев» и «Телёнка», по ним, как по паролю, узнавали своих. Читают их сейчас? Всплесками – в момент появления очередной неудачной экранизации. А ещё был такой хороший писатель – Каверин. Вся страна читала. Помните? Энди Уорхол пятьдесят лет назад произнес: «В XXI веке каждый сможет стать знаменитым». И добавил: «На пятнадцать минут». Как же он угадал, собака!
Никогда ещё человечество не пыталось выживать в таком плотном и агрессивном поле информации, им же созданном. Всё, что давит на наше сознание и подсознание – радио, телевидение, реклама, – появилось совсем недавно, в историческом масштабе – только что. Мы просто генетически не готовы от этого защищаться. Весь этот поток орёт нам про новое. «Покупай новое!» – кричит реклама. «Читай сегодняшнее!», «Смотри сегодняшнее!» Читаем, смотрим.
И знаете, что происходит? Наша память становится короче. Может быть, это самозащита мозга. Потому что в каждую его клетку нам молоточками ежедневно вбивают что-то или кого-то, кого там хранить совершенно не обязательно. А он и не сохранится – завтра перебьют.
Я сижу и беседую с девушкой лет двадцати трёх (с девушками более молодыми я потерял способность вести беседу несколько лет назад – резко и навсегда. По причине отсутствия общих тем. А трындеть ни о чём я так и не научился). Девушка образованная, окончила гуманитарный институт, работает гидом. Разговор заходит о памяти. Случайно я назвал фамилию Смоктуновского – и увидел непонимающие глаза. Я навскидку называю имена: Галич? Тишина. Окуджава? Что-то слышала. Бродский? Трифонов? Катаев? Шкловский? Тишина. Аксёнов? Что-то слышала.
Бог ты мой.
А ведь память – это любовь. Потому что помним мы тех, кого любим. Нет памяти – нет любви. И когда человечество, проснувшись утром, не сможет вспомнить, что было вчера, – тогда, наверное, и наступит конец света.
Кстати, память – это не только любовь. Это ещё и ненависть. Народом, не помнящим, что с ним творили вчера, очень легко управлять. Ему можно каждый день придумывать новую историю. Только кончается это очень плохо. Помните? Ах уже не помните?
Про то, как умерла новогодняя сказка
Вы, может быть, и не знаете, но сказки обязательно появляются на свет под самый Новый год. Нет, конечно, никто им не запрещает появляться на свет в любые другие дни года, но уж под Новый год – это просто обязательно, это такая святая и древняя традиция, что она даже не обсуждается.
И вот под самый Новый год, как положено, родилась новая сказка. Точнее, она почти родилась. Чтобы окончательно родиться, сказке надо обрасти словами. Тогда она, подобно бабочке, вылупившейся из куколки, обретает способность взлететь и становится видна и слышна всем, кто хочет её увидеть и услышать. И вот уже мамы шёпотом рассказывают её детям перед сном, и дети, улыбаясь, засыпают счастливыми или какой-нибудь пожилой мудрец читает ее молодым весёлым балбесам, и балбесам на миг становится грустно и светло.
А пока сказка ещё не обрела своих слов, поэтому была не слышна и не видна. Почти никому. Кроме тех немногих людей, которые умеют рассказывать сказки, – поэтому-то сказки в поиске слов к этим самым людям и стремятся. В общем, сказка неслышно вошла в комнату к одному такому человеку и тихонько присела на край стола. «А, это ты? Привет, – буркнул человек. Похоже, у него было не очень хорошее настроение. – А тут как раз для тебя слова принесли. Из журнала. Они говорят, это были самые главные слова в уходящем году. Значит, если сшить тебе из них одежду, то ты станешь Самой Главной Сказкой Уходящего Года. Неплохо, да? Ну, слушай».
И он взял в руки какой-то листок и стал размеренно и скорбно читать, при этом глядя прямо на сказку. Это трудно себе представить, тем не менее дело обстояло именно так. «Америка сосёт. Бойкот. Виагра Путина. Похороны науки. Митболы. Оральный секс. Пугачёвский бунт. Сердца геев».
«Что это?» – в ужасе хотела спросить сказка, но не смогла – у неё ведь ещё не было слов! А человек продолжал: «Внутренности врагов. Если не мы, то нас. Мизулинка. Пыдер. Багаж стилистических разногласий…»
Сказка почувствовала, как неведомая сила сжимает, расплющивает её и так, маленькую и бессловесную, сметает пылинкой со стола и уносит в чёрную декабрьскую ночь. А человек, даже не заметив, что её уже нет, всё продолжал: «Пiдрахуй. Уроки Лимонова. Воля Аллаха. Диктант Рубиной. Курс на параллельное развитие экономического строительства и строительства ядерных сил…»
Господи, помнишь ли ты, что мы ещё здесь?
По поводу тайны
Не знаю, как вы к этому отнесётесь, но я совсем не одобряю поступка господина Сноудена. Странно, правда? Я считаю, что пока на планете существует такое понятие, как государство, будет существовать и понятие государственной тайны. И человек, которому эту тайну доверили, а он взял и раструбил её на весь свет, – государственный преступник. Это нашему президенту, бывшему разведчику, должно быть особенно хорошо понятно. Так что когда он этого самого Сноудена приголубил – выглядело это, на мой взгляд, несколько странно. Приятно, конечно, уесть Америку, но не любым же способом. А профессиональная солидарность, корпоративная этика?
