Она плыла и чему-то улыбалась.
Сказка про пятый палец
С утра пальцы были построены по команде. Большой палец (никакой он не был большой – наоборот, маленький и толстый, просто всегда командовал) объявил: «Настали трудные времена! Пришло время сжаться в единый кулак! Мы идем драться!» – «Да-да, – забормотали пальцы, – все как один!», послушно согнулись в поясе и прижались друг к другу. И только Мизинец не пошевелился – он удивлено спросил: «А с кем мы идём драться? На нас, что, напали?» «Как с кем? С этими, как его – с фашистами! Немедленно согнуться!» – скомандовал Большой. «Не согнусь», – тихо произнес Мизинец. «Ты, что, – пятая колонна? – грозно пошутил Большой палец. Он любил грозно пошутить. – А ну согнуться в строй!» – «Не согнусь», – ещё тише ответил Мизинец. Так они и стояли напротив друг друга, а между ними плотно сжались, согнувшись, остальные три пальца. И вдруг до них донеслось: «Привет! Вы, что, не идёте нас бить? Тогда и вам привет!» – «Какой ещё привет?» – произнес оторопевший Большой палец. Мизинец тоже оторопел, хотя ничего не произнёс. А остальные пальцы даже ничего не услышали – когда ты согнут и сжат, ты ничего не слышишь и ничего не соображаешь. «Но вы же нам показываете привет! Когда мы приветствуем друг друга, мы всегда так складываем пальцы! Алоха!»
А «алоха» – это и есть «привет». Не по-фашистски, нет. По-гавайски.
Сказка про одну щуку
Жила-была одна щука.
Это такая специальная фраза, чтобы начать рассказ. Например – жила-была одна баба. И вы уже приготовились слушать.
Но в нашем случае всё это не совсем так. Потому что щука действительно жила-была совершенно одна. Это при том что в речке Клязьма, где происходило дело, никто в одиночку не жил – лещ – с лещихой, окунь – с окунихой, судак – со сварливой судачихой. Ничего себе жили, не жаловались.
«Голубушка, – говорили щуке, когда вечерами все рыбы собирались вместе пить чай. – Пора бы тебе остепениться. Вдвоём и веселей, и приличней как-то. Глядишь – и щурята пойдут! Что ты, в самом деле, всё одна да одна? Мы, конечно, понимаем, что щуки живут до ста лет и даже дольше, но всё-таки молодость проходит, как ни верти! Вон, к примеру, карась! Кто он, спрашивается, был ещё вчера? Ноль без палочки, мелкое сорное явление! А теперь, рядом с карасихой? Солидный гражданин, ячейка общества, отец семейства! И всем он понятен, и все его уважают! А ты? Ни семьи, ни кола, ни двора. И всё где-то ходишь! Может, ты индивидуалистка? Где ты там одна ходишь?» – так ей говорили.
А щука улыбалась в ответ, пила чай и молчала. Потому что ни одной на свете рыбе она не могла раскрыть свою страшную секретную тайну. А раскрыла бы – ей бы всё равно никто не поверил.
Дело в том, что это была не простая, а волшебная щука.
Она исполняла три заветных желания. Причём не рыбам, а людям. Уже много лет подряд.
Это было очень тяжело и даже опасно. Сначала следовало добиться того, чтобы тебя поймали. А рыбаки с годами становились всё менее умелыми и терпеливыми, поэтому добиться того, чтобы тебя поймали, было непросто. И потом – это ведь очень больно и страшно, когда в губу наконец впивается железный крючок, и тебя выдёргивают из родной речки на жгучий непривычный воздух. Дальше надо было сделать так, чтобы рыбак тебя услышал. Это тоже непростое дело – голос у щуки совсем тихий, и если рыбак в этот момент шумно радуется улову, или из приёмника на ветке играет «Русское радио», или он, скажем, выпил (а кто ж на рыбалке – и не выпил?) – он может ничего не понять: щука и щука. Пару раз щука чуть не погибла, и ей приходилось кричать изо всех сил, чтобы рыбак её наконец услышал. Такому бестолковому, нечуткому человеку исполнять три его желания не было никакой радости, да и желания у таких людей, как правило, оказывались дурацкие. Но тут уж щука ничего не могла поделать – работай и не умничай.
А потом всё уже было не так сложно: ошалевший от счастья рыбак загадывал три своих желания (некоторых щуке приходилось торопить – они принимались отчаянно думать, а щука не может дышать на воздухе вечно), и щука плюхалась в воду. Отпускали по-разному: кто светясь от радости, кто – недоверчиво. Но – отпускали.
А дальше – совсем просто: оставалось всего-навсего исполнить три желания.
Но ведь когда ты точно знаешь, что надо делать, то это совсем не сложно, правда?
Шампанское
Не только люди обожают спорить о достоинствах вин. Сами вина спорят о собственных достоинствах с ещё большей охотой. Особенно если это выдержанные, дорогие, или, как сейчас принято говорить, элитные вина. Того и гляди какое-нибудь «Шато Латур» сцепится с каким-нибудь «Массето». Понятное дело – самомнение растёт с возрастом, а иногда и опережает его. Поэтому к столу под каждое вино подают отдельный бокал – не дай бог. Бывали случаи, вина устраивали скандал даже внутри выпившего их человека, но мы сейчас не об этом. Если вина разного сорта оказались в одном погребе или на одном складе, – поверьте, скучно не будет.
А в этот раз на складе собралось множество бутылок с винами со всего мира – дело шло к праздникам. И шум поэтому стоял страшный. Окажись бутылки на одной полке – они бы наверняка переколотили друг друга. Но каждый сорт предусмотрительно поставили на свою полку – поди дотянись. Оставалось кричать и спорить.
И только одна бутылка, улыбаясь, молчала. Это была бутылка шампанского. Уж она-то точно знала, что вино, хранимое ею, – вино всех вин, королевский напиток праздника и любви, и уж тут-то никто спорить не будет: любое вино можно пить по какому угодно поводу и даже без повода, а шампанское – это всегда праздник. На поминки, заметьте, шампанское не подают. Недаром оно не томилось в общей душной бочке, а дозревало и набиралось силы в своей собственной бутылке, рядом с такими же красавицами, и специальные люди то и дело слегка поворачивали их, смотрели на свет, следили за температурой и вообще выказывали всяческое уважение. А когда на голову бутылке надели витую металлическую корону, а сверху украсили ее золотой фольгой, всё стало окончательно ясно: она – избранная. Именно ей суждено подарить небывалый праздник счастья людям. Оставалось просто ждать. Это было несложно – вина умеют ждать. Они делаются от ожидания только лучше.
И вот в один прекрасный день бутылку шампанского вместе с несколькими другими вдруг притихшими бутылками аккуратно сложили в ящик, наполненный соломой, и все они куда-то поехали. По дороге ящик поведал, что им страшно повезло: их везут в ресторан – очень дорогой и очень известный. Бутылка шампанского почти не волновалась – всё шло по плану. Судя по тому, что по приезде в ресторан её поставили в холодильник, она поняла: скоро! Она чувствовала, как шампанское внутри неё замирает и пружинится, готовясь к выходу на сцену. Знаете, как медленно тянутся у бутылок последние часы перед самым главным? Точно так же, как у людей!
И вот наконец настал вечер, в зале ресторана зажглись огни, тихо зазвучала музыка. Бутылка шампанского представляла себе, как сейчас за столами рассаживаются красиво одетые господа и дамы, улыбаются друг другу, здороваются, целуют друг друга, шутят, листают меню. Она даже чуть-чуть подпрыгивала от нетерпения, а за ней всё не шли и не шли! Холодильник то и дело открывался, и чьи-то быстрые руки выхватывали из него то бутылку минеральной воды, то блюдечко с маслом. Не то, не то! И вот, когда надежда уже почти умерла, дверь холодильника распахнулась как-то особенно торжественно, рука в белой перчатке нежно обняла бутылку шампанского за горлышко, и через мгновение она увидела себя стоящей на серебряном подносе рядом с двумя тонкими бокалами. А потом поднос медленно поплыл через горящиий огнями зал, и бутылка чувствовала, как все гости ресторана провожают её восхищёнными взглядами. А потом официант остановился у маленького столика, за которым сидели двое: молодой человек в изящном костюме и необыкновенной красоты дама в строгом вечернем платье. В руке молодой человек держал маленькую коробочку, коробочка была открыта, и в ней сверкало колечко с бриллиантом. «Вот это да! – успела подумать бутылка. – Он предлагает ей руку и сердце!» В этот момент официант ловким движением ослабил корону на её голове, и шампанское выстрелило вверх волшебным салютом! «Поздравляем, поздравляем!» – кричало шампанское всеми своими пузырьками. «Счастья вам! – беззвучно кричала бутылка. – Счастья вам и любви!»
«Ты же знаешь, я не люблю шампанское!» – нахмурилась дама.
«Но по случаю…» – начал было молодой человек.
«Терпеть его не могу! – отрезала дама. – С детства».
«Ну хорошо, что тебе заказать?» – молодой человек, кажется, совсем не расстроился.
А бутылку шампанского поставили в ведерко со льдом. Лёд медленно таял, и бутылка чувствовала, как с последними пузырьками из неё уходит жизнь. А потом молодой человек увёл свою капризную даму, разошлись остальные гости, ресторан опустел, официанты, громко переговариваясь, убирали со столов грязную посуду, уборщица мыла пол и ставила стулья на столы ножками вверх. Один официант уже без всякого уважения ухватил бутылку шампанского за горлышко и унёс на кухню. Там он отхлебнул из этого самого горлышка, скривился и вылил умершее вино в мойку с объедками.
Про Новый год
Новый год в этот раз совсем не хотел наступать. Бывало такое настроение и раньше, но он всегда старался взять себя в руки и найти причину хандры. И это оказывалось несложно: например, неновогодняя погода. Ну в самом деле, какие тут хороводы вокруг ёлки и катание с гор, когда за окном плюс три, слякоть, всё растаяло и похолодания не ожидается. В первый раз ему удалось уговорить себя, а потом и погода такая постепенно стала нормой – и ничего, привыкли.
Но сегодня просто всё валилось из рук. Ведь главная обязанность любого Нового года, кроме того, чтобы не опоздать и наступить ровно в полночь, – вселить в граждан уверенность в том, что он, Новый год, будет лучше уходящего. А для этого надо иметь эту уверенность самому. Вот в этот раз с уверенностью было плохо. То есть она отсутствовала напрочь. В мире творилось чёрт знает что: кризисы, ссоры, санкции, войны, висящие на волоске… Всё это выглядело очень непразднично и, главное, никуда не собиралось деваться первого января. Как вели себя в этой ситуации коллеги в восточных странах, Новый год не знал – они почти не общались. Молча и торжественно проследовал мимо старший товарищ – еврейский Новый год. Наступил. Как будто всё в порядке!