Что он нам там раскрыл, кого и как американцы прослушивали – это другой вопрос.
У меня при слове «тайна» всплывает в памяти раннее-раннее детство. Помните, что такое «секретик»? Что-то как тайный объект (вот интересно – совершенно неважно при этом – что! Всё что угодно! Хоть фантик от «Мишки на севере»! Главное – тайна!) клалось в коробочку, коробочка опускалась в специально вырытую в укромном месте ямку, сверху – обязательно стёклышко, чтобы коробочка лежала в уютной пустоте, сверху – земля и всякая маскировка. Секретик надо непременно зарывать вдвоём, одному хранить тайну неинтересно, и обсудить не с кем. От секретиков у всех моих друзей чёрные ногти, все ходят переполненные важностью хранения тайны. Вообще, советский мир был пропитан тайнами. Я помню, мой папа хотел сфотографировать Музей изобразительных искусств имени Пушкина на Волхонке (мы жили напротив) и его чуть не арестовали – нельзя фотографировать! Да почему? Тайна!
Пытали злые буржуины храброго Мальчиша-Кибальчиша – так и не выдал он им Главной Военной Тайны. А была? Сдаётся мне, не знал он никакой военной тайны – начитался листовок, наслушался агитаторов-горланов-главарей. Хорошо ещё, телевизора не было. Наслушался – и ослепила его ненависть к мировой несправедливости. Его и друзей-мальчишей. Устроили Гражданскую войну, порубали, постреляли, выгнали из страны да пересажали миллионов десять – сразу всё стало справедливо. Справедливее не придумаешь.
А мы взрослели – и тайны раскрывались одна за одной. Потому что «тайное всегда становится явным» – талдычили нам взрослые. Изумрудный город оказался сложенным из стекляшек – только сними зелёные очки. Золотой ключик отпер дверку за старым холстом – и вот она, Волшебная страна. И никакой тайны. А там – что такое портвейн, и как правильно курить, и зачем мальчики отличаются от девочек… Сколько тайн раскрыто!
У меня такое ощущение, что в современном мире тайн не осталось. Взрыв коммуникационных (да и прочих) технологий сделал его маленьким и абсолютно прозрачным. Я имею в виду настоящие, планетарные тайны – например, поймали американцы инопланетян и прячут, никому не показывают. А? Если бы. Нет у них ни черта.
А всевозможные военные тайны – сколько там у кого каких ракет и пороха – на самом деле давно уже не тайны. Так, секретики.
Под стёклышком.
А тут ещё Сноуден.
На полпути к небу
Ну-ка, что вы знаете про Бутан? Ну да, королевство. Исповедуют буддизм. Всё? Практически всё. Вот и мои познания заканчивались примерно на этом же уровне. И потому решили мы с друзьями пойти в Бутан. Наша небольшая компания раз в год пускается в дальнее путешествие, иногда довольно авантюрное. Первое и главное условие – мы не туристы! Поэтому проложенные маршруты, унылые массовые экскурсии, автобусы, потные толпы с детьми и фотоаппаратами – это без нас. Как правило, мы составляем индивидуальный маршрут, проходящий по действительно диким местам. Там же, где наш маршрут неизбежно пересекается с местной цивилизацией, мы стараемся оказаться в двух её точках – на самом верху и в самом низу. Например, завтра мы ночуем в лучшем отеле (заодно и помоемся), а послезавтра обедаем в рабочей столовой на рынке в крохотной деревеньке, где и белого человека-то не видели. Примерно так. Составить такой маршрут и, главное, обеспечить осуществление задуманного – дело непростое и довольно дорогое, но я ещё ни разу ни о чём не пожалел.
Вообще, Бутан ещё несколько лет назад был полностью закрыт для посещения иностранцами. Сейчас открыли, но ты должен платить за это приличную сумму. Не помню точно, но что-то около двухсот долларов в сутки. За что, куда? А на содержание Бутана. Не нравится – езжайте в Турцию.
Бутан – страна, где ежегодно официально измеряется уровень счастья населения. Не знаю, с помощью каких механизмов. Но, по их данным, выходит, что уровень счастья у них один из самых высоких в мире. Если не самый высокий. Возможно, так и есть – за две недели я ни разу не слышал, чтобы кто-то из местных в разговоре хоть чуть-чуть повысил голос, и спокойные улыбки не покидали их лиц. Это были улыбки не для нас – гостей-иностранцев – это они так смотрят на мир. (Маленькая зарисовка. Мы остановились на горной дороге у водопада сделать несколько фотографий. Спустя пару часов, уже в гостинице, мой товарищ обнаружил, что потерял мобильник – и, скорее всего, у того самого водопада. Еще через час в гостинице раздался звонок – не терял ли кто из постояльцев у водопада мобильный телефон. Постояльцев кроме нас в гостинице не было. А ещё через два часа, проехав сто с лишним километров на какой-то невероятной развалюхе, местный житель, улыбаясь, привез телефон. Отдал и отказался от